– Смею и буду, – сказала тетя Тамара то ли Азамату, то ли бесу. – Ты свою дочь довел до такого состояния, что она уже с постели встать не может. Она болеет оттого, что ее предал родной отец. Продал, как барашка, и глазом не моргнул. Ее горе – на твоей совести. Ты от своего греха никогда не отмоешься. И отмолить не получится. То, что ты жену свою, как собаку подзаборную, избил – тоже тебе аукнется. Придет к тебе бродячая собака и горло тебе перегрызет. Как у тебя совести хватило женщину бить? Как ты посмел дочерей проклясть? Вернется тебе однажды проклятие. И так вернется, что в муках будешь умирать.
– Что ты несешь, ведьма? – закричал Азамат. – Да ты знаешь, что я с тобой сделаю?
– Ничего ты не сделаешь. Я тебя не боюсь. Ты сам свою судьбу решил.
– Ведьма, я тебя убью! – завопил Азамат и начал надвигаться на знахарку. Но тетя Тамара достала из-за пояса нож, которым орехи чистила и корешки трав обрезала – она с этим ножом не расставалась, – и наставила его на дядю Азамата. Тот плюнул в лицо знахарке и ушел. Соседки, которые через забор подглядывали, ахнули. Плюнуть в лицо – страшнее унижения быть не может. Теперь они даже Азамата готовы были пожалеть – что с ним тетя Тамара сделает! Такую обиду она точно не простит.
Азамат пошел к мужчинам и выпил сильно. Домой пришел и сразу в сарай отправился, где у него ружье хранилось. Венера увидела, что отец вышел из сарая с ружьем, и в ноги ему кинулась, но удержать не смогла. Азамат пошел к Тамаре.
Знахарка тогда была у соседки – компресс делала на спину. Соседка жила в двухэтажном доме в центре села, рядом с кинотеатром. Азамату, который с ружьем ходил по селу, искал Тамару, мужчины сказали, где она. Кто-то из женщин успел предупредить знахарку. Она решила в окно вылезти по веревке: Азамат обещал убить всех, кто есть в доме, если Тамара не выйдет. Стоял под окнами, орал и в воздух стрелял. Знахарка не за себя боялась, за других. Да и что с пьяного взять? Пальнет случайно и не поймет, что натворил.
Соседка кричала, что Тамара через окно спускается по бельевой веревке, чтобы люди ее внизу поймали – не дай бог сорвется. Народу во дворе много собралось, но Азамат уже совсем не в себе был – обещал любого пристрелить, кто сунется, кто только подойдет к нему.
Тамара висела на веревке. Соседка умоляла ее лезть назад. Женщины кричали и звали на помощь. Кто-то из молодых парней попытался подойти к Азамату, но тот ударил его прикладом. А потом выстрелил в знахарку. Никто сразу и не понял, что произошло. Только Тамара начала падать – медленно, как будто в кино. Женщины ахнули и стали читать молитвы. Тамара упала в палисадник и лежала там без движения. Азамат потряс ружьем и сказал, что убил ведьму, которая порчу наводит. Тут уже мужчины забрали у него ружье, за руки схватили. Он не сопротивлялся, только кричал, что убил ведьму и нет больше в их селе злого духа. Больше никто отварами людей травить не будет. И ему, Азамату, надо спасибо сказать, что всех избавил от зла. Женщины подошли к лежащей в палисаднике знахарке. И тут Тамара, которая считалась убитой, спокойно встала, отряхнулась и поправила платок. Женщины при виде такого чуда заголосили. Даже мужчины вздрогнули и отпустили Азамата. Дети заплакали. А тетя Тамара тем временем спокойно перелезла через ограду палисадника и пошла к толпе.
– Ведьма, – прошептал дядя Азамат. Он сразу протрезвел, и было видно, что испугался. Любой бы испугался – тетя Тамара была вся в чем-то красном – и платок, и платье, и фартук. Даже лицо было в крови, она стекала по ее щеке.
– Да, я ведьма, и меня пуля не берет, – сказала спокойно Тамара Азамату. – А теперь я тебе говорю – уходи, далеко уходи, и грехи замаливай. Я тебя проклинаю. Если увижу тебя рядом с младшей дочерью, самые страшные кары нашлю. Оставь своей жене и старшей дочери все, что у тебя есть, и уходи. Иначе тебя загрызет бродячая собака, и я к тебе по ночам буду являться.
Тут Азамату совсем плохо стало. Он упал на колени и начал биться головой о землю.
– Это бес из него выходит. Тамара сильнее беса… – Женщины уже скулили и стонали от такого зрелища. Никто не решался подойти ни к знахарке, ни к Азамату.
Мужчины расступились, давая дорогу окровавленной тете Тамаре, которая то ли была мертва и ходила, то ли воскресла, то ли и вовсе не умирала.
Тамара как ни в чем не бывало пошла в сторону своего дома.
– Папа, она что, наколдовала? – ахнула Наталка, которая тоже слушала, раскрыв рот.
