Этого оказалось вполне достаточно. Громко вскрикнув, официант рухнул на пол, обильно поливая его кровью из разбитой башки, а Пашка, вскочив на ноги, схватил со столика чайник, приготовившись к дальнейшим событиям. Отлично понимая, что серьёзной драки с бойцами охраны ему не выдержать, он использовал всё, что попадало ему под руки в качестве оружия.
Дверь с грохотом распахнулась, и на пороге появились бойцы охраны старика во главе со штабс-капитаном и трое шкафов из охраны института. Ворвавшийся первым штабс быстро оценил обстановку и, усмехнувшись под своей маской, сделал своим людям жест, что всё в порядке. Совсем по-другому повели себя охранники института.
Шагнув к Пашке, один из громил сжал пудовые кулаки и, полыхнув злым взглядом, мрачно спросил:
– Ты что творишь, тварь подопытная?!
Вместо ответа Пашка, окончательно озверев от этих слов, со всего размаху навернул его фарфоровым чайником по голове. Конечно, толку от этого действия было мало. Дубовый череп охранника по прочности мог поспорить с танковой бронёй, но горячая вода, обильно оросившая его форму, заставила ходячий шкаф отскочить и громко, по-женски взвизгнуть.
В руках у Пашки осталась гнутая ручка, с фрагментом стенки чайника, края которой по остроте могли поспорить с бритвой. Таким кастетом при умелом обращении можно было наделать бед. А в том, что он это умеет, Пашка почему-то не сомневался.
– Убью, падло! – взвыл охранник, цапая кобуру на поясе.
В ту же секунду в комнате раздался звонкий лязг затвора и рявкающий голос штабс-капитана:
– А ну тихо, портяночники, а то ненароком дырок понаделаю! Вы что, сторожа хреновы, совсем от скуки нюх потеряли?! Команду забыли, твари? Общий сбор всем сменам, на вахте. Три минуты, доклад по исполнению. Бегом! – последнюю команду он прорычал так, что Пашка чуть не ломанулся следом за охранниками института.
Опомнившись, он задумчиво повертел в руках свой импровизированный кастет и, покосившись на командира группы охраны, тихо сказал:
– Извини, капитан, этот урод сам напросился.
– Нормальный ход, парень. С ними только так и надо, чтоб знали, кто их кормит и как носки хозяина пахнут, – рассмеялся в ответ штабс-капитан и, достав из кармана визитку, протянул её Пашке. – Запомни номер. На коммутаторе уже предупреждены. Это мой прямой. Если что, сразу звони, не стесняйся. Я перед дедом за тебя головой отвечаю.
– О как! – ответил Пашка, очень точно скопировав голос и интонации старика.
В ответ раздался откровенный гогот четырёх лужёных глоток группы охраны.
– Споёмся. – Штабс-капитан с размаху хлопнул Пашку по плечу.
Ещё не до конца окрепший Пашка, заметно покачнувшись, ухватился за край стола и, с интересом посмотрев на офицера, ответил:
– Спеться можно, главное, чтобы не спиться.
Ответом на его реплику стал ещё более громкий хохот. Подобрав тихо стонущего официанта, бойцы со смехом и прибаутками выволокли его из номера, оставив двери открытыми. Удивлённо посмотрев им вслед, Пашка закурил и, обведя задумчивым взглядом разгромленный сервиз, принялся осторожно собирать осколки, складывая их на сервировочный столик.
Это занятие оказалось достаточно увлекательным, чтобы Пашка сам не заметил, как отвлёкся от мрачных мыслей. К действительности его вернуло изумлённое оханье у дверей. Быстро оглянувшись, он увидел в дверях растерянную девушку в форме горничной и, медленно выпрямившись, пожал плечами:
– Не знал, что здесь даже по ночам убирают. Не хотелось этот бардак до утра оставлять.
– Не беспокойтесь, я сейчас всё уберу. Вы только осколки больше не трогайте, а то порежетесь ещё.
– Да я вроде как не белоручка, – растерянно усмехнулся Пашка, внимательно рассматривая горничную.
Среднего роста, тонкая, как тростинка, с удивительно красивой осанкой и гордо поднятой головой, она напомнила ему средневековые портреты благородных семейств. Было в ней что-то от тех женщин, помнивших свою родословную до седьмого колена.
Пепельные волосы, собранные в хвост на затылке, немного пахли полынью, а огромные серые глаза со странным раскосым разрезом смотрели на Пашку с интересом и любопытством. Средней полноты, чётко очерченные губы прятали в уголках рта озорную улыбку, а прямой, тонкий нос словно принюхивался к его запаху.
Вспомнив, в каком виде его притащили сюда бойцы охраны, Пашка заметно смутился и, отступив в сторону, глухо произнёс:
– Прошу прощения за свой вид, но пере– одеться мне просто не во что.
– Вам не за что извиняться, – с удивлением улыбнулась девушка. – Я знаю, что вас эвакуировали в срочном порядке.
