Сейчас же он был попросту рад, несказанно рад, что волна чистого, всепоглощающего энтузиазма смыла из сознания эту мерзкую музыку с ее рваными синкопами и оглушающим ритмом. О, как это было прекрасно! И то же чувствовали танцоры в зале, прекратившие свои пляски-трясучки, гуляки, повскакивавшие из-за столов и вытянувшиеся по-военному во фрунт, даже музыканты — музыкантов проняло более всех! Они не отбросили свои инструменты, нет, но сейчас они играли так, как подобает — чисто, слаженно, как один человек, дивную мелодию выводят смычки, поют звонкими голосами золотые трубы, гулко рокочут ударные, и вот уже звучит, вырываясь из самых глубин души, патриотическая песнь:
Страна Отцов прекрасная, средь мира ты царишь,Над нами небо ясное, и с ним ты говоришь!Лесами, океанами и реками полна,Чудесная, богатая, могучая страна!
И вот уже все собравшиеся в зале подхватывают, поют дружным хором, прижимая руки к сердцам, слезы умиления струятся по щекам, смывая тушь и белила, все, что мешало видеть вдохновенные, благородные лица добрых граждан, и вместе с ними поет Сано Шереф. Он силен, он могуч, он сознает свое превосходство над этими хорошими, но такими слабыми людьми, и как же он благодарен дяде, который дал ему возможность узнать свою силу, найти путь в жизни, исполнить миссию!
Они пропели «Прекрасную страну» раз пять, потом некий скрипач заиграл «Гимн Мировому Свету», видимо, вытверженный еще в консерватории, — в настоящее время мелодия эта звучала заставкой к официальным новостям по радио, но вот слов гимна почти никто не знал, поэтому собравшиеся начали выкрикивать благодарности родине и правительству, какая-то дама низким голосом, грому подобным, завела «Походный марш морского десанта», простирая руки, мощные, мускулистые руки, — истая дева-воительница из древних легенд, остальные подхватили вновь, выпевая бодро и весело и в то же время яростно, они были готовы в бой, с кем угодно, хоть с хонтийцами, хоть с островитянам, и если бы в зале случился хоть один выродок, его б не довезли до Департамента — на месте порвали бы на куски.
Но выродков здесь не было, и откуда им взяться здесь, среди преданных отечеству и Отцам людей? Однако энергия, достигшая пика, требовала выхода. Сано решительно, как и подобает на задании, ринулся в толпу. Крылья экстаза несли его, он чувствовал, как пружинит его тело при каждом шаге, он звал, он умолял провидение послать ему достойного противника для схватки, и он явился, но это был не противник, это был его друг, брат, лучший из соратников, и они распахнули объятия, стиснули друг друга так, что затрещали ребра и перехватило дыхание, упали на колени, рыдая от счастья, чтобы поведать самые сокровенные тайны…
И в этот миг отпустило.
Сано уставился в выпученные от изумления глаза младшего брата, которого почему-то обнимал, сидя на истоптанном полу. В зале настала тишина, нарушаемая кашлем, шмыганьем носов, всхлипами, недоуменными возгласами.
Шереф-младший опомнился первым.
— Эй, ты чего меня лапаешь, я тебе что, девка?
— А сам-то? — огрызнулся Сано, отшатнувшись. Панически огляделся по сторонам — не заметил ли кто. По счастью, никто на них не обращал внимания. Рядом с ними на полу сидел здоровенный мужик в вечернем платье и, стянув белокурый парик с бритой башки, обмахивал им потную физиономию. Верхний свет притушили. На сцене появился конферансье — маленький нарумяненный человечек.
— Дамы и господа! — визгливо объявил он. — В нашей музыкальной программе небольшой перерыв. Исполнителям нужно перенастроить инструменты — ведь они так стараются развлечь вас! За это время милые дамы успеют попудрить носик, а господа — заказать напитки! Отдыхаем, друзья, отдыхаем!
Сано поднялся на руки, отряхнул брюки, и только тут до него дошла нелепость ситуации.
— Ты что здесь делаешь, массаракш? И как ты вообще сюда попал?
— Как что делаю? — возмутился младший родственник и коллега. — Сам же на меня навесил, а теперь гавкаешь. А как сюда попал… — Он нахмурился. Что за дела, совсем молодой ведь, с чего бы у него память отказывала? — Ну, я следил за объектом, пришел за ним сюда, позвонил, помнится…
Он и вправду не помнил, что сказал охраннику на входе, но, несомненно, что-то веское, иначе бы тот не оказал содействие.
Сано хмыкнул. А Мондок-то плел, что без пароля сюда никак. Конспираторы хреновы… У него мелькнула мысль, что произошедшее может быть следствием побочного эффекта от сеанса излучения, но он ее отогнал.
