Он тащился по нескончаемым пробкам в направлении Ордынского шоссе. Проехал магазин «Прощальный», уставленный палатками с искусственными цветами, отворот на кладбище, свалку битых машин, настраивающую на философский минор. Перед Верх-Тулой образовался затор – столкнулись две иномарки. Чистый анекдот – каждый ехал по «своей» встречной, как столкнулись, непонятно, видно, оба одновременно потянулись к фляжкам. За Верх-Тулой заторы прекратились, а после Ярково трасса стала вполне проходимой, появилась возможность поддать газу…
Когда он въехал в поселок, на часах было ровно шесть. Он вертел головой, поражаясь изобретательности местных толстосумов. Бог сотворил мир за шесть дней, а на седьмой, вероятно, создал поселок Лазурный. Особняки прятались за вычурными заборами. К участкам вели асфальтовые дорожки. На заборах красовались номера домов (что для местного налогового управления, безусловно, удобно). Царили тишина и порядок. В поселке было всего две улицы – Энергетиков и Корабельная. Вторая располагалась ближе к водохранилищу, на нее он и свернул за опрятным магазином, у которого выстроилась кавалькада иномарок. Дом под номером 65 прятался под сенью ив. Забор оказался не сплошной, стальные прутья формировали узор с просветами. Поблизости имелась продуктовая точка. Проблем с парковкой не было (не все еще в стране богатые). Он поставил машину на углу здания, стал ждать.
В семь с копейками появился Максим Леонидович Князев. Элегантная «Хонда» подкатила к дому. Номер машины он тут же срисовал и бросил в память. Ворота не были оснащены дистанционным управлением (явное упущение), из машины выбрался подтянутый тип – тот самый, с фотографии на светском рауте в клубе «Папарацци», размял ноги, загремел замком. Раздвинулись створки ворот, хозяин вернулся в машину. Шелестя шинами, «Хонда» въехала на участок. Павел завел свой «Аккорд», выехал с парковки, встал поближе. Сущая идиллия. Скупая американская мечта. Главу семейства встречали жена и ребенок. Карапуз в камуфляжной (!) жилетке, размахивая длинноствольным игрушечным кольтом, свалился с крыльца, рухнул в объятия папаши. Спустилась женщина – спортивная, фигуристая, с распущенными волосами, обвила труженика за шею, расцеловала, сказала что-то доброе. Обнявшись, все трое исчезли в доме.
Зачем он сюда приехал? Ломать чужую идиллию? Так и так, дорогая Кира Ильинична, существует женщина, уверенная, что она – это вы, что этот ребенок – ее ребенок, да и муж, собственно, не совсем ваш.
Он нервно закурил. Максим Леонидович Князев в природе существует. Жена, ребенок. Интересно, если Кире (с улицы Бакинских комиссаров) показать это трио, у нее будет реакция?
Он докурил, собрался трогаться, когда за оградой наметилась активность. Бизнесмен, сменивший одеяние на спортивное, выволок что-то стальное и решетчатое. Открыл багажник, загрузил в него ношу, еще раз сбегал в дом, забросил в машину упитанную сумку, пакет с углем – из тех, что продаются в супермаркетах. Барбекю, – догадался Смолин, – ужин на природе.
Мужчина вернулся в дом. Вскоре появились все трое, веселые, довольные, современные. Баламут вскарабкался на заднее сиденье. Старшее поколение обменялось поцелуями, расселось, женщина оккупировала водительское место, муж уселся рядом, обняв спиннинг. Женщина что-то сказала, он засмеялся, хлопнул себя по лбу за недогадливость, покинул машину, отворил ворота. Машина мягко тронулась, выехала на дорогу. Он замкнул запоры, примкнул к семейству.
Смолин следовал за фигурантами, стараясь не отсвечивать. «Хонда» прошла поселок, приближалась к развилке. Слева трасса, справа грунтовка, ведущая к морю, заросли тальника. «Хонда» ушла вправо, пропустила ползущего навстречу лилипута с двумя блондинками, покатила на пикник. Смолин выждал пару минут, двинул следом.
Раздвинулись ивовые заросли, кончились «стихийные» свалки. Распростерлось «море», изрытое бурунами. Огромная масса воды мерно колыхалась, заходящее светило рассыпало блики по воде. В десятке кабельтовых по траверсу проходил экскурсионный теплоход – гремела музыка, гудела толпа на верхней палубе. Дорога змеилась вдоль берега.
Искать «святое» семейство долго не пришлось. Берег был сильно изрезан, островки тальника подбирались к самой воде. «Хонда» стояла на единственной ровной площадке между глиняными глыбами. Двери нараспашку, голосила вечная «АББА», женщина с ребенком бродили по берегу, швыряли камешки в воду. Мужчина извлекал из багажника тяжеловесное приспособление.
