Я сделал из этого полный беспорядок.
Почему эта девушка так зацепила меня? Почему девушка из писем не могла быть кем-то другим? Она была уверенной в себе, красивой и способной. Она была последней, кого нужно было спасать, и все же меня тянуло к ней. Я смотрел на неё и чувствовал непреодолимую потребность защитить её.
Но она не нуждалась в моей защите. Джоанна ясно дала понять, что она талантливая и опытная девушка. Ей определенно не нужно было, чтобы над ней слонялся неадекватный психически больной, когда Финн — младшая психически здоровая версия тоскует по ней дома. Я рассеянно коснулся кармана, нащупывая край письма внутри.
Раздраженный, я бросил палку в огонь и смотрел, как её пожирает пламя. Я признаюсь Финну и больше не буду мешать их отношениям. Мне не нужна была нашивка флага на плече, чтобы понять, что я поступил правильно, но, черт возьми, одна только мысль об этом прожигала дыру в моей груди.
· · • • ✶ • • • · ·
Как бы я ни хотел пригласить Джоанну в свою палатку и поклониться её телу, я не мог заставить себя сделать это. После того, как все легли спать, она немного задержалась у своей палатки. Это был явный шанс, но я принял решение и не воспользовался им.
Теперь, спустя несколько часов, я смотрел в потолок своей палатки, мысленно надирая себе задницу.
Клянусь богом, если он женится на ней, и у них родится миллион детей, я перееду на Восточное побережье.
Образ Финна и Джоанны вместе заставил меня закипеть от ревности. Хруст ветки вырвал меня из убийственных мыслей.
Осторожно, я бесшумно натянул ботинки, схватил нож и присел у застегнутого на молнию входа в свою палатку. Кто-то был снаружи.
Я внимательно прислушивался, дыша сквозь первоначальный прилив паники. Волосы на затылке встали дыбом, а уши навострились. Замедлять сердечный ритм было тем, чему я научился, и то, что помогало очистить разум перед боем.
Тишина.
Тишина.
Хруст.
По периметру нашего лагеря определенно кто-то ходил. Где, черт возьми, был Бад и почему он тоже этого не слышал? Очевидно, он был ужасным сторожевым псом.
Медленно я расстегнул палатку так тихо, как только мог. Мои глаза уже привыкли к темноте, и я всматривался в густой лес, выискивая любое движение. Кроме шелеста сосен и тихого потрескивания огня, была тишина.
Вспышки воспоминаний о Кандагаре промелькнули у меня в голове, и мне пришлось отогнать их, чтобы сосредоточиться на нависшей угрозе. Кто-то медленно передвигался вокруг палатки Джоанны. Я перешел в режим боевой готовности, зная, что никому не будет позволено причинить ей боль.
Пригнувшись, я вышел из палатки, бесшумно двигаясь к её. Вспышка света заставила меня повернуть голову и прижаться телом к дереву.
Джоанна.
Волна облегчения нахлынула на меня, когда я вздохнул. Я увидел ее впереди на утоптанной тропинке примерно в тридцати метрах от лагеря. Бад рядом с ней, она шла по узкой дорожке к поляне. Бад бежал рядом с ней, обнюхивая траву, и никогда не отходил слишком далеко от ее ног. Хорошо, я бы дал ему баллы за это — он не был полным придурком.
Боясь спугнуть, но не в силах позволить ей бродить одной в темноте, я тихо последовал за ней по тропинке. Как только она достигла конца тропы, она остановилась на широком лугу. Лунный свет смыл пурпурные и желтые цвета растений, но вокруг неё сиял серебряный ореол. Какое-то мгновение я просто смотрел на неё, пораженный её красотой. Луна освещала девушку, когда, закрыв глаза, она запрокинула голову. Находясь в полной тишине, распростёрла руки по бокам ладонями вверх.
Моя Валькирия.
Мое сердце стучало в ушах. Я пошевелился, и это легкое движение привлекло внимание Бада. Ее глаза распахнулись, когда в его груди загрохотало низкое защитное рычание.
Я вышел из тени, ладонями вверх. — Полегче, парень. Только я.
— Черт, — выдохнула она, схватившись рукой за горло. — Ты меня напугал.
Бад узнал меня, побежал вперед и стал потираться всем телом о мою ногу. Я наклонился, чтобы почесать между его темно-рыжими ушами.
