– Вы ошибаетесь, Алексей Захарыч,. – сказал Студент. – Здесь еще не разруха. Здесь самая оживленная трасса эрэфии. Вдоль нее теплится жизнь. Видите – здесь есть какая-никакая торговлишка? Это значит, что хоть что-то можно заработать. Видите – полицаи поехали? Это значит, что вас не ограбят и не убьют при свете дня… может быть. А в десяти километрах от трассы другая жизнь. Там – Дикое поле. Там нет полиции. Там правят местные авторитеты. И какой-нибудь Федька Косой или Ленька Шрам с бандой из десятка дебилов с обрезами запросто может «держать» целый район. Они собирают «налоги», они же «вершат правосудие». По понятиям. И дай бог, чтобы Косой со Шрамом были «правильные» блатари. А ведь бывают отморозки, беспредельщики, которые не признают никаких понятий. Мужиков гнобят, как крепостных. За любую повинность могут искалечить, могут убить. Молодых женщин держат в наложницах или заставлюят заниматься проституцией.
– Но это же… это же средневековье.
– Оно и есть. А в Петербурге что – по-другому?
– В Петеребурге? В Петербурге, конечно, по-другому, – ответил Соколов. Подумал немного и добавил: – В центре. А на окраинах… на окраинах, конечно, – натуральные фавелы.
– Вот видите.
– Что же делать?
– Бороться.
– Как? Как с этим, – Соколов сделал жест рукой, – бороться?
– Ну, с криминальным беспределом бороться относительно просто… Вы про «Истребителей» слышали?
– Да, конечно. Они нападают на участки, убивают полицейских.
– Полицейских? Верно, уничтожают и полицейских – полицаи часто ничем не отличаются от уголовников. Но в основном «Истребители» уничтожают беспредельщиков, которые терроризируют население, торговцев наркотой и рабами… Кстати, честные полицаи – бывают, представьте себе, и такие – с «Истребителями» сотрудничают.
Соколов задумался и довольно долго молчал. Потом сказал:
– Но ведь это… без следствия… Без приговора суда.
– Вы забыли упомянуть адвоката, – ответил Студент. Соколов посмотрел на него поверх очков – по-детски растерянно.
* * *
Около восьми часов вечера напротив здания РОВД Центрального района, под знаком «Остановка запрещена», остановился серый «форд-фокус» с тонированными стеклами. Если бы дежурный по РОВД был немного поумнее, он бы вышел посмотреть на номер этого «форда» – в обе камеры, установленные на здании РОВД, номер не попал. Но дежурный поленился – начальство уже слиняло, а ребята уже привезли бухло и поехали за девками, и дежурный был настроен на приятный вечер. Он взял микрофон и произнес в громкоговоритель: эй, ты, ушлепок на «форде» – а ну свалил отсюда в три секунды.
«Форд» продолжал стоять, как стоял. Дежурный удивился, приказал сержанту Костюченкову:
– А ну– ка приведи сюда этого пидора… Хотел с ним по хорошоему, но, видать, совсем тормоз – не понимает.
Костюченков кивнул, прихватил рядового Шевченко и вышел на улицу. Они подошли к «форду»… и тоже не посмотрели на номер.
Костюченков постучал пальцем по стеклу со стороны водительской двери. Стекло опустилось. Внутри сидел немолодой мужчина в костюме.
– А ну– ка выйди, – приказал Костюченков.
Мужчина спокойно ответил: сообщите мне номер приказа.
Костюченков оторопел: какого еще приказа?
– Приказа, которым министр МВД разрешил сотрудникам народной полиции не представляться.
Костюченков оторопел еще больше – таких борзых он еще не встречал.
– Умный шибко? А ну вышел из машины!
Мужчина даже не пошевелился. Зато открылась дверь с противоположной стороны, оттуда вылез молодой крепкий мужчина. Он тоже был в костюме и при галстуке, сказал Костюченкову:
– Пошел на х, урод.
– Что-о? – Костюченков положил руку на автомат.
В этот момент рядом с ним остановился огромный черный джип «шевроле». Одна из дверей резко распахнулась, оттуда выскочили двое в черной форме, в маске, с эмблемой группы «Смерч». Один сходу ударил полицая ногой, опрокинул на землю, наступил толстой подошвой тактического ботигка на лицо, второй козырнул мужчине в «форде»:
– Извините, господин полковник – опоздали.
– Ничего, – ответил полковник Спиридонов.
Личный состав построили во дворе РОВД. Их было немного – человек тридцать – все, кого удалось собрать за полчаса. Начальник РОВД, майор Радуев, был растерян, но старался не показывать этого.
Спиридонов посмотрел на часы и произнес:
– Ждать больше не будем, – он повернулся к офицеру в маске, сказал: – Давайте этого.