По соседству он обнаружил бухточку, подогнал машину к обрыву. Солнце уже клонилось за горизонт. Похолодало. Ветер трепал жухлые шапки тальника, срывал листья. Он спрыгнул к воде, погонял корягу обломком клюки, швырнул пару «блинов». Метрах в сорока пищал ребенок, смеялась женщина. Потянуло дымком. Он вскарабкался на обрыв, откуда открывался вид на окрестности, оседлал отполированное полено, принялся подсматривать.
Семейство Князевых неплохо отдыхало. Крутился киндер, дергал родителей за штанины. Энергию ребенка направили в мирное русло – посадили недалеко от воды, натянули капюшон и дали в руки совочек. Сами потянулись к огню. Наблюдать за трапезой было противно. Он отвернулся, начал жадно курить. Скосил глаза. Сплошная скука. Ребенка накормили, посадили обратно. Мужчина плеснул из фляжки в разовые стаканы. Выпили оба. Муж семейства что-то говорил, энергично жестикулируя. Супруга жадно слушала, смотрела ему в рот. Вот сейчас встану и подойду, – решился Смолин. – Пусть знают…
Пока он колебался, супруги выпили по второй, мужчина отправился рыбачить на блесну. Жена сидела рядом с ним. Улов не ожидался, разве в этом предназначение рыбака?
Уже темнело. Женщина что-то сказала, посмотрев на часы. Супруг неохотно кивнул, сделал последний заброс. Дама поднялась, отправилась собирать вещи. Крикнула малышу – тот заковылял, переваливаясь, в теплую машину. Смолин уже продрог. Люди, за которыми он наблюдал, были одеты теплее и сидели у огня. Решено, – он поднялся, – пора идти знакомиться. Народ отдохнул, развлекся, самое время выслушать оракула…
Показалось, что в дебрях тальника что-то шевельнулось?
Некомфортно стало. Волосы зашевелились… Он медленно, чтобы не спугнуть наваждение, повернул голову. Тальниковое хозяйство по правую руку, плотные кусты, каменистая земля. Он вглядывался в темнеющие очертания, слушал. Проще всего свалить на паранойю. А ведь в кустах действительно кто-то был! Хрустнула ветка. Почему он отнес на собственный счет? Здесь не Марс, повсюду люди. Повторно хрустнуло, дрожь пробежала по кустарнику. Он бросился к машине, выхватил из багажника бейсбольную биту, сжал обеими руками и решительно зашагал к кустам. Разбросал ногами низкорослую растительность, занес над головой, чтобы бить. Кусты помалкивали. Он бросился дальше, споткнулся, грянул в жидкую канаву. Но встал, вскарабкался на косогор. В радиусе досягаемости биты никого не было. Он тяжело дышал, вглядывался в темноту. Предчувствие воткнулось в позвоночный нерв. Он развернулся в прыжке, ударил с упреждением. Никого. Сидящий в кустах предпочитал несложную роль наблюдателя. Темнело стремительно. Смолин отдышался. Так и до инфаркта рукой подать…
За спиной завелся двигатель. Князевы собрались уезжать! Хлопали дверцы, смеялась женщина. Хорошенько газанув, автомобиль покинул место стоянки. Смолин попятился, оступился, упал в канаву и выронил биту. Паника ударила в голову. Он схватил свою палку, бросился бежать. Влетел в машину, включил зажигание, схватился за ручной тормоз – как за рычаг катапультирования. Он выбрался на дорогу задним ходом, без ущерба для себя и окружающей среды. Темень царила знатная. Ругнувшись, он включил ближний свет, дальний, повел машину в просвет между гущами тальника. Такое ощущение, что целились камнем в заднее стекло…
Выбравшись на трассу, он обнаружил, что стрелка, повествующая о наличии топлива, склонилась к нулю, и ехать без бензина машина не хочет. Он выскочил на дорогу, начал знаками умолять о помощи. Остановилась дама средних лет на подержанной «Короне», вникла в проблему, обязалась помочь. У нее сегодня полный бак, и ничего не жалко. Позднее выяснилось, что путь в этот бак закрыт – в связи с его коварной змеевидностью. Дама посочувствовала, предложила Павлу бросить машину в чистом поле и пересесть к ней – она сегодня альтруистка, муж недавно бросил, и вообще она свидетельница Иеговы. С трудом он отделался от доброй помощницы, голосовал дальше. Добраться до города удалось лишь к одиннадцати вечера – с многочисленными остановками, проверками, паранойями. Хвоста не было. Он остановился за стационарным постом ГАИ, перекурил. Что это было? Крыша едет, не спеша… или что-то другое? В таких условиях он просто не мог ехать домой.
– Ну что ж, – пробормотал Смолин, выбрасывая окурок. – Бог троицу любит. Сегодня ты опять ночуешь не дома…