– Да нет, – хохотнул дядя Давид. – Азамат промахнулся. Веревка порвалась, вот Тамара и упала. Он ее даже не задел. А кровь – это марганцовка. У тети Тамары бутылка с раствором в фартуке лежала, и, когда она упала, склянка разбилась. Но по селу уже слух пошел, что нашу тетю Тамару даже пуля не берет, что ее убить нельзя, что она из мертвых воскреснуть может. Ох, ну вы же знаете этих женщин! У них языки длинные, а глаза от страха большие, вот и рассказывают про то, чего не было. Поняли, девочки? Вот такая у нас тетя Тамара. Не подведите ее.
Мы с Наталкой кивнули. Я в тот момент вообще на все была согласна. И даже готова была поверить в то, что тетя Тамара – ведьма, которую нельзя убить обычной пулей.
– Папочка, а что было дальше? – спросила Наталка.
– Да все хорошо! Радость большая. Азамат ушел. Никто не знает куда. Наверное, к родственникам подался. Или в монастырь? Женщины всякое болтают. А я думаю – испугался он сильно. Когда испуг сильный – вся жизнь перед глазами проносится, и все грехи вспоминаются. Нельзя ему было руку на жену поднимать, а дочь к свадьбе принуждать. Ну и как только Азамат из села ушел, к Венере сваты приехали. Так что свадьба скоро. Да и Зарина поправляться стала. Уже во двор выходит – так соседки говорят. Даже ходят слухи, что тетя Тамара специально все так устроила! Вроде как спланировала заранее. В это я, конечно, не верю, но кто знает? От нашей Тамары всего можно ожидать. Если честно, я ее тоже иногда боюсь. Ну а меня на свадьбу позвали, вроде как вместо Азамата. Чтобы я от семьи выступил и все традиции были соблюдены. Я очень рад был – это же честь, такую красавицу замуж отдавать! Да и Нине поддержка нужна. Только не знаю, как Соне об этом сказать. На Тамару одна надежда – она ведь главной гостьей на свадьбе будет. Так Венера пожелала.
– Папа, не волнуйся, я знаю, что сказать! – обрадовалась Наталка. – Карина ни разу на свадьбе не была. Она даже наряд невесты не видела! Разве мы можем такое пропустить? Мама разрешит обязательно!
– Иди, я тебя поцелую! – обрадовался дядя Давид и сгреб дочь в объятия.
– Пап! Отпусти! Не люблю я этих нежностей! Ты колючий! – отбрыкивалась Наталка, пока дядя Давид чмокал дочь в щеку и щекотал.
– Каринка, ты знаешь, какое у невесты бывает платье? – сквозь смех рассказывала Наталка. – Длинное, серебряное, и такая фата красивая! А еще пояс серебряный и украшения всякие. А еще корона! Ну, корона не как у принцессы, а как у королевы. Как шапочка. Но тоже очень красивая! Папа, а у меня будет серебряное платье? Правда? Чтобы сверкало! И фата – длинная-предлинная. И мама даст мне свой серебряный пояс. Каринка, ты знаешь, какой у мамы есть пояс?
– Ты же вроде бы поклялась никогда в жизни замуж не выходить? – хохотнул дядя Давид.
– Ой, – расстроилась Наталка. – И что, тогда я платье такое никогда не смогу надеть?
– Получается, что так, – пожал плечами отец.
– А можно, я быстро выйду замуж, а потом опять буду ходить как захочу? – уточнила Наталка.
– Вряд ли найдется такой мужчина, который сможет тебе возразить, – поцеловал дочь дядя Давид. – Конечно, ты будешь ходить в чем захочешь.
– Тогда я согласна выйти замуж! – сообщила Наталка. – Только быстро.
– Ты очень похожа на свою мать. – Отец отодвинул от себя Наталку и внимательно ее разглядывал, будто впервые увидел.
– Моя мама, – объясняла мне Наталка, – должна была стоять в углу на свадьбе. Все невесты в углу стоят. Но ей надоело, и она тихонько ушла в дальнюю комнату, где и уснула. И ее все потеряли. Думали, что она сбежала. Представляешь? Такой переполох начался! Маму нашли часа через два – она сама из комнаты вышла и удивилась, что никого нет. Потом весь вечер она сидела рядом с папой – он боялся, что она пропадет. Ни в коем случае невеста рядом с женихом на свадьбе не сидит! А моя мама сидела! Вот так!
– Да, это правда, – улыбнулся дядя Давид. – Я тогда очень испугался. Больше всего на свете боялся потерять Соню. Когда женщины выбежали из комнаты и сказали, что она пропала, я чуть не умер. Ведь знал же, что с Соней нельзя как со всеми остальными, и все равно согласился на традиции. Ну кто может моей Соне указывать, что ей делать, а что нет? Когда она из комнаты вышла, я так обрадовался, что чуть сердце из груди не выскочило. Конечно, я схватил ее за руку и усадил рядом с собой. И держал весь вечер…
