— Я хочу тебя, Софи, — выдохнул он. — Я никогда никого так не хотел, как тебя.
Она прижалась щекой к его обнаженной груди и закрыла глаза. Ее рука невольно скользнула вниз, внезапно почувствовав воспаленную, затвердевшую плоть внизу его живота.
Кайл глухо вскрикнул, и у Софи все вдруг помутилось в голове, она чуть не потеряла сознание! Он приподнялся и, опершись на руку, стал смотреть в ее смятенное лицо с какой-то пристальной безжалостностью.
— В тот момент, когда я впервые увидел тебя, я уже мысленно делал все это с тобой. Не один, а сотни раз я занимался с тобой любовью. — Он улыбнулся. Его каре-зеленые глаза, казалось, проникали ей в самую душу. — Иногда мы делали это неторопливо и мучительно долго. Иногда быстро и неистово грубо. Но я никогда не думал, что это может быть так прекрасно.
— О Кайл, — прошептала она, чувствуя себя беспомощной под напором захлестнувших ее чувств.
— Не будем торопиться, — пробормотал он, ища ее губы. — У нас целая ночь впереди… Целуя ее, он взял в ладони ее груди, мягко скользя большими пальцами вокруг напряженно затвердевших сосков. Софи была как в бреду, перед ее глазами с калейдоскопической быстротой мелькали какие-то яркие, разноцветные узоры, все время меняясь, но не уходя за пределы магического круга.
Ее рука покоилась в самом низу его живота, ощущая сквозь тонкую ткань брюк идущий от него жар. Он пошевелился, и, повинуясь его невысказанной просьбе, она передвинула свою ладонь ниже. Ее пальцы порхали, как бабочки, легчайшими прикосновениями лаская тайный источник его желания. Пальцы были настолько воздушно-невесомыми, что было почти невозможно, чтобы он почувствовал их. И все же каждое ее прикосновение, застенчиво-робкое и неумелое, исторгало из него мучительный стон, как будто это были руки другой, изощренной в любовных ласках, женщины.
Она ласкала его в каком-то бреду, чувствуя, как гулко бьется ее сердце, готовое выскочить из груди при каждом прикосновении его властных и требовательных рук.
Неужели она хотела именно этого — отдаться ему в самый канун ее отъезда?
Целуя ее в губы, он гладил ее обнаженную спину, плечи, бедра. Разрез на саронге оказался самым уязвимым местом в ее обороне, неспособным защитить ее от настойчивых посягательств его руки, пробившей роковую брешь и ласкающей ее бедра. В ее положении ей не оставалось ничего, кроме как отдаться на милость победителя, чьи руки неумолимо приближались к тонкой полоске кружев, охраняющей ее девственность.
Софи никогда не испытывала такого ни с одним мужчиной. Для нее существовали еще не тронутые области и чувства, о которых она даже не подозревала. Так же, как и Кайл, она много раз мысленно отдавалась своей страсти. Однако ей не хватало смелости, чтобы признать это.
Внезапно ее мысли распались на множество ярких осколков, когда его пальцы добрались до шелковисто-влажной плоти ее сокровенной женственности, лаская ее с такой испепеляющей страстью, что она задохнулась под накатившей на нее новой волной чувственного безумия.
Время сдержанной осторожности прошло. Их тела сомкнулись в тесном объятии, губы слились в жадном поцелуе, руки ласкали друг друга в неистовом самозабвении страсти.
Не было больше сомнений в том, что будет завтра. Они оба стремились лишь к одному, к единственно важному для них в настоящий момент союзу мыслей и чувств, предваряющему желанный акт любви.
На какое-то мгновение они разомкнули объятия и лежали рядом, с напряженным удивлением глядя в глаза друг другу.
— Кайл, — с трудом выдавила она, как будто впервые за много месяцев решила наконец заговорить, — есть что-то, чего ты не знаешь.
На миг желание в его глазах уступило место насмешливому любопытству. Он тихо засмеялся, и его лицо осветилось улыбкой.
— В самом деле? И что же это может быть такое, моя милая маленькая Софи?
Она уже открыла было рот, но так и не смогла найти нужных слов. Теперь было бы нечестно утаивать от него правду. Но, если она все расскажет ему сейчас, вдруг он разозлится или рассмеется…
Ее обуял страх. Она боялась с самого начала, что он снова растопчет ее чувства. Сегодня, когда Кайл держал ее в своих объятьях, она поняла, что чувства эти были настоящими и что перед ними открывается возможность в полной мере испытать нечто, исполненное истинной и глубокой поэзии. И в любой миг все это могло разрушиться из-за того, что знала она и не знал он.
— В чем дело? — озабоченно спросил он, видя, как кровь отхлынула от ее лица. — Софи! — Он притянул ее к себе и нежно поцеловал в губы. — Что произошло, любимая? У тебя такой вид, будто ты увидела привидение.
— Почти что, — сказала она.
— Скажи мне, чего я не знаю.
— О Кайл, — жалобно протянула она… — Если бы ты только знал, как я молила Бога, чтобы между нами ничего подобного не произошло — Ты не хочешь, чтобы я любил тебя?
— Нет, нет… ты просто не понимаешь. А когда поймешь, боюсь, тебе уже не захочется меня любить…
Он смотрел на нее в недоумении, пытаясь понять смысл сказанного.
Внезапно напряженную тишину нарушили приглушенные всхлипывания в соседней комнате.
— Это Эмма, — спокойно сказал он. — Ей что-то приснилось. Ничего страшного, сиделка успокоит ее.
Однако плач не утихал.
— Ты должен пойти к ней, успокоить, — сказала Софи, с болью в сердце выпроваживая его.
Он с силой сжал ее запястья.
— Господи, мне вдруг стало страшно, что, когда я вернусь, тебя уже здесь не будет, — нервно сказал он.
— Я буду здесь, — пообещала она, чувствуя, как к горлу подкатил комок.
Какой-то момент Кайл напряженно всматривался в ее лицо. Затем легко поднялся, взял со стула шелковый домашний халат и молча вышел, прикрыв за собой дверь.
Софи встала, ощущая слабость во всем теле и дрожь от неудовлетворенного желания. Она неловко натянула на себя платье, пытаясь привести его в порядок. Значит, сегодня этому не суждено случиться. Сейчас она вернется в свой номер, а утром уже будет на пути в Англию. В ее глазах стояли слезы, когда она потянулась на ощупь за его расческой и, не видя ничего перед собой, стала расчесывать волосы.
Всхлипывания, доносившиеся из соседней комнаты, становились все тише и наконец совсем смолкли.
Открылась дверь, и в комнату вошел Кайл. Его глаза потемнели, когда он увидел ее одетой.
— Софи… проклятье! Я так и знал, что этим все кончится.
— Завтра будет новый день, — сказала она, глубоко вдыхая прохладный ночной воздух в надежде обрести спокойствие и уверенность.
— Как мне следует это понимать? Как отставку? — сказал он, приблизившись к ней, чтобы заключить ее в свои объятия.
