Вот это поворот.
Капитан умолкает, явно погрузившись в свои безрадостные мысли, но меня распирают другие вопросы.
— Поэтому ваша раса закрылась ото всех? — спрашиваю мягко, вложив в свои слова максимум сочувствия.
Он поднимает на меня взгляд, полный печали и вселенской грусти и кивает со словами:
— Да, доктор Мэй. Мы умеем учиться на своих ошибках. Подобного промаха драконы никогда больше не повторят. Мы сейчас нейтрально относимся ко всем цивилизациям. Кроме селтов, конечно. Эти за долгие века так ничему и не научились. Наши технологии не уступают технологиям других рас. Некоторые сферы нашей жизни даже превосходят ваши. В торговле с другими галактиками мы не нуждаемся. Мы самодостаточны и довольны своей жизнью.
Чешу кончик носа и осторожно спрашиваю:
— А как у вас обстоят дела с рождаемостью?
Мой вопрос снова удивляет капитана. Он явно нервничает, но всё же отвечает:
— В последние десятилетия рождаемость значительно упала, но наши учёные следят за нацией. Нет поводов для тревог, доктор.
Взволнованно облизываю губы и задаю новый вопрос:
— А какая у вас численность населения на всей планете?
Дракон подозрительно сощуривается и с подозрением отвечает:
— Примерно пять миллиардов. Доктор, может, объясните, к чему все эти вопросы?
Я тру лицо, длинно выдыхаю, а потом говорю:
— Из того, что я сейчас услышала, капитан, мой вывод такой: ваше затворничество рано или поздно приведёт к вырождению. Это лишь предположение, но… Пять миллиардов! Это же так мало!
Капитан недовольно поджимает губы и довольно резко говорит:
— Позвольте, доктор Мэй, но вы сейчас касаетесь вопросов, совершенно не вашей компетенции. Даже если это просто любопытство и рассуждения, вы не имеете права говорить подобные гнусные вещи, как вырождаемость моей расы.
А мне так и хочется закричать: да ваше затворничество — это самое настоящее этническое самоубийство!
Я качаю головой и спешу его заверить:
— Нет-нет-нет, я ни в коем разе не хотела вас и вашу расу обидеть и оскорбить! Простите, если задела вас, капитан. Правда, простите…
Потом вздыхаю и перехожу, собственно к главному:
— На самом деле я весь этот разговор затеяла по причине, что…
Нервно сцепляю руки в замок, набираюсь сил, смотрю на хмурого мужчину и киваю самой себе. Он ответил на все мои вопросы честно и откровенно, я тоже должна быть честной с ним.
— Скажите, капитан, чисто теоретически… Ммм… Может быть такое, что я оказалась…
Господи как же это тяжело спрашивать о столь интимном и сокровенном явлении, как истинная пара. Сомнения, страхи сразу же выбираются из норы и счастливо жмурятся.
Но я давлю их на корню и всё же спрашиваю:
— Капитан, я – пара вашему адмиралу?
Фу-у-ух! Озвучила.
Капитан моментально меняется в лице. Смесь удивления, шока, какой-то священной радости и ужаса смешиваются в один ядерный коктейль.
⅏
— Могу я узнать, на чём основаны ваши выводы, доктор? — хрипловатым от волнения голосом спрашивает капитан.
Пожимаю плечами и объясняю:
— Выводы сделала, когда изучила ментальный справочник по вашей расе, капитан. Там сказано, что дракон, встретивший свою избранную до тех пор, пока не получит от неё согласие на совместную жизнь и не проведёт с ней… ммм… первое слияние, всех окружающих мужчин он воспринимает, как потенциальную угрозу. Причём нет разницы, есть ли у тех мужчин свои пары или нет. Для дракона все они опасность. Это всё ваши древние инстинкты. Они сильнее голоса разума и не подчиняются логике. И следует понимать кое-что ещё: дракон, встретивший свою пару, никому не позволит указывать ему, что делать и не позволит ни одному мужчине приближаться к ней. Так, капитан?
Он усмехается и осторожно кивает со словами:
— Я очарован, доктор. Всё так. И это всё?
