— Так-так, — насторожился я. — Продолжайте, пожалуйста.
— Возможно, ничего страшного… Может, заболел человек или так сложились обстоятельства… — смущённо заговорил Шнейдер.
Я молчал, стараясь его не перебивать.
— В общем, пока её нет на рабочем месте. Серафима, конечно, всегда была очень ответственная в таких вопросах и к работе подходила серьёзно, но в жизни всякое бывает. Думаю, Ирмочка зря себя накручивает, и с Фимой — так мы между собой зовём Крюкову, ничего страшного не случилось.
— Говорите, Серафима Крюкова — очень ответственно подходит к работе?
— Да. Преподавание танца для неё, всё равно, что жизнь. Она не может без этого, — подтвердил Илья Ильич.
— Под описание, которое я вам дал, гражданка Крюкова подходит?
— Не совсем, — радостно воскликнул Илья Ильич. — Вы ищете брюнетку, а она шатенка.
— И всё-таки черкните мне её адресок, пожалуйста, — попросил я.
— Хорошо! — Шнейдер накарябал карандашом на клочке бумаге «координаты» танцовщицы и передал мне.
— Благодарю вас! — искренне сказал я.
В голове вертелась мысль, а что если те длинные, тёмные волосы, которые нашли на трупе, были покрашенными?
— Скажите, а отпуск гражданки Крюковой был плановым? — спросил напоследок я.
Шнейдер снова переговорил с Ирмой, прежде чем дать ответ.
— Нет. Она брала две недели за свой счёт. Надо было уладить какие-то неприятности. Извините, детали мне неизвестны. Фима, девушка приятная во всех отношениях, но в личную жизнь пускать посторонних не любит, — Илья Ильич печально развёл руками.
— И на том спасибо, — поблагодарил я.
Мчаться к эксперту и выяснять насчёт волос не хотелось. Можно ведь поступить намного проще, благо прогресс не стоял на месте и уже заявлял о себе наличием телефонного аппарата в кабинете. Осталось только надеяться, что эксперт на месте, а не выехал вместе с группой на очередное труп.
— Могу воспользоваться вашим телефоном? — спросил я.
Ирма, услышав знакомое слово, кивнула.
— Только попрошу вас выйти, — без тени смущения сказал я хозяевам кабинета. — Служебная тайна. Разговор не предназначается чужим ушам.
— Всё понятно! Не будем вам мешать, — Илья Ильич обнял спутницу, пошептал ей на ушко и вывел из помещения.
Я покрутил ручку телефона.
— Алло! Барышня, соедините меня с…
Криминалист, к счастью, находился на работе. Мой вопрос — мог ли волос быть окрашенным, ввёл его в лёгкий ступор.
— Боюсь, мне нечем вас порадовать, — с сожалением ответил он. — Такая экспертиза, к сожалению, имеет чисто субъективный характер. Я не могу гарантировать вам точный результат.
— И всё-таки, попробуйте дать хотя бы приблизительное заключение.
На том конце трубки задумались.
— Можете подождать несколько минут? Я попробую рассмотреть волосы при освещении получше.
— Конечно, я подожду, — подтвердил я. — Повторю, если этот факт нельзя установить точно, меня вполне устроит чисто теоретическое заключение, исходя из вашего личного опыта.
Понятно, технические возможности криминалистов времён НЭПа были не особо велики. По сути наука делала первые и пока довольно скромные шаги, тем более в условиях послевоенной разрухи. Но всю жизнь мне встречались спецы, что называется, от бога. И я не сомневался, что работаю с человеком именно такого уровня.
Наконец, собеседник взял трубку снова.
— Похоже, вы правы, товарищ Быстров. Весьма вероятно, что длинные женские волосы были окрашены в тёмный цвет. Если это так, то краска очень качественная, произведена за рубежом: Германия, а скорее всего — Франция.
Он произнёс название одной известной фирмы, реклама которой звучала в моём прошлом чуть ли не из каждого утюга.
— Ведь ты этого достойна, — хмыкнул я.
— Простите, не понял, — озадаченно произнёс голос в трубке.
— Всё в порядке. Это я так, размышляю про себя. Всего хорошего!
Мы с собеседником попрощались.
Итак, как выяснилось, наша брюнетка — вполне возможно, и никакая брюнетка вовсе. Поэтому надо ехать на адрес и пробивать эту самую Фиму Крюкову.
