враз их из себя выдавить. "Не волнуйся, Надюша, не в первый раз на войну ухожу. Вернусь, опять улицы буду подметать. Вон Валёк за меня кулачки как держит, а? Ты тоже держи и я скоро вернусь! Надо же еще наследника престола родить. А то кому я метлу в руки передам, то?" – гладил я любимую женушку и шептал Наде слова уверенности в светлом завтра, уверенности, которой у меня не было. И целовал в макушку и в заплаканные глаза и в такие алые без помады губы…
Ушёл я от их теплоты, ушёл и не оглянулся. Маму тоже отправили в надежное место. А мы с батей теперь в подполье, подмосковное оно у нас, майне кляйне партизанен. Мы тут плюшками балуемся, оптоволоконные кабеля режем да на березы и осины наматываем, вышки сотовых операторов валим и обрубаем связь и сотовую и обычную стационарную, что идет по медным проводам. Базовые станции мы уничтожаем избирательно, оптические кабеля перерезать проще и эффективнее. При этом официальные структуры как бы должны с нами бороться, но по факту нас даже поддерживают все, кроме кромешников. Но их мало кто любит в зелёнке. Так что мы почти без боев жрём тушенку из стратегических запасов госхрана. Только вот ведь какая штука, проверил я почту. Ту самую почту. Письмо в ящике хоронилось. От Динки.
Здравствуй, Дима!
Что я должна тебе сказать, чтобы ты поверил? Что у нас будет дочь. Что Антона я любила всегда больше, чем тебя. Что если бы надо было выбирать между вами, то замуж я бы вышла за… ты ведь догадаешься за кого. Что за это письмо я могу потерять всё и наша дочь может не родиться… что я не приеду к вам. Но я скажу другое: наши знают, где Надя и Валя, только их не тронут и тут дело даже не во мне. И я знаю слова, которые тебе не успел сказать Антон, только письму его доверить нельзя, я тебе его на ушко прошепчу, если доведется.
Целую любимого партизана!
Динка.
P.S. Кроме водки и тушенки твоему организму нужны ещё и витамины.
Так, так, так. Пока мы в прятки неплохо играем, только не знаю надолго ли. Всё равно найдут рано или поздно. Но как ни угадывай будущее, а оно всё равно придет к тебе через другие врата. Лучше подсчитаю… мужики, конечно, самые большие кретины по отсчету месяцев назад… ага, это было в пеленочный период, Валя орала и просила грудь мамки в любое время дня и ночи, с Надей мы поссорились теперь уж и не вспомнить почему… тут нас и навестила Динка такая вся румяная да пригожая… оправданий – клюева туча, а правды нет как нет! Хотя вот девочка родится. В этом, наверное, и смысл. Правда там, где свет… Я ударил кулаком по земле, а потом затылком по березе, к которой прислонился, когда вышел в иннет с ноутбука, подаренного другом. Порву гадов! За Антоху. Найду и порву!
По моему окровавленному кулаку полз маленький черненький муравьишка. Я спросил у него: "а ты за кого голосовал на выборах?" ничего не ответил шестипалый и я сдул коллегу партизана с руки. Пусть исполняет ему предначертанный замысел и не бздит, защищая родной муравейник…
Мудрости бы добыть, чтобы понять: где Антон оставил для меня послание? Уж конечно не дома, не в ноутбуке, не у друзей – это все в раз вычисляется. Надо искать в месте, которое знали только он и я, и не в таком, как Бобруйск или Урюпинск, а в таком надо искать, чтобы было без вариантов и я не перепутал мягкое с теплым. И я, кажется, стал понимать, что к чему, но уж конечно, тут я об этом не напишу. Без обид, ладно? А вот всё остальное скину в сеть до того, как мы повалим очередную вышку и окрестные леса станут белым пятном на карте сотовых операторов… а слово конец не будет, уж больно на лингам похоже.
Ну всё, теперь можно взрывать…
