У Хайфилда вытянулось лицо.
— Очередные бывшие военнопленные?
— Нет.
— Надеюсь, не пленные японцы? Вы помните, сколько хлопот они нам доставили…
— Хайфилд, боюсь, все гораздо хуже. — Адмирал тяжело вздохнул и посмотрел капитану прямо в глаза. — Это для женщин. — (В разговоре возникла длинная пауза.) — Вам по-прежнему надлежит доставить ваших моряков домой. Но на борту будет дополнительный груз. Примерно шестьсот австралийских военных невест, которые должны воссоединиться с мужьями в Англии. Шахты элеваторов будут использованы для их коек.
Тем временем сварщик, рассыпая снопы искр, возобновил работу.
Капитан Хайфилд повернулся к адмиралу:
— Они не могут плыть на моем корабле.
— Война требует жертв, Хайфилд. Выбирать не приходится.
— Но их ведь всегда перевозят на транспортных судах, сэр. На лайнерах, которые лучше приспособлены для такого дела. Разве можно посадить девушек, младенцев и прочих на авианосец?! Чистой воды безумие! Вы должны им там, наверху, объяснить.
— Не могу сказать, что меня это тоже сильно порадовало. Но ничего не поделаешь, старина. Лайнеров больше не осталось. — Он потрепал Хайфилда по плечу. — Только шесть недель. Вы и оглянуться не успеете, как все будет позади. И вообще, пусть ребята немного взбодрятся после всей этой истории с Хартом. Так они хотя бы смогут отвлечься.
Но ведь это мой последний рейс. Я в последний раз буду со своим экипажем. Со своим кораблем. Хайфилд был не в силах перенести такое унижение. Ему хотелось выть от отчаяния, в груди клокотала глухая ярость.
— Сэр…
— Послушайте, Джордж. Телефонные линии связи с Лондоном буквально раскалились. Из-за этих жен уже и так кипят политические страсти. Английские девушки устраивают манифестации перед парламентом. Им кажется, будто их обошли. Наши верхние эшелоны власти и правительство Австралии не хотят, чтобы нечто подобное повторилось и здесь. Австралийским мужчинам тоже не слишком по вкусу, что их женщины вышли замуж за иностранцев. Полагаю, обе стороны хотят поскорее увезти военных невест от греха подальше, чтобы все само собой утряслось. — Адмирал перешел на примирительный тон. — Я прекрасно понимаю, как это трудно для вас, но постарайтесь посмотреть на проблему с точки зрения девушек. Некоторые из них уже больше двух лет не видели своих мужей. Война закончилась, и они жаждут воссоединения семьи. — Адмирал заметил, как у его собеседника окаменело лицо. — Джордж, поставьте себя на их место. Единственное, чего они хотят, — как можно скорее, но без лишнего шума увидеть своих любимых. Вы не можете не понимать, что они сейчас чувствуют.
— Женщины на борту — верный путь к катастрофе. — Хайфилда переполняли эмоции, его голос сразу окреп, набрав силу, так что несколько находившихся неподалеку мужчин на время даже перестали работать. — Я этого не допущу! Не допущу, чтобы какие-то там женщины разнесли, к чертям, мой корабль. Там, наверху, все поймут. Они сами увидят.
И хотя адмирал говорил успокаивающим тоном, похоже, он уже начинал терять терпение.
— С ними не будет ни детей, ни младенцев. Тех, кто поедет, отбирали на редкость тщательно. Только здоровые молодые женщины. Ну, возможно, несколько в интересном положении.
— А как насчет мужчин?
— Никаких мужчин. Может, кто-то и поедет, но мы узнаем об этом только за несколько дней до отплытия. Окончательный список еще не готов. — Адмирал сделал паузу. — Ох, вы имеете в виду своих. Так вот, их разместят на разных палубах. Шахты — с каютами — будут запираться. Только нескольким — тем, что в интересном положении, — предоставят отдельные каюты. Личный состав сможет работать в обычном режиме. И мы собираемся выставить охрану, чтобы не допустить нежелательных контактов. Ну, вы понимаете, о чем я.
Капитан Хайфилд повернулся к своему начальнику. Волнение по поводу необходимости безотлагательного решения вопроса оживило его обычно бесстрастное лицо: всем своим существом он отчаянно стремился доказать адмиралу, насколько опасна и вредоносна данная затея.
— Послушайте, сэр. Некоторые из членов экипажа находятся без… женского общества уже несколько месяцев. Это как бросить горящую спичку в коробку с пиротехникой. Разве вы не слышали об инцидентах на авианосце «Одейшес»? Господи боже мой, да мы все знаем, что там произошло!
