– Так как насчет этого? Я напишу тебе, как добраться сюда. Я бы приехал, чтобы забрать тебя, но сегодня я не могу сесть за руль – мне нужно держать лодыжку в поднятом состоянии.
– Что тебе нужно, так это травматолог. Или психиатр, учитывая, как ты себя ведешь.
– Я в порядке. Врач сказал, это просто растяжение. А теперь, ты сможешь быть здесь к двум часам? Если приедешь позже, можешь упустить лучшие кусочки цыпленка.
– По воскресеньям я работаю до трех.
– Отлично. Я заставлю своих младших сестер отложить нам немного. Это то, для чего они предназначены. Я прослежу, чтобы тебе досталась ножка, обещаю.
– Ладно, – говорю я, чтобы закончить разговор. – Я собираюсь дальше спать.
Я отключаюсь, прежде чем он может сказать хоть слово, и убираю звук звонка. Вновь устраиваюсь под своим одеялом и засыпаю с улыбкой на лице. Но двумя часами позже просыпаюсь хмурая. Не могу поверить, что согласилась. Я и вправду сказала, что приду к Джереми домой?
Честно, кто звонит в семь утра в воскресенье?
***
Оказывается, дом Джереми находится в сорока минутах от моего. Он живет в Бел Бакл, который находится на другой стороне Мерфрисборо, в котором находится колледж, в который я еду в августе. Сорок минут кажутся долгой поездкой, чтобы встретиться с парнем, которого не заинтересована вновь увидеть, поэтому я говорю себе, что еду за жареным цыпленком.
На самом деле я никогда прежде не бывала в Белл Бакл. Это сельскохозяйственный городок, через который люди проезжают по пути из Чаттануги в Нэшвилл. Я выясняю, что здесь не так уж много всего, кроме нескольких заправок и одного из тех огромных магазинов с фейерверками. Именно это меня всегда и беспокоило. Вдруг все местечко одним махом взорвется? Видно было бы грибовидное облако из космоса?
Я сворачиваю на ухабистую проселочную дорогу. Проезжаю мимо часовни Белл Бакл и налетаю на длинную вереницу машин. Миссис Браун, должно быть, пригласила всю церковь на жареного цыпленка.
Паркуюсь рядом с кюветом и выключаю зажигание. Вцепившись в руль, я, надув щеки, выдыхаю, разглядывая кирпичный фасад. Слава богу, в его доме нет ничего вычурного: ставни нуждаются в покраске, а дорожка у дома крошится. Но трава во дворе аккуратно подстрижена и вся в россыпи тюльпанов, словно в «старбёрст». Помидоры и пряности растут по краю двора.
Подойдя к дому, я слышу голоса на заднем дворе. Старый золотистый ретривер с серыми усами дремлет на крыльце. Я взбираюсь по ступенькам и обнаруживаю Джереми, развалившегося на качелях с ногой, расположенной под наклоном. Я не знала, что он носит очки – они делают его похожим на какого-то брутального ботана. Он пьет чай со льдом и читает страницу с комиксами в воскресной газете. Его лодыжка надежно перебинтована толстым слоем эластичного бинта, а другая нога – босая. Я никогда прежде не видела его лицо таким гладким. Он побрился перед службой в церкви этим утром?
Выглянув из-за своей газеты, он улыбается мне и, сняв очки, цепляет их за ворот своей футболки.
– Энни.
Он убирает свой чай и комиксы на край стола и пытается схватить свои костыли.
– Нет, нет, не вставай, – говорю я, махнув рукой. Он откидывается на качели, в то же время сканируя взглядом мои джинсовые шорты и футболку, в которые я переоделась после работы.
– Я не думал, что ты на самом деле придешь, – говорит он, закидывая руки за голову.
– Ну, ты ведь сказал, что было бы ошибкой упустить жареного цыпленка твоей мамы.
Он смеется. А затем следует долгая тишина. Сажусь на корточки, чтобы почесать собаку за ушами. На ее ошейнике написано Мэгги. Ее глаза приоткрываются, и она обнюхивает мои сланцы.
– Спасибо, что помогла мне с ногой вчера, – говорит Джереми. – Если бы не ты, следующие выходные были бы катастрофой.
– Что это за большая гонка? – спрашиваю я.
– Спартанский марафон – инсценированный под Спарту. Он привлекает множество бегунов, потому что время от времени люди надевают гладиаторскую одежду. Первый приз – пять тысяч долларов.
– Офигеть. Ты должен был победить, или как?
Он машет рукой:
– Не. Но мог бы прийти третьим или четвертым. Или победить в своей возрастной группе. Там тоже есть денежный приз. Пять сотен, или что-то около того. Большинство своих наличных я зарабатываю на гонках. Мэтт не так уж хорошо платит.
Тогда зачем он хочет работать на своего брата? Просто чтобы проводить время с ним?
– Значит так ты зарабатываешь деньги?
Он ухмыляется.
– Это лучше, чем работать в Макдональдсе.
– Но ты травмирован… – Я смотрю на его забинтованную лодыжку.
– Я буду заботиться о своей ноге всю неделю и к гонке буду как новенький. Я постоянно бегаю с травмами.
– Ты и вправду бегаешь только ради денег?
– Я еще и люблю это, – говорит он. – Люблю адреналин в любом виде… Дельтапланеризм, прыжки с парашютом… – Он замолкает, чтобы сделать долгий глоток чая. Его лицо на мгновение искажает гримаса, но я сомневаюсь, что это из-за того, что чай горчит. Я чувствую запах сахара.
И тогда открывается сеточная дверь, и появляется маленькая девочка со светло-каштановыми волосами как у Джереми. Она вскакивает на него, и он целует ее лобик. Это напоминает мне, как мой брат целует мой лоб и присматривает за мной.
– Ты привел девушку? – Она в изумлении раскрывает рот. Прежде чем Джереми может ответить, она протягивает мне руку. – Я Дженнифер, любимая сестренка Джереми. – Ее непосредственность вызывает у меня улыбку.
– Приятно познакомиться.
– Где наш жареный цыпленок? – поддразнивая, вмешивается Джереми.
– У меня, у меня. Попридержи лошадей, – говорит она. – Кто твоя подруга?
– Я Энни.
Она поворачивает голову к Джереми.
– Она твоя подружка?
– Не лезь не в свое дело! Иди и принеси нашего цыпленка, гномик.
Его сестренка взрывается смехом, явно довольная тем, что достала брата. Я помню, как дразнила Ника, когда он впервые начал встречаться с девушками.
Дженнифер срывается назад в дом вместе с Мэгги, вприпрыжку бегущей за ней, оставляя меня наедине с ним. Здесь так безмятежно. Дует ленивый ветерок, звеня китайскими колокольчиками и шелестя травой. Я вдыхаю теплый воздух через нос. Этот дом не хранит воспоминаний о моей жизни, о старшей школе, о Кайле. Это место – просто чистый лист. Мне нравится это ощущение пустоты.
Джереми похлопывает по сиденью рядом с собой. Я сажусь и раскачиваю качели, слушая, как прихожанки хлопочут на заднем дворе.
Сетчатая дверь распахивается и на крыльце появляется женщина.
