— Пожалуйста, — покорно сказал он, — не отвергайте меня. — Его руки с бережной осторожностью ласкали ее тело, поднимаясь все выше, пока не остановились на густой копне ее роскошных волос. — Вы необычная женщина, любовь моя, — хриплым голосом произнес он. — Я уверен, что мы когда-то встречались. Если не в этой, то в другой жизни, потому что я чувствую, что знаком с вами. Самое важное — это не потерять друг друга снова.
— Гм-м, — промычала Софи, с трудом удерживая на губах беспечную улыбку. — Коньяк действует на вас не лучшим образом, господин Харт. Такие разговоры уместны лишь для поверхностных людей, а не для таких глубоких натур, как мы с вами.
— Я говорю серьезно, — сказал он, напряженно глядя на нее. — Я знаю, что мы вряд ли имели возможность встретить друг друга, и все же в вас есть что-то такое… — Он остановился, не закончив фразы. — Вы должны чувствовать то же самое. Я знаю, что вы чувствуете так же, как я.
— Кажется, мне давно уже пора лечь спать, — сказала она, пытаясь придать своему голосу непринужденность. — Так что, если вы позволите…
— Черт вас возьми! — прошептал он. — Как вы можете быть такой холодной, когда я весь в огне?
Сказав это, он схватил ее и, легко оторвав от земли, сжал в своих объятиях.
Софи приглушенно вскрикнула и, прижавшись лицом к его шее, беспомощно повисла, болтая ногами в воздухе.
— Кайл!
Он отнес ее в спальню, положил на устланную белым покрывалом кровать и, усевшись радом, низко склонился над ней, опершись на руку и не давая ей возможности подняться. Он улыбался, глядя на лежащее перед ним беспомощное тело, на ее вздымающуюся в волнении грудь.
— Теперь вам от меня не убежать.
— Это низко! — воскликнула она, протестуя. — Пустите меня!
— Минутку. — Он наклонился, чтобы поцеловать ее в шею, и она почувствовала на себе тепло его дыхания. Софи попыталась увернуться, но это оказалось невозможно. Его теплые губы жадно целовали ее шею, скользя вниз, от подбородка к маленькой ямке у ее основания. Она невольно вскрикнула, почувствовав, как нежную раковину ее уха опалило жаром его дыхания.
— Кайл, вы обещали! Пожалуйста, отпустите меня…
Он закрыл ей рот поцелуем, без всяких усилий подчинив своему желанию. Ее как будто ударило током, когда она почувствовала влажную гладкость его языка, настойчиво раздвигающего ее губы.
Она вся изогнулась, пытаясь освободиться, раздираемая страхом и одновременно вспыхнувшим желанием. Он страстно и нежно ласкал ее тело, проводя губами по ее груди, целуя скрытые под черным шелком нежные округлости бедер.
— Избавьтесь от своей маски хотя бы сейчас, — хрипло потребовал он. — Откройте свою тайну.
— Нет, Кайл! Нет! — вскрикнула она, когда он стал стягивать с нее платье.
— Я безумно хочу вас, — прошептал он, и она скорее почувствовала, чем услышала его голос. Он смотрел в ее серые глаза, пытаясь проникнуть в самую глубь ее существа. Его лицо было наполовину в тени, и все его желание было сосредоточено в каре-зеленых глазах, пожирающих ее.
Он бил слишком силен, и Софи не смогла помешать ему стянуть с груди платье. В мягком ночном освещении ее кожа цветом напоминала жженый мед, а грудь светилась молочной белизной, отмеченной демаркационной линией платья.
— Мне нравится, что вы бережете от загара грудь, — тихо сказал Кайл. — Вы такая холодная, такая по-девичьи застенчивая. Это с самого начала свело меня с ума… — Он склонился и поцеловал ложбинку на груди, вдыхая аромат ее кожи. — И вы так чудесно пахнете. Эти духи всю ночь преследовали меня. Они мучают меня так же, как и вы. Мне кажется, я знаю этот запах, и, однако, он внове для меня…
Ей было очень трудно владеть собой. Исходящее от него электричество заряжало ее желанием такой силы, что казалось, каждый ее нерв напряжен до предела. Его губы касались ее груди, покрывали обжигающими поцелуями хрупкий изгиб шеи, болезненно-напряженные звезды сосков.
Казалось, ее тело отвечало на его ласки по своей собственной воле, отдаваясь первобытному инстинкту, которому не было никакого дела до ее разума. Она извивалась в его объятиях, гладя жесткие завитки его волос, которые, казалось, сами тянулись к ее ладоням, обвиваясь вокруг ее пальцев.
Ее губы пытались произнести его имя, звучавшее каким-то странным набором бессвязных звуков в удушающе пьяном угаре ее страсти. Уцелевшим уголком сознания она пыталась приказать себе освободиться от дурмана, вскочить и что есть сил убежать прочь, спасаясь от опасности.
Но что тогда заставило ее надеть это платье, для чего желание быть красивой, зачем вообще жить, если не для этого?
Софи крепко прижала его к себе, как будто вдруг роли переменились и она была охотницей, а он дичью. Его мощное, мускулистое тело пьянило ее. Она так долго мечтала физически почувствовать его, прикоснуться к нему, что сейчас ласкала его с жадностью, граничащей с грубостью.
Не удержавшись, она громко вскрикнула, когда он стал целовать нежно-розовые лепестки ее сосков, забывшись в любовном экстазе. Софи почувствовала, как напряглась от желания, вряд ли сознавая, что сама в эту минуту впилась ногтями в его спину, как бы понуждая его дать выход своей жестокости, которую она всегда подозревала в нем.
Он снова сжал зубами ее соски, и ее как будто ударило током, затем все тело как бы растворилось в медленном жарком потоке, опалившем ее бедра, лоно…
Наконец он оторвался от нее и, перевернувшись на спину, потянул на себя. Страсть преобразила его лицо, сделав его еще более красивым.
— Сними с меня рубашку.
Почему она не в силах противиться ему? Дрожащими пальцами Софи стала неловко расстегивать пуговицы на рубашке, покрывая легкими, стыдливыми поцелуями его бронзово загорелую грудь. Она вдыхала аромат его кожи, такой теплый, такой чистый, такой мужской. Ее робкие, неумелые прикосновения еще больше воспламенили Кайла. Его участившееся дыхание стало резким и прерывистым.
Ночное безмолвие обволокло их своим прохладным шелковым покрывалом, внешний мир перестал для них существовать. Их тела стали единственной достойной внимания вселенной.
Сжигаемая страстью, Софи упивалась его телом, целуя загорелую кожу его живота, чувствуя на губах мягкое прикосновение черных, курчавящихся волос, в то время как ее язык приближался к темнеющему кратеру в центре его равнины. Застонав, он протянул к ней руки.
— Я хочу тебя, Софи, — выдохнул он. — Я никогда никого так не хотел, как тебя.
Она прижалась щекой к его обнаженной груди и закрыла глаза. Ее рука невольно скользнула вниз, внезапно почувствовав воспаленную, затвердевшую плоть внизу его живота.