— Полагаю, мы все извлекли уроки из «Одейшеса».
— Невозможно, сэр. Опасно, нелепо и вообще может дестабилизировать обстановку на корабле. Вы ведь не хуже моего знаете, насколько это тонкая вещь.
— Хайфилд, вопрос закрыт и не подлежит обсуждению.
— Мы много месяцев пытались восстановить хотя бы шаткое равновесие. Вы ведь знаете, через что пришлось пройти моему экипажу. Невозможно вот так взять и запустить на корабль девиц, считая…
— Они будут подчиняться очень строгим приказам. Военно-морской флот разработал на сей счет жесткие директивы…
— И что женщинам наши приказы?! Если женщины находятся рядом с мужчинами, значит жди беды.
— Хайфилд, это замужние дамы, — отрезал адмирал. — Они едут на новую родину к своим мужчинам. Вот так-то.
— При всем уважении к вам, сэр, осмелюсь заметить, что вы плохо знаете человеческую природу. — Последняя фраза повисла в воздухе, шокировав их обоих. Капитан судорожно вздохнул. — Разрешите быть свободным?
И, не дождавшись кивка, капитан Хайфилд развернулся и пошел прочь, впервые за всю свою долгую карьеру разозлившись на старшего по званию.
Адмирал стоял и смотрел, как тот пересек ангар, а потом исчез в недрах судна, точь-в-точь как кролик, спасающийся в кроличьем садке. В некоторых случаях подобное проявление неуважения означало конец карьеры военнослужащего. Однако адмирал Макманус питал искреннее уважение к этому сварливому старому хрену, капитану Хайфилду. И не хотел, чтобы он так позорно закончил службу. А кроме того, подумал адмирал, кивнув матросам, чтобы те продолжали, если бы это был его корабль, он, честно говоря, испытывал бы аналогичные чувства. Несмотря на всю свою любовь к жене и дочерям.
Глава 8
Во время морского путешествия невесты смогли прослушать лекции, сопровождаемые наглядной демонстрацией того, как следует покупать и готовить продукты питания с учетом строгих продовольственных норм. Ближе к концу плавания режим питания несколько ужесточили, чтобы переход на продуктовые карточки не стал для них слишком болезненным.
Дейли миррор. 7 августа 1946 года
Пятый день плавания
Состояние моря, столь же капризного, что и невесты на борту «Виктории», резко ухудшилось, как только корабль покинул каналы Сидней-Хедс.
Великая Австралийская бухта, восхищенно, но с долей опаски говорили члены команды, покажет, кто настоящий моряк, а кто нет.
Судьба, словно нарочно убаюкав девушек ложным ощущением безопасности, решила теперь продемонстрировать их уязвимость и непредсказуемость их будущего. Жизнерадостное синее море почернело, стало мутным и ощетинилось высокими гребнями. Легкие бризы превратились в порывистые ветры, те со временем переросли в шквалистые — плевавшиеся холодным дождем в моряков, крепивших, задыхаясь в своих штормовках, самолеты к палубе. А корабль, вставая на дыбы и кряхтя от натуги, прокладывал себе путь между водяными валами.
И вот пассажиры, которые до того беспокойной толпой бродили по палубам, сперва по одиночке, а затем уже целыми группами ретировались на свои койки. А те, кто еще держался на ногах, хватаясь за стенки, неуверенно передвигались — бледные от страха — по коридорам. Лекции пришлось отменить, так же как и запланированные учения по использованию спасательных шлюпок: члены экипажа поняли, что лишь немногим женщинам под силу их выдержать. Оставшиеся в строю офицеры из женской вспомогательной службы разносили по каютам таблетки от тошноты.
Беспрестанные удары волн о борт корабля, заунывные звуки корабельного гудка, несмолкаемый лязг цепей и скрежет самолетов на полетной палубе — все это окончательно лишало надежды хоть немного поспать. Эвис и Джин — ну конечно же Джин, а кто еще? — лежали на койках, замкнувшись в собственном мирке тошнотворной напасти. Но если у Эвис этот мирок был сугубо личным, то Джин держала всех в курсе своих страданий. Эвис казалось, что ей уже известны практически все симптомы Джин — что у той стоит ком в животе, что маленький кусочек сухарика чуть было не привел к конфузу у дверей столовой на полетной палубе, что этот ужасный кочегар, который шел за ними до самой прачечной, жрал у нее на глазах сэндвич с сыром и белковой пастой, отчего ее едва не стошнило. Все это свисало у него изо рта и…
— Да-да, Джин, я представляю, — простонала Эвис и заткнула уши.
