нирена не стремилась ничего объяснять, а он и так потратил много времени на острове. Времени, которое могло закончиться в любую минуту.
– У Джайо несколько племен, стай, – перешла на деловой тон Ману, поднимаясь и направляясь в новый коридор, – они все мирные. Но есть те, кто считает, что для них закон не писан. Они уходят из дома и присоединяются к свободной стае.
– Все как у хэлаиров, – хмыкнул он, вместе с Арулой следуя за ней, но нирена и бровью не повела.
– Тебе нужен Лорра, он предводитель всех инакомыслящих. Он был первым, кто предал нашу веру и заключил союз с хэлаирами.
– С этого момента поподробнее!
– Нет подробностей, – отрезала жрица. – Якшаться с ними – значит, пойти против себя и наших богов. Но они достали оружие хэлаиров и направили его против стай. Пролили много крови, заняли самой большой остров на священных землях Джайо и обрекли всех нас на гибель.
– Не обрекли. Если я успею отсюда выбраться, то обещаю – вас не тронут.
Власти верховного старейшины Волчьего Союза достаточно, чтобы защитить архипелаг, сохранить его культуру и историю. Сохранить живущих здесь нирен, о которых Союз не знал. Или знал?
О чем еще не знает сам Рамон?
– Не обещай того, в чем нет уверенности, – говорит жрица, они проходят длинным темным коридором, пока в конце не вырастает яркое окошко дневного света – выхода из пирамиды.
– Вас не тронут, – повторяет Рамон, – но я ничего не могу сказать насчет тех, кто не сложит оружие.
Ману ничего не отвечает: то ли не верит, то ли знает и видит немного больше, чем дано всем остальным. Она останавливается в двух шагах от выхода, что-то приказывает Аруле. Великан сначала спорит о чем-то, рычит и смотрит на Рамона волком, но все-таки склоняет голову перед своей матерью и жрицей. Без перевода понятно, что он не желает идти на земли предателей. Но что поделаешь? Он целует ей руки, а после резко перекидывается в бурого зверя.
– От твоего выбора зависит и наша судьба, – говорит Ману.
– И даже не подскажешь, какой правильный? – без тени насмешки спрашивает Рамон. Он привык выбирать сам, но и советами никогда не брезговал. Как известно, кто владеет информацией – владеет всем.
– Верного пути нет, – качает головой жрица. – Каждый выбор принесет боль, каждый омыт кровью. Что-то ты обретешь, что-то потеряешь. Совет до смешного простой: слушай сердце, разум ненадежный советчик, потому что в разуме живет страх. Сердце не боится, оно всегда выбирает по любви.
Любовь.
Он почти выкорчевал в себе любовь, но с появлением Венеры в его жизни она проросла в него вновь. Венеры и дочери. Если бы все так было просто! Если старая ведьма права, то она говорит о выборе между семейным счастьем и властью старейшины, властью, способной защитить целый архипелаг. И этот выбор на самом деле не настолько очевиден. Но Рамону надоело выбирать. Однажды он уже принял решение, разумное, логичное, которое почему-то никого счастливым не сделало. Теперь он собирался поступить иначе.
Отныне ему нужно было поступать так, как его враг не ждет.
Арула уже скрылся в лесу, но остался еще один важный вопрос:
– Ты сказала, что я не бог. Тогда кто? Я не похож на других вервольфов.
И если бы это была наследственность, за которой так гонялся его враг! Ведь Микаэль обычный волк. Песчаный койот.
– Это твой дар, первенец истинных. Твоя сила, которую ты сделал слабостью.
В Рамоне вспыхивает раздражение: не на Ману, на себя. Она права, он позволил своей особенности испортить ему жизнь. Чуть не испортить. Больше не позволит.
– Значит, моя дочь унаследует его?
– Судьбы еще нерожденных мне неведомы. Они чистые страницы.
Это хорошо, что чистые страницы. Это означает, что он подарит дочери прекрасную жизнь. Дочери, Венере, себе.
– Спасибо, – благодарит он. – Я от своих слов не откажусь.
Рамон последовал примеру Арулы: поцеловал руку Ману, чем, кажется, удивил ее, и, сбросив ненужную простынь, принял звериное обличие. Где бы не находился это самый большой остров, он готов к нему плыть.
Разговор с Ману только укрепил его во мнении, что все правильно. А то, что любой его выбор – это кровь и боль, так это еще нужно посмотреть.
Глава 9
Поселение инакомыслящих оказалось ближе, чем он мог представить – на соседнем острове. Назвать его лагерем или даже деревней язык не поворачивался. Это был настоящий город: без храмов-пирамид, но с большими каменными домами, вышками для часовых и въездами с глубокими колеями на подсохшей глине – следами от машин. О прогрессивности местных свидетельствовали и несколько спутниковых тарелок. Значит, тот, кто отдал приказ подорвать вертолеты, сделал это отсюда. Этот факт вырвал рычание из груди Рамона.
У самой окраины Арула перекинулся в человека.
– Сделка, – выдохнул он. – Дальше не пойду.
Видимо, герой из великана был так себе. Хотя Рамон его понимал, ему тоже не воевать хотелось, а поскорее вернуться к своей женщине. Но что делать, если, для того чтобы вернуться, приходится воевать.
– Спасибо и на этом, – Рамон сменил ипостась и протянул руку. – Правда.
Арула поколебался, но ладонь пожал.
– Последняя услуга? – попросил Рамон. – Этот Лорра, он принципиальный или продажный?
– Продажный, – без раздумий ответил великан. – Скользкий.
Замечательно. Если не получится запугать, то можно просто договориться.
– Что будешь делать?
Его проводнику вроде и хотелось поскорее избавиться от него, а вроде и любопытство мучило.
– Просто войду туда и поговорю с главным.
– Самоубийство! – рыкнул великан.
– Разве? – подмигнул ему Рамон. – Я бог, забыл?
– Ману считает иначе.
– Тогда хорошо, что она моей стороне. Так что иди, пока тебя не засекли.
Арула повернулся, но тут же замер, по-звериному повел носом:
– Поздно. Нас учуяли.
Рамон тоже это понял: не просто учуяли, взяли в кольцо.
Шесть… Девять… Одиннадцать, нет, двенадцать вервольфов. Столько он насчитал. Прорываться с боем – не
