О его причинах Король и думал, ожидая пока соберутся бригадиры. Лазарь, естественно, приехал не ради теплого пива в «Южанке» и встреча его с Мастером тоже случайной не была. Первоначальное предположение о готовящемся покушении превратилась в уверенность. Король вообще не спрашивал в телефонном разговоре о причинах приезда Лазаря, но то, с какой поспешностью сворачивался телефонный разговор и то, что собеседник никак не отреагировал на сообщение о том, что и Мастер тоже был убит, Королю сказало о многом. Но почему испуг?
Сам Король находился в состоянии близком к нокдауну. Его это непривычное состояние злило, но ничего с ним он поделать не мог. Все произошло слишком быстро и слишком решительно. Не было открытой угрозы. Если бы те, кто организовал эту стрельбу в кафе, только сообщили бы ему о появлении Лазаря и о предательстве, то Король имел бы на руках все карты для игры. Мастер бы рассказал все, в этом Король не сомневался. Лазарь бы тоже не стал молчать. Или бы не смог молчать. Король имел бы на руках всю информацию и построил бы партию по собственному желанию. Но его поставили перед фактом. Король очень хорошо понимал причины своего настроения, но нерешительность противника его озадачила.
Они ведь должны были ждать его ответных действий. Пусть не таких резких, но… Не таких резких. Действительно. Это ведь так не похоже на аккуратного и корректного, всегда рассчитывающего необходимые усилия, Короля.
Под автомат отправился вор в законе и один из собственных бригадиров. Среди бела дня было убито девять человек, а потом Король сам звонит и сообщает о том, что произошло.
Информация, похоже, была неожиданной и это дает возможность предположить, что из группы Лазаря никто не ушел. И что самое главное, Король не пытается ничего объяснить. Он звонит и сообщает, что кто-то на его территории стреляет. И все. Ни требования объяснений, ни обвинения в тайном нападении. Король не собирается вступать в переговоры. Тогда совершенно понятна реакция противника. Для них все происходящее – начало войны на уничтожение.
Король представил себе, как срочно собираются люди, как извлекаются на свет божий стволы, как лихорадочно решается, что же делать с коварным Королем.
А сам коварный Король сидит в своем кабинете и внимательно рассматривает приехавших Селезнева и Качуру. Грек запаздывал. Качура и Скелезнев молчали. Они приехали с интервалом в несколько минут и увиделись только в кабинете. Возможности обсудить происходящее у них не было, и они ждали, пока Король начнет разговор.
Естественно, они уже знали о том, что произошло. Качур получил информацию через милицию, поэтому все знал точнее. Селезневу сообщение поступило через шестерок, и он узнал вначале только о том, что был убит Мастер. И Селезнев подумал, что Король, наконец, разобрался с бригадиром.
Давно пора, решил Селезнев. Территории его и Мастера граничили, и Селезнев был от соседа не в восторге. Беспредела Король не допускал, но в пределах своей свободы Мастер пакостил, как мог. Все это носило вид случайностей и недоразумений, но Селезнев чуял в Мастере кипящую энергию и понимал, что она в любой момент может выплеснуться наружу.
Так что, смерть Мастера Селезнева не опечалила. Скорее наоборот. Он даже стал прикидывать, что лично ему перепадет при неизбежном переделе наследства. Потом ему позвонил секретарь Короля и сообщил о Лазаре.
Опять-таки Селезнев не усомнился в том, что это дело рук Короля. Но если смерть Мастера была делом внутренним, то Лазаря не стоило убивать настолько внаглую. Все понятно, он был не прав, но это нужно было доказать. Слишком большая сила стояла за Лазарем, чтобы вот так, без доказательств, не посоветовавшись с людьми, отправлять на тот свет такого человека.
Либо Король впервые в жизни совершил необдуманный поступок, либо он все предусмотрел и теперь собрал всех, чтобы сообщить о дальнейших действиях. На всякий случай, Селезнев приказал своим людям быть готовым. Помимо того, что они высматривали на своей территории всех подозрительных, Селезнев приказал нескольким группам дежурить с оружием возле машин.
А Качур рассматривал Селезнева и прикидывал, когда же коллега заговорит о необходимости раздела участка Мастера.
Самого Качура этот вопрос тоже интересовал, но он предпочитал не заводить разговор на эту тему первым. Селезнев сам сделает все что нужно и при этом успеет наломать дров так, что лучший кусок все равно передадут Качуру просто для того, чтобы не выполнять нахрапистые требования Селезнева.
