Морпех явно колебался, но не выдержал и сдался.
— На доске объявлений есть карта. Если хотите, могу вам все показать. — Он говорил тихим, но очень звучным голосом.
— Ой, да неужели?! — наградив его неотразимой улыбкой, воскликнула Джин.
— Чтоб мне провалиться, она великолепна! — бросила стоявшая под дверью Маргарет.
Когда Маргарет с Эвис выглянули в коридор, парочка уже стояла перед большой картой примерно в пятнадцати футах от трапа. Маргарет вышла из каюты в халате, с несуразно большой сумочкой для туалетных принадлежностей в руках и, проходя мимо, весело помахала им рукой. Морпех отдал ей честь и, повернувшись к Джин, продолжил объяснять, как с помощью карты пройти, например, с ангарной палубы в прачечную. Джин явно ловила каждое его слово.
— Нет, все равно не то, — вернувшись, заявила Маргарет. Она тяжело опустилась на койку, а собака тем временем бегала по каюте, деловито обнюхивая пол. — Это не прогулка. Я хочу сказать, что она ведь привыкла бегать по полям.
Эвис, которая сидела перед дорожным зеркалом и втирала в лицо кольдкрем, так и подмывало сказать, что раньше надо было думать, но она вовремя прикусила язык. Ее сейчас гораздо больше волновало то, что морской воздух просто ужасно действует на кожу, а очень не хотелось при встрече с Иэном выглядеть как кусок бомбейской утки[22].
Дверь открылась.
— Высший класс, — увидев ухмыляющуюся Джин, сказала Маргарет. — Джин, ты была просто неподражаема.
Джин самодовольно улыбнулась.
— Ну вот, девочки, теперь вы поняли… — начала она и остановилась. — Чтоб мне провалиться! Эвис, что у тебя со ртом? Ты похожа на морского окуня.
Эвис поспешно закрыла рот.
— Джин, ты даже не представляешь, как я тебе благодарна! — воскликнула Маргарет. — Я даже и не надеялась, что он хотя бы на шаг стронется с места. Я имею в виду, что твои слова, будто ты не умеешь читать, — просто мастерский ход.
— Что?
— Я бы до такого в жизни не додумалась. Уж кто-кто, а ты точно на ходу подметки рвешь!
Джин наградила ее странным взглядом.
— У меня и в мыслях не было, подруга, — сказала Джин и, уставившись в пол, добавила: — Не могу прочесть ни слова. Кроме собственного имени. И никогда не могла.
В каюте повисло неловкое молчание. Эвис пыталась понять, не является ли это очередной дурацкой шуткой Джин, но та даже не улыбнулась.
Затянувшуюся паузу нарушила Джин.
— Твою мать, а это что такое?! — принялась она обмахиваться обеими руками.
Возникло секундное замешательство, но затем гнилостный запах в каюте объяснил вспышку ее эмоций.
— Простите, дамы, — поморщилась Маргарет. — Я говорила, что она очень чистоплотная, но не обещала, что она не будет пукать.
Джин разразилась истерическим смехом, и даже Фрэнсис выдавила страдальческую улыбку.
Эвис возвела глаза к небесам и подумала, пытаясь унять горечь в душе, о «Куин Мэри».
И вот на вторую ночь на нее навалилась тоска по дому. Маргарет лежала с открытыми глазами в темной каюте, прислушиваясь к надрывному скрипу коек под ворочающимися товарками. Как ни странно, именно изнеможение не давало ей спокойно уснуть. Ей казалось, что она в порядке. Странность всего происходящего и волнение во время отплытия из бухты на время заставили ее забыть о новом окружении. Теперь же, когда она представляла их корабль посреди океана, в чернильной темноте, то испытывала иррациональный страх и детское желание повернуть назад, чтобы найти защиту под кровом родного дома, вне стен которого она доселе не провела ни одной ночи. Братья, должно быть, уже собираются отправиться на боковую. Она представляла, как они расположились, вытянув длинные ноги, за кухонным столом — с тех пор как ушла мать, они практически не пользовались гостиной, — слушают радио, играют в карты, Дэниел читает комикс, а Колм, возможно, заглядывает ему через плечо. Папа, наверное, в своем любимом кресле, руки за головой, на локтях потертые заплаты, глаза закрыты, словно он уже готовится ко сну. Он, как всегда, молчит и только время от времени кивает. Летти, скорее всего, что-то шьет или полирует, вероятно сидя на том же стуле, что некогда занимала мама.
Летти, с которой она так подло поступила.
Маргарет вдруг захлестнула мысль, что ей больше не суждено их увидеть, и она принялась нервно покусывать палец, надеясь физической болью заглушить душевную.
