И тут в голове опять прозвучало.
«Атакуем после вспышки. Держись рядом с Ньиртой. Убивать всех. Айрима брать живым». Айса внезапно понял, что Ньирта — тот самый высокий парень, что шел впереди всех. Они встретились взглядами. Ньирта кивнул, отошел чуть назад. Айса, еще один солдат и Талин присоединились к их маленькому отряду. Талин пригнулся, готовясь броситься в низкий пролом.
Авера резко опустил руку.
Вспышка.
Ватная тишина — оглох он, что ли?
А потом началось…
У Айсы почти не осталось четких воспоминаний об этой драке в багровом полумраке. Он четко помнил пронзительный, долгий-долгий визг госпожи Мирьенде, ее оскал и горящие красным глаза. Застывшие на миг лица, повернувшиеся в ту сторону. Какая-то волна, словно толкнувшая всю толпу к противоположной стене, прямо к ним, к пролому. Выброшенная вперед рука Талина и долгая, низкая, на грани слышимости нота. На миг Айсе показалось, что перед ним — плоская картина, и по ней прошла черная трещина, прямо по спинам нарисованных людей.
А дальше — запах крови, слишком горячей и слишком густой, нечеловеческой, шелест металла, мерзкое чваканье, что-то упругое, катающееся под ногами. Круглые желтые глаза, пересеченные серебряно-багровым взмахом, плеск крови в лицо. Сопение, топот, хрип, вой, ругань, и надо всем — отчаянный, протяжная, нескончаемая пронзительная песнь Мирьенде. Юные дрались страшно, они умирали тяжело, они были стремительны и сильны, и в голове Айсы внезапно вспыхнуло красным изображение великого Силлаты Красное Копье.
Потом ему рассказывали, что их дело чуть не обернулось плохо, но Айса не помнил. Он сражался, и в глазах его было красно, а во рту солоно, и в голове звучал хохот Силлаты.
А потом стало некого убивать.
Тишина застыла и тихонько осыпалась с шелестом тонкого стекла.
Айса почти уронил руку с черным от крови клинком. Теперь он начал чувствовать и воспринимать окружающее. Он устал. Очень. Он дрожал от усталости, и если бы сейчас снова началась драка, он просто не смог бы поднять руки. Его убили бы, сразу убили бы. Айса медленно поднял звенящую голову и вздрогнул. На миг подумал, что сейчас его убьют, потому, что сражаться он уже не может, а человека, который стоял перед ним, он никогда не видел.
Чужой. Бледный, беловолосый, с глазами, в которых, казалось, не было белков. Он дышал сквозь зубы, поводя головой из стороны в сторону и держа перед собой длинный чуть изогнутый меч. За ним стоял другой — с такими же глазами, и от красоты его лица захватывало дух. Третий был бы совсем обычным человеком, если бы половина его лица не была блестящей неподвижной багрово-розовой маской. За их спинами в тени виделось еще с десяток чужих.
— Ночные, — прошептал кто-то сзади.
— Нельрун! — прошептала, оседая от усталости на пол, Мирьенде. — Ты! Ты жив! — Человек с обожженным лицом подошел к ней и опустился на пол рядом с ней. О чем-то зашептал.
Беловолосый даже не глянул в ее сторону.
— Мы чтим Уговор, — сказал он.
Авера подошел к нему, чуть пошатываясь. Из рассеченной его щеки обильно текла кровь и, похоже, это была не единственная его рана.
— Мы чтим Уговор. Благодарю за помощь, господин, — хрипло выдохнул Авера.
Беловолосый только кивнул.
— Убей этого, — показал он головой на лежавшего без сознания Айрима.
— Это решит король, — ответил Авера.
Беловолосый дернул ртом.
— Его надо убить.
— Решает король, — чуть громче повторил Авера. — Теперь нам есть что сказать государю.
— Тэриньяльт, уходим, — сказал красавец. Усмехнулся, окинув взглядом собравшихся, и в глазах его заплясало безумие.
И Ночные исчезли.
Айса выдохнул. Слишком много событий. Слишком много.
— Я хочу домой, — прошептал он. Никто его не услышал.
Авера осматривал побоище.
— Всех положили, — сказал он, подсчитав. — Никто не ушел.
— Потери?
— Нет. Раненые есть. Все могут идти. Сядь, капитан, я посмотрю, куда тебе пришлось.
