Чем больше Хлоя вглядывалась в эти фотографии, тем сильнее ей хотелось узнать, почему Гиб так переменился.
И тем меньше ей хотелось думать о нем.
***
У девушки, которая продала ему лицензию на право рыбной ловли, были золотистые кудряшки.
Отлично. Но они не блестели на солнце. При виде этих девичьих кудрей, у Гиба не возникало желание протянуть руку и прикоснуться к ним. Они не пахли цветами и солнечным светом. Они были совершенно другими - совершенно непохожими на роскошные волосы Хлои.
Гиб не хотел думать о Хлое Мэдсен. Он проехал полконтинента, чтобы оказаться от нее как можно дальше.
И вспоминал ее на каждом шагу.
Блеск ее волос на свету, радостную улыбку на ее губах. Покачивание ее бедер, когда она шла по комнате. Колыхание ее грудей, когда она снимала что-нибудь с верхней полки.
Теперь Гиб воспринимал ее как стандарт, с которым сравнивал всех остальных женщин. Их волосы не были такими волнистыми и блестящими. Их губы не были такими полными. Их бедра были или слишком узкими, или слишком широкими. Их груди совершенно ему не нравились.
А Хлоины нравились. До сих пор.
Черт побери.
Конечно, в первый день, когда все эти мысли не выходили у Гиба из головы, он решил, что это последствия его слишком тесного общения с Хлоей. Не удивительно, что он запомнил ее бедра, ее груди, ее губы. Ведь он видел все это каждый день.
Но в то же время он видел множество губ, бедер и грудей других женщин. Моделей, к примеру. Но это была его работа. А что касается Сьерры, так Гиб вообще не помнил, есть ли у нее грудь. Наверное, есть.
Он помнил только Хлою.
Гиб пытался забыть ее. Но прогулка по Бозману ничем ему не помогла. Каждый раз при виде идущей по улице девушки с золотистыми волосами его охватывали воспоминания.
Он вернулся в свой номер в мотеле, снятый на одну ночь, и включил телевизор. Там шли дурацкие передачи, которые не смогли бы заинтересовать и пятилетнего ребенка, а от фильмов, идущих по платному каналу, у него с души воротило. Вместо этого Гиб предпочел принять холодный душ.
Завтра, - пообещал себе Гиб, - все изменится к лучшему. Завтра он будет бродить по горам, любоваться окрестностями, и на мысли у Хлое Мэдсен у него просто не останется времени.
Но завтрашний день оказался ничем не лучше предыдущего. Даже хуже.
Гибсон взял напрокат машину и отправился в горы. Они оказались такими же живописными, как он и надеялся. Вскоре город остался позади. Гиб тащился вверх по узкой пыльной дороге, которую пометил на карте, недавно купленной в магазине спортивных товаров. Затем он остановил машину и запер ее, взвалил на плечи рюкзак с притороченным к нему спальным мешком и начал восхождение.
У Гиба имелась карта. Он приобрел путеводитель, где описывался чуть ли не каждый сантиметр маршрута, по которому он собирался пройти. Он здоров, полон сил и решимости. Неужели это так трудно?
Оказалось, трудно.
Даже очень.
Гиб забыл о том, что лезть придется в гору. Он не привык к таким нагрузкам, и выдохся гораздо раньше, чем ожидал. Гиб забыл, что не успел растоптать свои новые кроссовки. Черт, ну и когда ему было их разнашивать? Он же не готовился к этой поездке заранее. И он забыл, что в Монтане даже летом может пойти снег.
Снег?
Гибсон был поражен до глубины души, когда с неба посыпались первые снежинки. Ему проще было поверить в старую детскую сказочку о том, что бог взбивает по утрам свои пуховые перины, чем в падающий снег.
Но поверить пришлось.
Становилось все холоднее. Поднялся ветер. Снег повалил хлопьями. Гиб развернулся и пошел обратно.
Он не готов к снегу. Он предпочитает заниматься туризмом в хорошую погоду.
Короче, Гиб вернулся в гостиницу дрожащим, промокшим до нитки и с водяными мозолями на пятках. По "ящику" снова шла какая-то чушь, и Гиба опять потянуло включить платный канал. Это было очень заманчиво еще и потому, что весь день он по любому поводу вспоминал Хлою.
Сначала: "Хлое бы жутко понравился этот бесподобный пейзаж". Затем: "Как жаль, что Хлоя не видит этот цветок" или "Интересно, а Хлоя когда-нибудь ходила в походы?"
Дальше еще круче: "Хлоя ни за что не поверит. Снег! В июле!" И наконец: "Это безумие. Надо вернуться, чтобы я смог рассказать ей об этом".
И только придя в гостиницу и приняв душ, на этот раз горячий, Гиб вспомнил, что распрощался с Хлоей навсегда.
Почему-то эта мысль его уже не грела.