Она вздохнула и погладила Мод Гонн, уткнувшуюся под одеялом в низ ее живота. Нет, конечно, не следовало брать с собой собачку — это было крайне эгоистичным решением. Ведь она, Маргарет, даже не подумала, как тяжело будет Мод Гонн сутками сидеть взаперти в тесной, шумной каюте. Ведь даже самой Маргарет оказалось очень нелегко, хотя она при желании могла подняться на другие палубы. Прости меня, беззвучно сказала она собаке. Обещаю, что, когда мы прибудем в Англию, я тебе все с лихвой компенсирую. Слеза скатилась по ее щеке.
Снаружи морской пехотинец, сменив положение ног на стальной палубе, тихо поприветствовал кого-то, проходившего мимо. Она услышала, как его рубашка трется о дверь. Где-то вдали по металлическому трапу прогромыхали тяжелые шаги. На верхней койке Джин что-то сонно пробормотала, а Эвис спрятала украшенную бигуди голову под одеяло.
Маргарет еще ни разу не приходилось делить с кем-то комнату — привилегия, полученная благодаря тому, что она была единственной девочкой в семействе Донливи. И теперь она буквально задыхалась в этой крошечной спальне, с закрытой дверью, без единого луча света и глотка свежего воздуха. Она спустила ноги на пол и села. Я не могу этого сделать, сказала она себе, прикрывая колени широкой ночной рубашкой, но я должна собраться. Маргарет вспомнила о Джо, о ласковом, слегка насмешливом выражении его лица.
— Держись, старушка, — прошептала она, чтобы напомнить себе, почему отправилась в это рискованное путешествие.
— Маргарет? — прорезал темноту голос Джин. — Ты что, куда-то собралась?
— Нет, — отозвалась Маргарет, скользнув обратно под одеяло. — Нет, просто… — Она не знала, как объяснить. — Просто не спится.
— Мне тоже.
Ее голосок казался непривычно тонким. И Маргарет внезапно почувствовала острый приступ жалости. Ведь Джин, в сущности, еще совсем ребенок.
— Хочешь спуститься ко мне? — спросила она.
Джин, цепляясь за ступеньки худенькими ножками, тут же ловко спустилась по лестнице и примостилась на другом конце койки.
— Там, наверху, вообще нет места, — хихикнула она, и Маргарет неожиданно для себя хихикнула в ответ. — Только не давай своему ребеночку меня пинать. И не позволяй своей собаке совать нос ко мне в штаны.
Они несколько минут лежали молча. Маргарет так и не смогла решить для себя, приятно ли ей чувствовать кожей чужое тело, или наоборот. Джин беспокойно поерзала, суча ногами, и Маргарет почувствовала, что Мод Гонн настороженно подняла голову.
— А как зовут твоего мужа? — неожиданно спросила Джин.
— Джо.
— А моего — Стэн.
— Ты уже говорила.
— Стэн Каслфорт. Во вторник ему стукнет девятнадцать. Его мамаша не слишком-то обрадовалась, когда он сообщил, что женился, но он говорит, будто сейчас она немного утихомирилась.
Маргарет легла на спину, уставившись в темноту. Она вспомнила о ласковых письмах от матери Джо и мысленно задала себе вопрос, что заставило эту женщину, еще не вышедшую из детского возраста, отправиться в одиночку на другой конец света: смелость или безрассудство.
— Уверена, как только вы познакомитесь, она сразу оттает, — произнесла Маргарет, чтобы нарушить затянувшееся молчание.
— Он из Ноттингема, — сообщила Джин. — Знаешь такой?
— Нет.
— Я тоже. Но он говорил, что Робин Гуд родом оттуда. Вот я и прикинула, что там, наверное, кругом лес.
Джин снова заерзала, словно что-то искала.
— Ничего, если я закурю? — свистящим шепотом произнесла она.
— Валяй.
Вспыхнувший на мгновение язычок пламени осветил лицо Джин, она сосредоточенно прикуривала сигарету. Затем спичка погасла, и каюта снова погрузилась во тьму.
— Я вот думаю о Стэне. Он у меня о-го-го какой! Ну, ты понимаешь, — начала Джин. — Ужасно красивый. Все мои подруги так думают. Мы встретились возле кино, и он с приятелем предложил заплатить за билеты для нас с подружкой. «Безумства Зигфилда»[23]. В цвете. — Она шумно вздохнула. — И он мне сказал, что с самого Портсмута не поцеловал ни одну девушку, и я, естественно, не могла сказать «нет». Они еще не успели спеть «Это мое сердце», а он уже залез мне под юбку. — (И Маргарет услышала, как она что-то мурлычет себе под нос.) — Я выходила замуж в платье из парашютного шелка. Моя тетя Мейвис достала его у одного американского солдата, занимавшегося левыми радиоприемниками. А вот мама все это как-то не слишком одобряла. — Она помолчала. — И вообще, я гораздо лучше лажу с тетей Мейвис. Всегда с ней ладила. Мама считает, что я никудышная и совсем пропащая.