— Потом тебя увидел, обрадовался, — продолжал младший. — А ты сам-то чего?..
— Погоди ты… — Задавать вопросы старшему следователю младшенькому никак не подобало — небось не дома. — Стало быть, твой объект…
— Ну да — Зани с автозавода. Сидел за растрату. А теперь в старших экономистах ходит и по ночным клубам шастает… да вот же он!
Сано взглянул туда, куда указывал кузен, и увидел рыжеватого полного мужчину в приличном темном костюме. Тот стоял у выхода из туалета и прикладывал мокрую салфетку к ссадине на лбу.
— Это ты, что ли, его приложил?
— Нет. Упал, наверное.
— Значит, так. — Сано Шереф мысленно сложил два и два. Оба подозреваемых — Летер и Зани — одновременно оказываются в одном и том же заведении. Да еще в таком подозрительном… не то слово! Какие еще нужны доказательства того, что они связаны? Впрочем, Летера еще никто не видел… ничего, раз доказательство больше не нужны, довольно чистоплюйства. — Значит, сейчас приложишь. Пока он не свалил, хватай его, волоки в сортир, а я за тобой.
С энтузиазмом, не уступающим тому, с которым толпа недавно пела «Прекрасную страну», Шереф-младший кинулся исполнять распоряжение начальства.
Сано на миг задержался — на случай если Зани окажет сопротивление, заорет и нужно будет коллегу прикрыть.
Но тут Сано повезло, а Зани — наоборот. Оркестр на эстраде снова грянул изо всех сил, труба, устремленная к потолку, взвыла раненым упырем, ударные отозвались пулеметной очередью, пианист ударил по клавишам так, будто стремился разломать инструмент пополам. Пары снова пошли в пляс, и даже если плененный экономист что-то и успел вякнуть, никто этого не заметил, а если и заметил — не придал значения.
В туалете младший следователь вломил пленнику с такой душой, что экономист Зани отлетел на несколько шагов, поскользнулся на кафеле и попытался отползти в одну из кабинок. Но его поймали и снова вздернули на ноги.
Сано наблюдал за работой родственника от дверей. Повезло младшенькому. Вот Мондока бить было не так удобно — в гримерке тесно, замах не тот, опять же, надо заботу проявлять, чтоб рожу не попортить поганцу этому…
Зани, болтаясь в руках юного Шерефа, умудрился-таки вытащить из кармана бумажник.
— Ладно, берите, только не убивайте!
— Молчи, придурок! Это допрос. Отвечать на мои вопросы!
— Да что у вас, господа полицейские, то молчать, то отвечать…
Экономист, конечно, был испуган, но не слишком. Похоже, приходилось ему бывать в разных переделках. Тюремную пташку видно по полету. А вот наглеть не следовало.
— Ты нас с легавыми не равняй, паскуда! Это ДОЗ! — Младшенький отвесил ему еще один удар, в результате чего Зани влетел в кабинку, где прежде пытался спрятаться, съехал по стене и обнял фаянсового друга.
Пора было вступать Сано, пока младший не чересчур увлекся.
— Отвечай, где Шуме Летер?
— Какой Летер? — Экономист высунулся из-за унитаза.
— Такой, с которым у тебя стрелка здесь.
— Господин следователь! Не знаю я никакого Летера, Мировым Светом клянусь!
— А сюда, стало быть, поразвлечься пришел. На оклад экономиста. Не хочешь здесь говорить — поедешь сейчас с нами в Департамент. Ты уже и так на десяток статей себе сроку набрал. Деньги казенные тратишь, по притонам нелегальным шляешься… а вот это, — Шереф подобрал с пола выпавший бумажник, — это уже дача взятки должностному лицу при исполнении обязанностей.
— Да я бы с радостью! Любое содействие… как законопослушный гражданин… Но вы ошибаетесь! Я здесь совсем другой причине… у меня встреча… но не с этим самым… а совсем с другим человеком…
— А ну колись, сука!
Но колоться, кажется, предстояло не подозреваемому, а двери в туалет. Снаружи в нее начали ломиться так, что прочная, еще времен бомбоубежища дверь чуть не прогибалась. Стук сопровождался воплями:
— Открыть немедленно! Охрана клуба!
— А то чего, полицию вызовешь? — осведомился Сано. Потом обратился к родственнику: — Слышь, разберись, кому так приспичило ход следствия нарушать.
Младший двинулся было к двери, но вдруг притормозил.
— Сано, а тут ведь, наверное, камера есть, в смысле для просмотра.
— Ну и что? С охранником не справишься?
