«Ни разу пока СС даже не видел после миссии с Храмом, — признался я. — Но уровень их подготовки не особо впечатлил».
«А они не уровнем берут. У них рейды по тридцать персов, валят толпой».
«Учту».
«Учитывай, не учитывай… Твой рейд сразу сольют. У них меньше стопятидесятых уровней нет».
Сольют, так сольют, подумал я… А потом прикинул: ладно КК, с ними все понятно. Игроки, знают, за что страдают. А наш рейд тоже не для развлечения, что будет, если сольют нас? Сане, впрочем, об этом говорить не стал, это уже, получается, внутренние разборки структур, в которые я влез.
С Барлионой все понятно. Но что делать в реале? Я тяжело вздохнул и допил пиво. А ничего ты там не сделаешь. Можно только ждать. И надеяться, что все закончится хорошо. А пока… Нужно что-нибудь купить Вике, а то она меня пришибет.
Получится отделаться цветами или стоит потратиться на мягкую игрушку?
* * *
На самом деле, кое-что сделать было можно. Например, потусоваться среди сокурсников.
Однако, стоило мне приблизиться к своей группе, как перед глазами замигало: «Экстренный вывод из погружения!» — и я очнулся в коконе.
Я ожидал, что все будет болеть, но нет. Хотя с чего бы что-то болело, если у меня перелом шеи? Парализованные люди как раз, ничего не чувствуют.
— Александр, как ощущения? — в поле зрения появилось лицо ректора.
Я с трудом сдержался и ответил правду, а не то, что хотелось:
— Так себе. Ничего не чувствую.
Он нахмурился и бросил взгляд куда-то наружу. Ему ответил занудный голос:
— Должно пройти какое-то время. ПРОЦ ещё даже не запускали!
— Чего?! — не понял я.
В поле обзора появилась голова учёного:
— Александр, вы готовы?
— К чему?
— К новым возможностям. К новым способностям. К новому телу.
— Мне больше нравилось старое, — проворчал я. — Но если осталось только новое, то да, готов.
— Замечательно! — он улыбнулся и отошел.
Меня тут же скрутило дикой болью в каждой клеточке тела. Я хотел заорать, но вместо этого потерял сознание.
Глава 18. Реальность
Реальность такова, что мы смотрим на неё сквозь призму собственных ощущений. Сейчас я смотрел в зеркало и не мог найти никаких внешних отличий себя сегодняшнего от себя трёх или даже четырехнедельной давности. Как ни всматривайся в шею и затылок, не увидишь импланта, закрытого кожей и бронеплитой. А вот внутренне… Кажется, я стал совершенно другим. Во всяком случае, посторонним больше не улыбался.
— Готовы, Александр? — поинтересовался Михаил, физиотерапевт, уже третий день занимающийся мной, но так и не перешедший на «ты».
— Да.
— Приступайте к упражнению.
Я принялся приседать. Все это уже порядком осточертело.
— Достаточно, — попросил он после сотого раза. — Теперь отжимания.
Соточка отжиманий от пола тоже не отняла много времени. Я все же немного запыхался, но в самом конце. Да уж, прогресс за четыре дня просто потрясающий. Помнится, после полусотни я до шестидесяти за месяц догнал. А выше — по одной штуке в неделю. И то, до следующей круглой цифры так и не добрался.
— Сгибания туловища с упором ног, — попросил Михаил, даже не глядя на меня. Он всегда смотрел в монитор, я для него — всего лишь подопытный кролик.
Самая легкая сотка в моей жизни. Хотя ещё три дня назад я делал максимум семьдесят пять.
Тестирования у Михаила продолжались недолго, на них уходило около получаса. Потом меня кормили и отправляли к психологу. Альма была более приветлива, впрочем, чего ещё ждать от любителя покопаться в чужих мозгах. Ежедневно я делал одни и те же тесты, занимающие порядка трёх часов, отвечал на вопросы, связанные с общей эрудицией, после чего снова ел и переходил к Вере.