– Есть, – офицер распахнул заднюю дверцу джипа, рывком выдернул из него большой брезентовый мешок, швырнул на землю. Из мешка раздался стон. Волоком офицер подтащил мешок к ногам Спиридонова. Все полицаи напряженно смотрели на мешок. Они еще не знали, кто находится внутри, но ощущали страх.
Спиридонов повернулся к Радуеву:
– Вам, майор, известно, что такое мародер?
– Так точно.
– И что это такое?
– Это когда… это если у покойника… шмотки… или коронки золотые…
– Шмотки? – повторил Спиридонов. – Коронки золотые?.. Да, и коронки золотые. – Спиридонов сделал паузу, мрачно посмотрел на майора. – Мародер, – продолжил он, – это такая мразь, которая грабит мертвых И если про солдата на поле боя с некоторой натяжкой можно сказать, что он взял трофей , то что можно сказать про подонка, который раздевает погибшего ну, например, в автомобильной аварии? В железнодорожной катасторофе? Или просто умершего на улице. – Спиридонов обвел строй взглядом. – Это мразь вдвойне. Втройне… Но я вам мораль читать не собираюсь – все равно толку не будет. Потому перехожу сразу к делу. Недавно в вашем районе был убит офицер комитета «Кобра». Убит и ограблен. На труп выезжали ваши боевые, так сказать, товарищи. Они «не заметили», что у погибшего проломлен череп. Еще они не заметили, что у погибшего был личный жетон, – Спиридонов извлек из нагрудного кармана пиджака овальную стальную пластинку на цепочке. Он прошел вдоль строя и каждому – каждому! – показал ее. Спиридонов дошел до конца строя и убрал жетон. Повторил: – Жетон они не заметили… А вот мокасины из змеиной кожи заметили.
Полковник повернулся к джипу, кивнул головой офицеру, тот достал из багажника мокасины, подошел и поставил их рядом с мешком.
– …заметили. По крайней мере, один из них. – Спиридонов сказал офицеру «Смерча»: развяжите. Тот нагнулся, дернул за конец веревки. Узел на горловине мешка развязался. Офицер взял мешок за углы, поднял и вытряхнул на асфальт человека. Наклонился, вырвал изо рат кляп, коротким черным клинком перерезал пластиковые наручники на руках и ногах. Человек сел на четвереньки, но тут же упал на бок. Это был Догаев, но узнать красавца-дознавателя в этом существе с черным от побоев и щетины лицом было трудно.
– Обувайтесь, Догаев, – бросил Спиридонов, и строй ахнул: узнали дознавателя. Догаев встал на четвереньки, затравленно огляделся вокруг.
– Господин полко… господин полковник! – произнес разбитым ртом Догаев.
– Обувайтесь, обувайтесь.
– Господин полковник! Я прошу… Я виноват…
Спиридонов сделал два стремительных шага, приблизился к дознавателю, навис над ним.
– Господин полковник, – снова начал Догаев, но напоролся на взгляд Спиридонова… и сник. Он сел. Взял в руки один мокасин. С трудом натянул его на босую ногу. Взял в руки второй. Натянул.
– Теперь они ваши, Догаев, – сказал Спиридонов. – Носите.
Офицер «Смерча» протянул в сторону дознавателя руку. В какой момент в ней появился короткий пистолет, никто не заметил. Раздались два негромких хлопка, на каждом из мокасинов образовалась аккуратная дырочка.
– Майор, – окликнул Спиридонов начальника отдела. Тот не услышал – смотрел на дознователя. – Майор!
Радуев обернулся на полковника.
– Вы, майор, знаете, что такое децимация?
– Так точно.
– И что это такое?
– Это… это…
Спиридонов сказал: вы узнайте, – и пошел к своему «форду», следом двинулся офицер «Смерча».
Строй полицаев стоял молча.
* * *
В кабинете плавал голубоватый дым, Генрих Чердыня сидел за столом, подводил итоги дня.
В промзоне полицейские задачу выполнили не в полном объеме. Прочесывание начали с северной части, от кладбища, двигались на юг. До наступления темноты прошерстили менее половины территории, задержали пару бомжей и обнаружили два трупа – один почти свежий, другой старый, мумифицированный. В «свежака» были забиты несколько гвоздей, мумифицированный умер, судя по всему, сам – он сидел в кресле на третьем этаже заводского здания, в руке сжимал шприц… Ближе к вечеру один из полицейских провалился в яму, со дна которой торчала ржавая труба с расплющенным концом. Сержант сел на нее, как на кол. Спустя пять минут попала в капкан одна из овчарок. Капкан тоже был ржавый и не поймешь – то ли он сто лет тут стоит, то ли его час назад насторожили. После этого операцию решили приостановить до утра.