Был Селезнев сельским жлобом, сельским жлобом он остался даже в импортном прикиде. Не может он спокойно пройти мимо валяющейся на земле подковы или гайки.
Даже те свары, которые время от времени у него вспыхивали с Мастером, были вызваны не только и не столько наездами Мастера, сколько кугутством Селезнева.
Вот сейчас начнет он в лоб, по-простому, намекать Королю, что нельзя оставлять участок без присмотра и Король возьмет да и взорвется. Ведь по лицу видно, что сейчас в голове у Короля мысли вовсе не о преемнике Мастера. Король сейчас думает о том, как бы остаться в этой ситуации живым.
И Селезневу об этом стоит подумать. Да и самому Качуру тоже. Оба они поддержали его при той разборке, оба они подписались за Короля, так что держаться им за Короля придется, хочется им этого сейчас или не хочется.
Даже то, что Лазарь решил скорешиться с Мастером, а не с кем-нибудь из них, ясно говорило, что не простили Королевских бригадиров.
Оба бригадира сидели как на иголках. Время шло, Король сосредоточено смотрел на стол перед собой и разговора не начинал. Селезнев очень хотел заговорить на интересующие его хозяйственные темы, но, поймав на себе выжидающий взгляд Качура, решил от вопросов воздержаться. Ну и Качур тоже выжидал.
Селектор перед Королем загудел и секретарь сообщил, что прибыл Грек. Через две минуты в кабинет без стука вошел и сам Грек, как всегда аккуратный и подтянутый.
Он всегда отличался внешним лоском и склонностью к богатой одежде, еще до того, как признал главенство Короля.
Сейчас элегантность у них стала своеобразной униформой, но если Качур и Селезнев до сих пор еще не чувствовали в модных костюмах себя свободно, то Грек в любой, самой изысканной компании чувствовал себя как рыба в воде, и его принимали как равного.
Грек несколько церемонно обменялся рукопожатиями со всеми, начиная с Короля и заканчивая Селезневым, сел в кресло, аккуратно поддернув брючины.
– Извините, что опадал. Мои ребята засекли пятерых приезжих кидал, и я решил с ними потолковать.
– И чего они тебе нагородили? – полюбопытствовал Селезнев.
– А что они могли мне рассказать – приехали отдохнуть и заодно кинуть пару лохов.
– К стрельбе отношения не имеют? – Качур всегда старался быть конкретным, заодно переводил разговор на интересующую его тему и демонстрировал Королю свою заинтересованность общими проблемами.
– А вот это мы должны будем сами решать, – невозмутимо сказал Грек, и это его «мы» резануло слух Короля.
Похоже, бригадир желает воспользоваться ситуацией и позаботиться о своих интересах. В Душу Короля закралась неприятная мысль о том, что вот сейчас бригадиры заявят о том, что Король не прав и что необходимо провести разборку для того, чтобы определить виноватых. И этих виноватых наказать. А у Короля нет никаких доказательств своей невиновности. Это «мы» Грека настолько выбило Короля из колеи, что начало фразы дошло до Короля не сразу.
Как это они будут решать, причастны ли эти кидалы к стрельбе в кафе? Король посмотрел в глаза Греку, и Грек выдержал этот взгляд, даже, как показалось Королю, с легкой улыбкой. Король попытался понять значение этой улыбки и не почувствовал опасности. Показалось, что Грек придумал что-то интересное и теперь хочет достать кролика из шляпы. Он явно хотел, чтобы Король первым спросил у него, Грека, что нужно делать.
Король должен быть Королем, даже если королевству угрожает опасность.
– Я только что разговаривал с Калачом по телефону, – начал Король.
Бригадиры молчали. Каждый из них представлял себе, что мог Калач сказать Королю, но в таких случаях лучше выслушать всю информацию, прежде чем настанет момент высказывать свое мнение.
– Калач очень удивлен и недоволен тем, что такого авторитета как Лазарь убили в нашем городе.
Селезнев хмыкнул. Ясное дело. Если сейчас не обратит Калач внимания на это, то завтра его самого преспокойно замочат. Король выдержал паузу, глядя на Селезнева, и тот затих.
– Вопрос о том, что именно здесь делал Лазарь без … – Король вначале хотел сказать «без моего ведома», но, вспомнив «мы» Грека и его взгляд, сказал, – нашего ведома.