— Кто сталкер теперь? — пошутила она, и ее нежный смех развеял напряжение в воздухе между нами.
— Я услышал кого-то снаружи, — признался я.
— Я не хотела тебя напугать. Просто не могла заснуть, и все. Я ворочалась в палатке, что вызывало у Бада беспокойство.
Я двинулся к ней, не желая мириться с дистанцией между нами.
— Я тоже не спал. Хочешь прогуляться?
Глаза Джоанны светились в темноте. На ее красивое лицо было больно смотреть, поэтому вместо того, чтобы поцеловать ее, как мое тело кричало, я повернулся и указал на дорожку. Мы шли вместе бок о бок по цветочному лугу. Джоанна молчала, и я слушал ровное, свистящее ее дыхание, пока мы двигались вперед.
Протянув правую руку к краю тропинки, я сорвал длинный цветок. Держа его стебель, я провел цветком по ее предплечью. Она посмотрела вниз, и когда ее глаза встретились с моими, я слегка улыбнулся ей. Я был здесь не в своей тарелке, утопая в своих больших чувствах к ней.
Она потянулась к цветку и прижала маленький бутон к носу. Когда она снова улыбнулась мне, я чуть не упал на колени. Пока мы шли по широкой петле в дружеской тишине, моя кровь гудела. Мои пальцы покалывало от потребности чувствовать ее кожу. Несмотря на предупреждения о чести и братстве в моей голове, я позволил своей руке мягко коснуться ее.
Быть храбрым всегда давалось мне легко, но в этот момент мне требовалась каждая унция, чтобы найти смелость. Я снова поднес руку ближе, касаясь ее руки тыльной стороной своей. Чувствуя на себе ее шелковистую кожу, я обхватил мизинцем два ее пальца, задержавшись на прикосновении. Когда она не отстранилась, я позволил себе больше.
Ширина моей руки была вдвое больше, чем у нее, но когда ее ладонь коснулась моей, я нежно сжал её. Она повернула голову, чтобы посмотреть на меня широко раскрытыми глазами, и я выдержал её взгляд. Всё внутри меня хотело заключить Джоанну в свои объятия. Я наконец нашел её.
Когда мы замкнули петлю тропы, я проводил ее обратно к лагерю. Я не хотел ничего, кроме как провести следующие несколько часов в темноте с Джоанной возле себя. У ее палатки я прислонился лбом к ее лбу.
— Линкольн, — тихо сказала она, — останься со мной.
Внутри меня шла война с желанием дать ей то, в чем она нуждалась, и с обязанностью поступать правильно.
— Спокойной ночи, Джоанна, — ответил я. Я наклонился, касаясь ее щетиной своей бороды. Сделав паузу, я поцеловал ее в щеку и отвернулся от нее, медленно удаляясь к своей палатке.
Глава 18
Джоанна
Видимо, я должна была прикинуться, что в моей жизни никогда не было самого горячего секса.
Когда на следующее утро мы свернули лагерь и начали долгий путь обратно к машинам, Линкольн держался на заметном расстоянии. Кроме тех случаев, когда это было абсолютно необходимо, он не говорил мне ни слова. То, что началось как оптимистичное утро, быстро испортилось, когда он едва хмыкнул на мое веселое «Доброе утро!»
Не упуская ни намека, я заставила себя противостоять холодному поведению со стороны Линкольна. Если он хотел вести себя так, как будто ничего не произошло, хорошо.
К черту этого парня.
Я нахмурилась, когда посмотрела на браслет, который он сделал для меня. Я могла бы внушить себе причину, почему он до сих пор был на мне, но я всё ещё не могла снять его. Проведя пальцем по неровной поверхности, я не могла не смягчиться — совсем чуть-чуть.
Я использовала разреженный горный воздух, чтобы отвлечься от неприятных ощущений, давящих мне ребра. В одну минуту мы целуемся в воде, а в следующую он останавливается. Я то его подруга, то любовница. Он нежный и милый, совершающий очаровательные прогулки в полночь, а на следующее утро полный мудак.
Для него это секс в отпуске. Мужчины вроде него не выбирают таких девушек, как ты.
Так ли это? Было ли то, что я считала искрой между нами, не чем иным, как тем фактом, что я была единственной женщиной в поездке, состоящей только из мужчин?