— Спасибо Ночным… — прохрипел Авера. Он начинал сдавать. Талин помог ему сесть. — Сволочи. Какие же сволочи. Это же дети!
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Это не дети. Это уже не дети…, — прошептала Мирьенде, глядя в темноту, куда следом за ночными ушел тот, кого она называла Нельруном. Она улыбалась и плакала.
Айса ощущал страшную усталось. Странную усталость. Так не должно было быть…
— Надо… уходить, — почти простонал Аветра. — Тут плохое место. Надо все уничтожить.
— Я приберу, — спокойно сказал Онда. Вот на ком схватка вроде и совсем не отразилась.
— Кровь все равно принесена…, — все обернулись на это внезапный голос. Айрим пришел в себя и смотрел в потолок. Он улыбался разбитыми губами. — Бездна не тронет нас…
Мирьенде с трудом поднялась, опираясь на стену, и подошла к Айриму. Присела на корточки рядом с ним.
— Мы не приносили жертвы. Она твоему богу не достанется, — с таким же странным безумием в глазах, как и у того, Ночного, она посмотрела на Айрима, и тот вздрогнул.
— Заткните его, — устало произнес Авера. Талин занялся его ранами. — Теперь у нас есть доказательства.
Мирьенде села на пол, запрокинула голову. Лицо у нее стало серым и осунулось. Глаза погасли.
— Все как думали, — тихо проговорил Талин. — Все, как мы думали.
— Иди сюда, парень, — позвал Айсу Авера. — Челюсть подбери. Еще и не такое в наши времена бывает. Не явись эти Ночные, нам бы худо пришлось, этих тварей больше было. Но этот беловолосый — это же жуть какая-то, пострашнее ойха.
Айса кивнул. Его трясло. Ойха, да, ойха.
— Выводи всех отсюда, Талин, — сказал Онда. — Я приберусь.
Когда они дошли до подземного канала, пустоту коридоров заполнил тягучий, выворачивающий душу напев Онды, и Айса больше не оборачивался до самого конца пути.
Эньята, удовлетворенно и серьезно кивая, слушал Мирьенде. Женщина была очень слабой, сидела, опираясь на плечо Онды.
Айса держал в одной руке кружку с горячим вином, в дргой — ломоть хлеба с холодным мясом и тупо смотрел то на бардессу, то на Эньяту и просто слушал. Мирьенде, словно ощутив его взгляд, посмотрела на Айсу.
— У тебя остались вопросы, мой сладкий? Хочешь их задать и получить ответ — приведи своего господина. Сейчас ночь, но спит он или не спит — это все равно. Приводи немедленно.
— Куда? — покорно прошелестел Айса.
— К градоправителю, милый. Ты показал, что тебе можно верить, теперь мы проверим и твоего господина. Ступай, милый мой. Сегодня ночью охота на улицы не выйдет.
Душу Айсы снова затопила томная сладость, и он встал.
— Подожди, — сказал Эньята. — Я с тобой все-таки людей из городской стражи отправлю. А то еще упадешь. Утомился ты, парень.
Первое, что увидел Айса, вернувшись перед рассветом в дом — хмурое лицо господина. Он сидел за столом за игрой в «пятины» с двумя своими верными. Похоже, Вирранд выигрывал. В углу негромко беседовали еще двое его доверенных. Хелед и сын Тахары Седого, Вальтела, синеглазый коренастый мужик с медвежьими лапищами. Вирранд оторвался от игры, увидев ошалелую круглую физиономию Айсы и его обвисшие грязные черные кудри.
— Ну? Что тебе сказал градоначальник? И где тебя носило?
— Носило, — выдохнул Айса. — Где-то носило…
Вирранд нахмурился было, затем посмотрел на Айсу повнимательнее.
— Да ты в крови, братец, — негромко сказал он. — Говори-ка.
Айса помотал головой.
— Господин, я… Вот. Да. — Он кивнул, выпрямился, его шатнуло. Айса оперся рукой о стену. — Госпожа Мирьенде, магистр Дома бардов и господин градоначальник Эньята Йерельт просят вас пожаловать незамедлительно, ибо дело неотложное.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Вирранд поднял бровь.
— Ночь еще не кончилась.
Айса открыл рот и помотал головой.
— Очень просят, незамедлительно.
Тианальт несколько мгновений смотрел на Айсу, затем сказал:
— Все равно уже не спать. Хелед, Вальтела, со мной.
— Там из городской стражи двое, — добавил Айса, уже почти падая.