Она занималась со мной базовыми навыками рукопашного боя. Два часа. Пока что все, что мы делали — правильно падали на татами, со страховкой, выполняли кувырки, прыжки, кульбиты, приставные шаги, а также медленные удары по воздуху перед зеркалом. Исключительно руками. Ну, и отжимания. Вера была молчаливой и требовательной, даже команды она обговорила один единственный раз, после чего подавала их свистком. Впрочем, с тем небогатым разнообразием упражнений, что мы отрабатывали, запутаться было сложно. Недостатки стойки и неправильные позы при падении она лечила легкими ударами ног, рук и пронзительными свистками. Если же свисток вылетал из её рта, то меня ждало обычно:
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Ноги на прямой линии направления к противнику не ставь! — после чего следовал жесткий толчок в плечо. Успевать переставить ноги и не садиться со всей дури на задницу я начал только к концу второго дня. А в первый, после падений, шёл ещё и разнос за неправильно выполненную страховку. Как она, будучи на половину головы меньше меня, так мощно толкала и била, я пока вопросами не задавался.
Вера говорила хрипловатым и безэмоциональным голосом, частично глотая окончания, носила мешковатое кимоно и водолазку с высоким воротом под ним. Руки были в тонких кожаных перчатках, а левая половина лица, кажется, не двигалась. Впрочем, я не был в этом уверен — на эмоции она старалась не тратиться. Ни разу не видел её улыбающейся.
Ещё через два часа я принимал душ, ел, и шёл в тир, где Алексей Владимирович учил меня неполной разборке и сборке Глок-47, а также выполнению стрелковых нормативов.
— Надо же, — отметил он на второй день, рассматривая статистику результатов. — Заберу тебя к себе, наверное.
— Хорошо, стреляю? — поинтересовался я, скромно рассматривая достаточно кучные попадания.
— Для человека, взявшего пушку второй раз за жизнь — слишком хорошо… А ведь тебе ещё не запустили ПРОЦ.
— Мне сказали, он уже работает, — возразил я. — Просто пока нет интерфейса, он не настроен.
— Это не то. Сейчас ПРОЦ учится помогать твоему телу выполнять простейшие упражнения. Это ещё даже не комплексная проверка. Как дополненную реальность включат, ещё результаты подрастут. Но тут важны нервы. Ты и под нагрузкой тоже хорошо стреляешь. Посмотрим, что будет в симуляции боевой обстановки.
— Посмотрим, — кивнул я.
Алексей Владимирович мне нравился: с меня ростом, сухой, поджарый мужчина неопределённого возраста, он любил пошутить про обезьян с гранатой, охотников и рыбаков, охотно делился знаниями о любом оружии, ещё более охотно — демонстрировал приемы работы с ним. Иногда, конечно, проскакивала высокомерность бывалого вояки к гражданскому салаге… Но я понял, что такое лечится только годами службы. Причем твоей, а не его, и другое отношение надо заработать.
Вечером, после стрельбы, меня ждали занятия по теории действия диверсионных групп и противодействию им. Обучение велось на примерах: короткий пятиминутный инструктаж-вводная, тридцать секунд на принятие решения, дальше — мой ответ с описанием конкретных действий и его моделирование. Никакого разбора полетов, только сухие факты. После окончания — оглашение реальных действий и результаты, такое же сухое сравнение с моделированными. Кое-какие цифры приятно удивляли, и, наверное, не только меня. Дмитрий, однако, так не разу и не снизошел до похвалы.
Сам преподаватель был высокий, сутулый и спокойный, как удав. Монотонным голосом он задавал вводную:
— Семнадцать боевиков захватили здание Центрального банка и сто тридцать заложников. Требуют два вертолета на крышу, каждые полчаса расстреливают одно из заложников. Твои действия?
— Подать вертолеты максимально быстро, после погрузки — сбить в воздухе над зеленкой.
— Моделирование… Потери: заложников — двенадцать человек, боевиков — пятнадцать, деньгами — четыре триллиона, техника — два вертолёта, личный состав СБ — трое. Реальное решение: штурм. Потери: заложники — сорок три человека, боевиков — семнадцать, СБ — шесть.
Я пытался вывести его на анализ:
— И кто сделал лучше? Я или в реальности?
Вместо ответа меня ждал следующий эпизод для разбора. Ближе к концу третьего дня я понял, что обучают тут не меня, а ПРОЦ. Хотя нет. И меня, наверное, тоже.
