Таким образом, вполне очевидно, что изначально не все люди испытывают в равной степени одни и те же потребности. Более того – способности и возможности для удовлетворения высших потребностей даны не каждому. В этом отношении люди, не испытывающие потребности подняться выше третьей ступени, в большей степени способны обрести счастье. Все же, стремящиеся подняться выше, обречены на страдания по причине неудовлетворённости из– за невозможность достичь недосягаемое.
Ex nihilo nihil fit [17]. «Единица – вздор, единица – ноль…» – неистовствовал один небезызвестный советский поэт, воспевая идеалы коллективизма. Однако же противоречие в данном утверждении налицо – ноль не может быть единицей, точно так же, как единица не может быть равна нулю. Позволим себе эдакую математическую аллегорию, вполне, как нам кажется, уместную в данном случае. Как известно, чем больше нулей следует за единицей, тем больше её значение. С другой стороны, сумма любого количества нулей всё равно даст ноль. Такова логика чисел.
Высокая степень самодостаточности, отрицающая ценность чего бы то ни было иного, кроме самого себя, есть высшая степень самосовершенствования духа. Потребность личности в обществе себе подобных других личностей есть ни что иное, как подсознательное сомнение в собственной полноценности, основанное на ощущении духовной ущербности и ограниченности. Ощущая неполноту, недостаточность своей личности, индивид всячески стремится восполнить эту недостаточность за счет других личностей, растворяясь в толпе себе подобных и обретая, таким образом, целостность.
Здесь мы имеем дело с личностью как самодостаточной системой (понимая под системой всякий субъект объективной реальности, выступающий как единое целое в силу высокого уровня внутренней самоорганизации) и толпой, которая также является системой, только образованной множеством человеческих особей, каждая из которых самодостаточной сама по себе не является.
Идеалы бусидо, хотя и сводятся в первую очередь к апологии фанатической верности долгу («жизнь человека легка, как перышко, а долг перед императором безграничен»), в общем, противоположны принципам тупого армейского солдафонства. Самурайская доблесть должна проявляться не в надменности и высокомерии, не в безоглядной слепой храбрости и фанатизме, а в постоянном и упорном совершенствовании духа, в тщательной шлифовке мастерства и стремлении подняться на новую ступень: «… следует совершенствовать свои качества … так, чтобы у каждого была твёрдая уверенность: «Я лучший в Японии!» – поясняет «Сокрытое в листве».
Гордость и заносчивость самурая, на первый взгляд, противоречат принципам бусидо, но в то же время гордость трактуется как один из столпов самурайской чести: «Есть два вида гордости – внутренняя и внешняя. Ничтожен тот самурай, который не обладает обоими видами гордости. Можно уподобить гордость клинку, который следует наточить, прежде чем вложить в ножны. Время от времени клинок вынимают, поднимают на уровень глаз, начисто протирают, затем снова прячут в ножны. Если самурай постоянно размахивает обнажённым мечом, все сочтут, что при– ближаться к нему не следует, и у него не будет друзей. В то же время, если меч никогда не вынимался из ножен, лезвие потускнеет, и люди перестанут считаться с хозяином».
Гордость в данном смысле – это, по сути, чувство собственного достоинства, неотъемлемый атрибут элиты. Элита никогда и ни коим образом не стремится доказывать кому бы то ни было своё превосходство – она изначально ощущает себя выше всех остальных, поэтому ей ничего не нужно доказывать. И это следует называть гордостью, не путая, однако, гордость с проявлениями гордыни и высокомерия.
Мы говорили выше, что основой элитарности, избранности является сила духа – способность своей волей подавлять волю других людей. Однако только человек, обладающий одновременно гордостью и силой духа имеет шансы стать по-настоящему великим. При этом в контексте изложенного выше гордость можно понимать как сублимацию запросов и потребностей, а сила духа (или воля) не что иное, как возможность их удовлетворения. Если у человека есть гордость, но отсутствует сила духа, то он обречён на вечную неудовлетворённость, ибо неизбежно будет подавляем, внутренняя же гордость (которая, по сути, перерастает в гипертрофированное больное самолюбие) будет вынуждать его чувствовать себя несправедливо униженным и обделённым судьбой. Тот же, кто не имеет гордости, но обладает силой духа, имеет все предпосылки стать беспринципным негодяем и безжалостным тираном. Такому человеку свойственно возвышаться за счёт унижения других, а не за счёт личных качеств и собственного духовного превосходства.