Теперь я усмехаюсь и продолжаю:
— Нет, не всё. Потом я сопоставила следующее. Вы напоили меня чаем, который предназначен только адмиралу, этот сбор подходит лишь ему одному. Но я предполагаю, что его избранница тоже может употреблять его напиток. Потом меня насторожило поведение всех членов команды. Когда я приближаюсь хоть к кому-то из мужчин, у всех на лицах отражается одинаковая эмоция.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Да? — наигранно удивлённо произносит Лукас.
— Угу, — киваю я. — На их лицах отражается ужас и желание сбежать, будто я для них угроза жизни.
Вздыхаю и вспоминаю слова адмирала «Вы – моя, доктор». Об этом и про поцелуй я не рассказываю капитану.
— Да и ваши слова, чтобы я попросила, о чём-либо адмирала тоже не выходят у меня из головы.
Смотрю на напряжённого капитана. Он смотрит на меня и потом говорит:
— Даже суток не прошло, а вы так быстро освоились и разобрались с нашими… традициями.
— Так я права, да? — спрашиваю тихо.
Капитан устало опускает плечи, весь как-то сгорбливается и тоже тихо отвечает:
— Я не могу ответить вам на этот вопрос.
Я хмурюсь и непонимающе спрашиваю:
— Но почему? Просто скажите «да» или нет»?
Мужчина вскидывает на меня полный строгого недовольства взгляд и резко говорит:
— Вам не кажется, что это несколько… подло, говорить о сакральном за спиной того, кого это, может быть касается?
Подло?
Он поднимается с кресла, берёт тюбик с мазью и говорит:
— Вы, люди – суматошная раса. Вы очень похожи на нас, но при этом, совсем другие. Вроде видите истину, понимаете её, но ответ всё же ищите в другом месте.
Его голос звучит несколько отстранённо.
— Вы так считаете?
— Считаю, — говорит капитан искренне. — На самом деле вы удивительно легко вошли в наш коллектив, доктор. Даже вашему предшественнику пришлось привыкать почти галактический месяц, прежде чем он начал вести себя естественно, а не как скованный льдом соут. Скорее всего, вы из тех людей, которых интересует лишь дело. В вашем случае – это наука и медицина.
— У меня складывается ощущение, что вас этот пункт как раз напрягает, — говорю с недоумением.
— Очень жаль, если мои слова обидели вас, — произносит капитан. — Вам действительно лучше обратиться к адмиралу, доктор.
— Это ваш совет? Или ответ? — усмехаюсь с лёгким раздражением.
— И то, и другое, — говорит Лукас и спешно покидает мой кабинет.
И лишь когда двери за мужчиной уже закрыты, я вспоминаю, что очень хотела взять образец его крови, как и образцы крови остальных членов экипажа, включая адмирала и посмотреть, что есть такое их «Дар жизни».
К сожалению соут не оставил после себя образцов крови и в записях не упоминал про их «Дар».
Мысленно сокрушаюсь своей забывчивости, но не бежать же теперь за капитаном?
В итоге, помаявшись остаток сложного, насыщенного событиями и новыми знаниями дня, я отправляюсь в кают-компанию чего-нибудь перекусить перед тем как лягу спать.
К моему удивлению на моём пути не встречается ни один дракон. Даже их страшный питомец и то, слава богу, не попадается мне на глаза.
В кают-компании тоже пусто, тихо… Ага, нет, уже не пусто. Стоило мне войти, как из соседнего помещения (видимо, из самой кухни, или камбуза) выходит рыжий дракон Лекс Орис.
— Добрый вечер, — здороваюсь я.
— Сегодня уже виделись и здоровались, — отвечает мужчина на мою вежливость.
Он, кстати, не выглядит радостно от моего появления. Как и все остальные подчёркнуто вежлив, но на лице застыла маска неприязни. Я будто кожей чувствую его флюиды, которые он посылает в мою сторону. Мол, вали отсюда! Вали, кому сказано!
Я сейчас совершенно не располагаю к реверансам, сочувствию и сопереживанию, так как нахожусь в разобранных чувствах и пока не решила, что делать с адмиралом. Потому лишь пожимаю плечами и говорю:
— Есть, что поесть?
— Есть, — так же «радостно» отвечает рыжий. И замолкает, глядя, будто не на меня, а словно сквозь меня.
Блин, мне, что из него клещами вытаскивать содержимое вечернего меню?
Вздыхаю и интересуюсь:
