– Должна быть в курсе. Всякий раз Ясуко поджидает его в пристройке, где раньше находился кабинет Акио. Миэко не настолько глупа, чтобы не замечать, что они встречаются прямо у нее под носом.
Речь Садако постепенно становилась все вульгарнее. «Конечно, в подобных обстоятельствах сохранить безупречные манеры непросто, – подумал Микамэ, – но похоже, внезапный кризис, такой, как, например, этот, открывает в женщине самые непривлекательные стороны». Он поймал себя на мысли, что вот-вот придет к совершенно абсурдному заключению: Ибуки прав, предпочитая своей жене Ясуко.
– Но Миэко Тогано женщина очень рассеянная, во всем полагается на Ясуко. Вполне возможно, она не в курсе личной жизни невестки.
– Ну, не знаю. Человек, который все это для меня разузнал, то же самое говорит, утверждает, что одна Ясуко во всем виновата. Говорит, что ума у нее – палата, а вот насчет Миэко Тогано с уверенностью не скажешь, то ли слишком умная, то ли дура набитая. Вполне возможно, она притворяется – так ей легче управляться с Ясуко, держать ее под контролем. Почти сразу после свадьбы Миэко потеряла ребенка – это любовница ее мужа все подстроила, но никто ни слова протеста от нее не услышал, так что либо она очень сильная женщина, либо, наоборот, слабая до безобразия, так все дамочки из «Светлого ручья» считают.
Наблюдая за резвым движением тоненьких губок Садако, Микамэ вдруг понял, что доктор Мориока, должно быть, не единственный, кому известно о том инциденте.
– Думаю, из всего вышесказанного можно сделать вывод, что Миэко Тогано не в курсе происходящего. Мне не верится, что она все знает и одобряет. Может, ты не понимаешь, но взаимная привязанность этих двух женщин настолько сильна, что они больше на любовниц походят, а потому мне кажется, что Ясуко тщательно скрывает от Миэко свою связь с твоим мужем.
– Но это же абсурд! Не дом, а ведьмино гнездо! Неспроста вы с Цунэо изучением одержимости занялись – вы с ним оба ведьмами одержимы! – невесело рассмеялась Садако. – Если вы решили жениться на Ясуко, то не можете спокойно относиться к этому, правда ведь? Или хотите сказать, прими она теперь ваше предложение, вы все равно не откажетесь сочетаться с ней браком?
– Ну нет, полагаю, теперь я вряд ли смогу. – Выслушивая ее обвинительные речи, Микамэ смущенно поднял руку и почесал затылок, и все же душевная рана действительно оказалась не слишком глубокой. – Заигрывания Ясуко мне нравятся, но и дружбу с Ибуки ставить под угрозу мне бы не хотелось. Я не слишком ревнив. Жена, которая время от времени ищет приключений на стороне, не так уж и плоха.
– Фу! – Садако передернуло от омерзения. – Вот так подобные Ясуко женщины и делают дураков из таких мужиков, как вы с Цунэо. Не успеете и глазом моргнуть, как она преподнесет вам ребеночка, а вы даже разобраться не сможете, кто из вас папаша. Меня наизнанку выворачивает, когда я думаю, что и меня в эту грязь втоптали. – Внезапно Садако подалась вперед, на ее лице застыло напряжение, как у человека, который решил прощупать почву под ногами. – Микамэ-сэнсэй, вы в курсе, что сестра-близнец покойного мужа Ясуко живет сейчас в доме Тогано?
– Что? Никогда не слышал, что у Акио была сестра, да еще близнец! Ну и ну! Это тоже твой детектив раскопал?
– Он. Не думаю, что Цунэо это известно. Он никогда об этом не говорил. Дочь Миэко воспитывалась у родственников и вернулась в дом Тогано только после гибели Акио. Похоже, она полоумная, потому ее и прячут ото всех.
– Надо же! Ни Миэко, ни Ясуко никогда ни о чем таком не рассказывали. – И вдруг он припомнил красотку, которую видел в беседке в вечер светлячков. – Она хороша собой?
– Говорят, да. У нее классические черты лица, и она будто бы даже красивее Ясуко. Но это еще не все. Похоже, молодая красавица должна скоро родить!
– Ого! – Микамэ заметно помрачнел.
– Если принять во внимание ее умственное состояние, то ее, должно быть, изнасиловали. – Садако снова уставилась на него своими черными глазищами.
Микамэ поспешно затараторил, словно стараясь избавиться от этого неуютного затуманенного взгляда:
– Такое часто случается. Наверное, это какой-нибудь малый, живущий по соседству, тайком туда-сюда бегает. Преступление просто отвратительное, хуже не придумаешь, но такое нередко среди моих пациентов встречается. Видишь ли, подобные женщины в сексуальном плане вполне нормальны, несмотря на младенческие мозги. Представляю, какой это ужас для Миэко, не говоря уже о самой Харумэ! Я и понятия не имел, что у Миэко есть дочь. А если к тому же твоя умственно отсталая дочурка собирается дать жизнь незаконнорожденному ребенку – сердце какой матери это выдержит! Не пойму, почему она до сих пор не устроила ей аборт. Чем скорее она это сделает, тем лучше.