Собственно, и первые, и вторые не могут существовать в окружении равных себе, ибо здесь у них нет шансов обрести уважение и почёт, а тем более славу и власть. В данном случае, чтобы ярко блистать, нужна темнота, потому что в темноте даже мерцание светлячка покажется гораздо более ярким, чем луч прожектора при свете дня. Естественно, единственный выход в данной ситуации – окружить себя толпой серых посредственностей, чьё раболепие и безоговорочная преданность в купе с врождённым скудоумием создадут подходящий фон для ощущения собственного великолепия. Все же другие, могущие оказаться выше уровня этой однообразной массы, должны быть подавлены и уничтожены, дабы не создавать конкуренции. Не случайно для вышедших из общественных низов полководцев – вроде Оды Нобунаги или Чингизхана – победа над врагом всегда заключалась в его полном и безоговорочном истреблении.
Выше мы уже говорили о маргинальности элиты, её оторванности от остального общества. Это свойство само по себе есть ни что иное, как протест, нежелание подчиняться общепринятым правилам и законам. Однако здесь опять-таки следует обратить внимание на то, что люди, лишённые силы духа и наделённые лишь самолюбием и болезненным чувством униженного собственного достоинства, не способны изменять существующую реальность и вынуждены жить в ней, удовлетворяясь пассивными формами протеста. Таким образом, они превращаются в настоящих маргиналов – людей, находящихся вне общества, отвергаемые им и способные лишь на то, чтобы заявить: «мы не такие, как все, мы особенные, но нас не понимают и не ценят в этом ущербном мире». Таковы различные неформальные течения или маргиналы-одиночки, обитающие на социальной периферии, часто подавляемые и презираемые, обречённые быть никем и имеющие какое-то значение разве что в своих собственных глазах и в глазах себе подобных.
Другие же, не знакомые с чувством собственного достоинства, но способные действовать и подавлять своими действиями других – физически и духовно – не нуждаются в подобных формах протеста. Они используют существующую систему правил, подчиняясь им или нарушая их по своему усмотрению. Из таких людей получаются хорошие функционеры и бюрократы, но не более, а, оказавшись на вершине власти, они создают свою систему, обслуживающую исключительно их интересы и напрочь игнорирующую интересы всех остальных, которые в модель этой системы не вписываются.
Собственно говоря, всё вышесказанное есть описание различных крайностей, в действительности довольно редко наблюдаемых. Чаще всего в реальности приходится иметь дело с совокупностью этих проявлений, сосуществующих бок о бок. Однако неоспоримо то, что совокупность гордости и силы духа делают человека выше и значительнее остальных, а их пропорциональные соотношения определяют его личные качества.
Примечания
5. Вообще большинство современных учёных полагают, что многообразие животного мира есть продукт спонтанных мутаций, а не последовательного развития. Все предыдущие попытки доказать обратное не имели успеха – мушки-дрозофилы, над которыми так долго и изощрённо измывались исследователи, конечно претерпели ряд внешних изменений, но они так и остались мушками-дрозофилами, новый вид при этом не появился. Точно так же ископаемые животные: в условиях суровой природы ледникового периода выживают крупные животные, покрытые густым мехом и имеющие толстый слой подкожного жира; в результате мы имеем бобра величиной с лошадь, но мы нигде не видим того, как у бобра срастаются задние конечности, превращаясь в ласты, и он становится тюленем.
6. См. подробно об этом: В. Ф. Турчин. Феномен науки.
7. Первоначально конунг – племенной вождь у скандинавов, как правило, возводивший свою родословную к потомкам богов; впоследствии то же самое, что и король.
8. Мысль о том, что единственным смыслом жизни является стремление испытать эйфорическое состояние, тождественное понятию «счастье», подробно рассмотрена автором в работе «В поисках смысла».
9. См. Г. Луговский. «Сатанизм и шаманство».
10. Самая древняя из существующих копий этого документа находится в Национальной библиотеке в Париже и датируется IX в.