Выяснилось, что в заведении есть что-то вроде фотоальбома с ученицами и преподавателями. На одном из снимков оказалась запечатлена Серафима, и я под честное слово, что верну, как только во всём разберусь, прихватил фотографию с собой.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Пока ехал до места, успел изучить внешность девушки на картинке вдоль и поперёк. А ничего так: симпатичная. Жаль, если в том мешке было её тело.
Пол Москвы, а то и больше сейчас ютилось в коммуналках, и Серафима не стала исключением.
Дверь открыла недовольная женщина лет сорока в застиранном домашнем халатике и бигудях.
— Уголовный розыск, — сказал я, продемонстрировав удостоверение. — Гражданка Крюкова здесь проживает?
— Здесь, конечно. Где же ещё жить этой профурсетке! — фыркнула женщина.
— Даже так, — усмехнулся я. — Простите, а вы её родственница?
— Упаси бог! — демонстративно перекрестилась она. — Соседи мы… по несчастью. Вернее, это для меня и моего Тишечки — несчастье жить с ней под одной крышей, а Фима у нас такая… хоть кол на голове теши! Только нет её сейчас дома.
— И давно нет?
— Да недели две где-то, — прикинула дама в бигудях. — Где шляется — ума не приложу. Наверное, опять какого-нибудь богатого хахаля в ресторации подцепила и теперь гулеванит с ним по всей Москве. С такой станется!
— Странно, а мне на её работе говорил, что она — очень ответственная, — заметил я.
— Эта прости господи? — удивилась дама. — Ну, может там, где она ногами дрыгает, её и уважают, а для меня она обычная гулящая девка. Не понимаю, что мужики в ней находят: одна кожа да кости… Тьфу! — раздражённо сплюнула собеседница.
— То есть все эти две недели вы её не видели?
Женщина кивнула.
— Как вас зовут?
— Капитолина. Капитолина Ивановна Чернова, — поправилась она.
— Вы упоминали какого-то Тишечку… Кто это?
— Супруг мой.
— С ним можно поговорить?
— Так он на работе сейчас. Будет только вечером.
— Ясно. А другие соседи в квартире есть?
— Нет. Господь миловал. Нам и Крюковой вот по сюда хватает, — женщина провела рукой под подбородком.
Я понимающе кивнул.
— А что, что-то случилось? — спохватилась собеседница.
— Да так… проверяем кое-что, — туманно сказал я.
— Ну-ну, — усмехнулась женщина. — Все нашу Фиму ищут. Теперь ещё и уголовный розыск подключился.
— Простите, — насторожился я. — Вы сказали, что соседку ищет кто-то ещё?
— Ага, — охотно подтвердила та. — До вас фининспектор кажный божий день захаживал. Покоя не давал, ирод
— Фининспектор… — протянул я. — Простите, а он представлялся как-то?
— И представлялся, и бумаги показывал, и повестку лично Фиме вручить хотел. Только вот не было её.
— А могу я взглянуть на эту повестку?
— Можете.
Женщина сходила куда-то и принесла мне документы. Я бегло пробежался глазами, запоминая детали. Гражданку Крюкову безумно жаждал увидеть фининспектор Винокуров, речь шла о выплате безумного по здешним меркам штрафа. Интересно, когда балерина успела задолжать государству такие деньги? Несмотря на галопирующую инфляцию, их бы хватило, чтобы с потрохами выкупить этот дом и пару соседних, а не прозябать в коммуналке.
Пожалуй, необходимо навестить товарища Винокурова, даже если это ложный след.
Фининспектор оказался мужчиной средних лет с неказистой, я бы даже сказал — серой и потому незапоминающейся внешностью. До моего прихода он увлечённо щёлкал костяшками бухгалтерских счетов и что-то записывал в прошнурованную тетрадь.
Я показал ему удостоверение и представился.
— Уголовный розыск? — удивился Винокуров.
Его рука зависла в воздухе, так и не коснувшись счет.
— Даже не знаю, чем могу вам помочь…
Он покачал головой, демонстрируя полное недоумение.
— Меня интересует гражданка Серафима Крюкова, — сообщил цель визита я.
— Ну, эта особа интересует не только вас, — усмехнулся он. — Мы тоже её ищем. Правда, пока безрезультатно.