Микамэ накрыла волна жалости к Миэко Тогано. Его предположения по поводу чувств, переживаемых матерью, были вполне естественны, однако на самом деле, со слов служанок (именно их сплетни передал Садако частный сыщик), Миэко не только не испытывала ничего подобного, она вообще никак не реагировала.
Первыми изменения в Харумэ заметили Миэко и Ю. Они обе пристально следили за ее месячным циклом, и каждая из них обнаружила двухмесячный сбой и непомерно возросшее желание приласкаться. Не говоря друг другу ни слова, обе женщины продолжали молча наблюдать за Харумэ.
Харумэ начало тошнить, прямо как на первых месяцах беременности, потом ее пухлое белое тело совсем исхудало, будто из одежды подкладку вынули. Озаренное смутным внутренним светом лицо девушки с изможденным, затравленным взглядом стало странным образом походить на лицо Миэко. При взгляде на то, как Харумэ сидит у окна своей комнаты, тупо уставившись на покрытые алыми листьями ветки старой вишни, у Ю сердце сжималось от жалости.
Однажды вечером, искупав Харумэ и уложив ее в постель, Ю бесшумно вошла в покои Миэко. Она знала, что Ясуко уехала по делам и ее не будет допоздна.
Миэко сидела на татами перед маленьким столиком в углу комнаты, записывала что-то шариковой ручкой в блокнот.
– Извините, что отрываю вас, госпожа, но мне надо переговорить с вами кое о чем. – Ю к старости почти совсем оглохла и теперь села рядом с хозяйкой – так близко, что колени их соприкасались.
Миэко кивнула с обычной для нее снисходительностью и произнесла прямо в ухо Ю:
– Полагаю, речь пойдет о Харумэ.
– Да, госпожа. Вы и сами, должно быть, заметили. Это просто невероятно, но у нее уже два цикла подряд пропущено, а после того, как я рассмотрела ее сегодня в ванной, боюсь, объяснение у меня только одно. – Служанка печально вздохнула и нахмурилась.
– Согласна, – медленно кивнула Миэко.
Ю была разочарована спокойствием хозяйки, но сумела скрыть досаду.
– Простите меня. Мне стоило быть более осторожной. – Она уставилась в пол и вытерла слезы.
Ю понятия не имела, кто виновник этого злодеяния. В последнее время глаза и уши почти совсем перестали ей служить, к тому же почти всю зиму старуха провалялась в кровати с гриппом, не в силах защитить свою подопечную и узнать, что за злодей сподобился покуситься на нее. А теперь, как ни старалась, Ю не могла вычислить среди знакомых Миэко и посетителей этого дома того, кто обесчестил Харумэ.
Харумэ не то чтобы была полной идиоткой, но нормальным взрослым человеком ее тоже, как ни старайся, не назовешь. Мужчина, дерзнувший применить силу к этому беспомощному созданию, являлся в глазах Ю исчадием ада и воплощением зла. Одна мысль о том, что Харумэ носит ребенка этого чудовища, выводила ее из себя.
– Вы должны поскорее отвести девочку к доктору, госпожа. И если наши подозрения оправдаются, надо что-то делать, и чем быстрее, тем лучше. Я не перенесу, если эта бедняжка родит малыша, в ее-то состоянии. – По сморщенным щекам Ю покатились крупные безобразные слезы.
– Да, я так и сделаю. Я о том же самом думала. – Опершись локтем о столик, Миэко одобрительно кивнула старухе. В глазах – ни слезинки, взгляд пустой, отсутствующий.
Ю содрогнулась от отвращения.
– Госпожа, разве у вас нет подозрений, кто это натворил? Мне почему-то кажется, что вы знаете. – Служанка взяла Миэко за руку и сжала ее ладонь холодными и бледными, словно шелковичные черви, пальцами.
– Даже представить себе не могу.
– Неужто? Мне кажется, что вы не слишком честны со мной. – Ю заглянула Миэко в лицо – лицо, которое она слишком хорошо изучила за долгие годы службы, – и отшатнулась, увидев размытые мраком черты. Старуха еще сильнее сжала пальцы хозяйки, словно хотела вернуть ее к жизни. – Молю вас, не умножайте уже содеянного зла. Я знаю вас с тех пор, как вы девочкой бегали, и мне становится страшно за род человеческий, когда я думаю, что такой милый, умный ребенок, каким были вы, может прийти к такому финалу. Я уже стара и скоро умру. Две трети своей жизни, если не больше, я провела в услужении вам. Умоляю, не заставляйте меня страдать, я и так уже немало выстрадала. После смерти Акио я думала, что вы переменитесь, но вижу – нет, вы еще не покончили со своими безумными планами. Деяния ваши настолько страшны, что даже солнечный лик от них отвернулся бы. Да рядом с вами и бывший хозяин, и та женщина, Агури, из-за которой вы столько страдали, безгрешны!