Разом вспомнив, кто он и где находится, Пашка невольным жестом прикоснулся к своему лицу и, словно обжегшись, отдёрнул руку. Опустив голову, он отступил в сторону и принялся исподтишка наблюдать за девушкой. Словно почувствовав его взгляд, она быстро обернулась и, с интересом посмотрев на него, тихо спросила:
– Вы не обидитесь, если я задам вопрос?
– Спрашивайте, – растерянно пожал плечами Пашка.
– Вам очень больно было? – осторожно, с расстановкой, словно боясь причинить боль, спросила она.
– Не помню, – честно признался Пашка. – Я тогда сознание потерял, ничего не помню. Больнее потом стало. Здесь, – добавил он, ткнув себя пальцем в грудь.
– Когда потом? – не поняла она.
– Когда увидел, что с лицом стало, – тихо ответил Пашка.
Понятливо кивнув, она быстро смела осколки в совок и, ссыпав их в пластмассовое ведро, собралась выкатить из номера столик. Сообразив, что она сейчас уйдёт, а он останется совершенно один, Пашка быстро шагнул к столу и, схватив сигареты, быстро предложил:
– А давайте мы с вами чаю попьём. А то тот официант вместо чая мне хамить начал. Вы не торопитесь? – с надеждой спросил он, глядя на девушку.
– Вообще-то нам не положено с постояльцами общаться, – растерянно ответила она, с сомнением поглядывая на заварочный чайник и пустые чашки.
– А вы и не общаетесь. Вы обслуживаете постояльца и развлекаете его, – быстро нашёлся Пашка. – А вообще, запомните сами и передайте своему начальству. Я не обычный постоялец. Если они начнут мне мешать, я, недолго думая, самому Куклову пожалуюсь. Посмотрим, что они после этого запоют.
– А вы не боитесь? – с изрядной долей ехидства спросила она.
– Чего? – не понял Пашка.
– Куклов далеко, а они тут, рядом. Кто знает, как оно может сложиться.
– Как бы не сложилось. Начнут гадить, головы поразбиваю. А поведут себя правильно, и я в драку не полезу, – жёстко отрезал Пашка. – Так что? Попьёте чаю со мной? Если не противно, – тихо добавил он.
– Не говорите глупостей, – горячо возразила девушка. – Сейчас чайник принесу.
Подхватив ведро с мусором, она выскочила в коридор. Но спустя несколько минут вернулась, неся руке в электрочайник. Ловко воткнув вилку в розетку, она щёлкнула кнопкой включения и, повернувшись к Пашке, спросила:
– Может, вы есть хотите? Вы не стесняйтесь, скажите, я принесу.
– Спасибо, я не голоден, – грустно улыбнулся Пашка. – Просто после их лечения всё время пить хочется.
– Похоже, у вас обезвоживание, – задумчиво ответила девушка. – Нужно будет врачу сказать.
– Не вмешивайтесь в это. Я сам скажу, – вздохнул Пашка, закуривая очередную сигарету.
В наступившей тишине звонко щёлкнул выключатель закипевшего чайника. Поднявшись, девушка ловко налила чай и, поставив перед Пашкой его чашку, присела на краешек кресла, задумчиво глядя на него своими глазищами цвета ночного тумана. Пригубив из налитой чашки, Пашка в очередной раз вздохнул и, понимая, что наступившую тишину нужно как-то нарушить, задумчиво спросил:
– Вы не против, если мы попробуем начать с самого начала?
– Это как? – не поняла девушка.
– Как вас зовут?
– Татьяна, – чуть улыбнувшись, ответила она.
– А меня Пашка, – усмехнулся он, разведя руками.
– А почему Пашка, не Павел, например? Вроде уже не мальчишка, – мило улыбнулась Татьяна.
– Привычка. Меня так с самого детдома зовут. Пашка. Так и живу.
– И давно?
– Что давно?
– Давно ты один? – от удивления она незаметно для себя перешла на ты.
– По документам с четырёх лет, – грустно улыбнулся Пашка.
– По документам? А по-настоящему?
– Не помню. Меня когда сбили, ранили сильно. Говорят, крепко башкой приложился. Две недели как в себя пришёл. Потому и не помню ни черта.
– Интересно. Для двухнедельного вы уж очень ловко дерётесь, – улыбнулась она.
– Это не я дерусь. Это моё тело дерётся. Без моего участия.
– Как это может быть? – не поняла Тать– яна.
– Ну, как вам объяснить? – задумчиво протянул Пашка. – Сам я не помню, как это правильно делается, но моё тело хорошо это знает и действует само.
– Вот как? А что вам нужно сделать, чтобы оно начало действовать само? – с интересом спросила она.
– Разозлиться. Как только я выхожу из себя, тело сразу начинает действовать. Быстро, жёстко, а главное, эффективно. Я и половины этих приёмов не помню.