Гиб лежал на кровати и представлял, как она улыбается, хлопает ресницами, покачивает бедрами и надувает губки.
Он застонал.
А потом сделал то, что обещал себе не делать. Гиб встал, порылся в своем рюкзаке и вытащил с самого дна из-под кучи носков пачку фотографий. Снимки обнаженной и прекрасной Хлои, который он сделал в первый день. И несколько других. Некоторые из них он делал, когда пленка подходила к концу, "чтобы кадры зря не пропадали". Здесь Хлоя была одета. На некоторых снимках она казалась печальной, на некоторых смеялась, а кое-где казалась задумчивой. Но везде она была очаровательна.
Гиб не должен был брать с собой эти фотографии. Он не помнил, зачем сделал это.
Хотя, нет, помнил.
Гиб надеялся, что будет доставать их время от времени и убеждаться, как далеко он продвинулся в своей борьбе с чарами Хлои Мэдсен.
Предполагалось, что его чувства остынут со временем, и он сможет рассматривать эти снимки с возрастающим день ото дня равнодушием.
Но, если судить по его теперешней реакции, до этого очень далеко.
Возможно, именно по этой причине Гиб так стремился снова отправиться в горы, как только в городе стает снег.
- Я бы не советовал вам сейчас уходить, - сказал портье, когда Гиб выселялся из мотеля. - Еще довольно скользко. Здесь-то снег растаял, а выше он еще лежит.
Но прогноз погоды на ближайшие дни был благоприятным, а Гибу очень нужно было отвлечься.
- Как-нибудь переживу, - ответил он.
Через три дня, думая о Хлое вместо того, чтобы смотреть себе под ноги, он поскользнулся, упал и сломал себе ногу.
***
Через двадцать четыре часа она будет дома.
Хлоя сидела на кровати Гибсона и думала об Айове, пыталась представить себе, как сойдет с трапа самолета и упадет в объятия Дэйва.
Ее сумки уже упакованы. Цветы политы. Квартира сияет чистотой. Хлоя даже напекла печенья и оставила его на кухонном столе в знак благодарности, но все же не теряла надежду еще раз пообщаться с Гибсоном до отъезда.
Хлоя надеялась, что Гиб ей позвонит, и она сможет попрощаться с ним и поблагодарить за то, что он позволил ей пожить в его потрясающей квартире и принял ее на работу.
Еще раз услышать его голос.
От этой мысли Хлою бросило в дрожь. Она вскочила с кровати и торопливо расправила покрывало, чтобы Гиб не догадался, что она тут сидела.
А потом опять уселась на то же самое место.
- Спасибо, - тихо сказала Хлоя, обведя взглядом комнату, в которую часто приходила по ночам, чтоб почитать, посидеть и подумать.
Она знала, что не должна приходить сюда. У нее же есть своя спальня. Вся квартира в полном ее распоряжении.
Но ей нигде не было так уютно, как здесь. Как ни странно, в этой комнате не было фотографий Гиба. Только три снимка в рамочках на комоде: Джина в молодости, Джина с мужем и детьми и какая-то семейная пара. Хлоя подозревала, что это родители Гиба.
У мужчины были такие же темные волосы, как у Гиба, и пронзительный взгляд. У женщины была похожая улыбка. Они стояли возле кафе-мороженого в Коллервиле. Это здание Хлоя узнала с первого взгляда. Увидев снимок впервые, она улыбнулась, ощутив знакомое тепло и тоску по дому.
Может, для этого она и приходила сюда. Чтобы почувствовать себя ближе к дому.
Или ближе к Гибу?
Эту мысль Хлоя немедленно выбросила из головы.
Она возвращается домой.
Завтра она уже будет дома. Ее Нью-Йоркское приключение окончено. Ее жизнь - та жизнь, о которой она мечтала с восемнадцати лет, пойдет своим чередом.
Хлоя попыталась это вообразить. Она представила, как спускается с трапа самолета, а Дэйв ее встречает. Она бросается к нему в объятия и понимает, наконец, что именно здесь ее место, что, подобно сестре Кармеле, она вернулась домой.
Хлоя упала на кровать и схватила одну из подушек Гиба. Она прижала ее к груди, уткнулась лицом в ее мягкую поверхность и глубоко вздохнула, представляя себе, что завтрашний день уже наступил, и она обнимает Дэйва.
Но это был не Дэйв.
Сегодня она еще в Нью-Йорке. И Хлоя знала, что будет до конца своих дней помнить это мгновение. Эту комнату. Эту кровать. Эту подушку. Она почувствовала запах и поняла, что будет помнить и его тоже.
Запах города. Запах мягкого хлопка.
Неописуемый запах Гиба.
***
Ее разбудил телефон.
Хлоя вздрогнула, не сразу сообразив, где находится, а затем поняла, что заснула на кровати Гиба. Приподнявшись, она взглянула на часы. Было уже поздно. Начало двенадцатого.
