Я мотнула головой.
— Забирай его отсюда, и чтобы я о нем больше не слышала.
Светка уверенно шагнула в комнату, где восседал ее «жених», а я скрылась на кухне, потому что все эти разборки мне уже порядком надоели. Пошли все к черту!
Не знаю, о чем толковали молодые люди, только спустя некоторое время я услышала, как кто-то зашебуршил в коридоре и хлопнула входная дверь. Наверное, Светка психанула и побежала домой лить слезы, а мне опять придется втолковывать безмозглому парнише, что я не хочу связывать с ним свою личную жизнь.
Ну хорошо, сейчас он у меня получит!
Я сжала кулаки и ворвалась в комнату, кипя от желания набить Павлу морду.
Каково же было мое удивление, когда я увидела, что на моем диване восседает Светка, задумчиво глядя в окно. Она улыбнулась мне и произнесла:
— Спасибо, Танечка. Благодаря тебе я узнала этого человека.
Я стояла посреди комнаты и растерянно глядела на подругу.
— Что удивляешься? — спросила Светлана. — Думаешь, я откажусь от подруги из-за какого-то кобеля? Давай лучше купим пивка и посидим, как в былые времена…
Глава 23
Тамбов встретил меня оттепелью, температура воздуха не опускалась ниже нуля градусов. Чувствовалась сырость и низкое давление.
Семивражная улица, узкая и незаметная, находилась недалеко от центра города и была застроена двух — и трехэтажными домами довоенного образца.
Я остановила машину напротив дома номер шестнадцать и окинула взглядом строение: три этажа, однажды побеленные стены, два подъезда.
Квартира шесть находилась на втором этаже. В коридорных стенах, окрашенных в трагически-зеленый цвет, зияли места, где отвалилась штукатурка. Дверь квартиры, на которой светилась матово-белая цифра «шесть», была обита обыкновенной цветастой клеенкой. Чувствовалось, что мужской руки здесь явно не хватает.
Я нажала кнопку звонка.
За дверью послышались шаркающие шаги.
— Кто там?
— Здесь проживает Анна Иосифовна Преображенская?
Звякнула цепочка, щелкнул замок, и дверь приоткрылась.
— Кто вы? — спросила седовласая женщина с аристократическим лицом и все еще стройной фигурой.
— Я приехала, чтобы поговорить о ваших родственниках. Скажите, Александр Иванович Пономаренко был вашим зятем?
Анна Иосифовна наклонила голову, будто пыталась вспомнить что-то очень важное. Наконец она встрепенулась:
— Что же я держу вас на пороге, проходите, прошу…
Я с трепетом в душе шагнула в узкий темный коридор.
Женщина приняла меня в большой комнате с высокими потолками и узкими окнами. На противоположной стене висело старинное распятие, в комнате было много книг.
— Как поживает Александр? — спросила Анна Иосифовна, усевшись в глубокое кресло и погрузив ноги в мягкие тапочки.
— Он умер.
— Вот как? — подняла брови женщина. — Для меня это новость. Как давно это случилось?
— Двадцатого октября.
Анна Иосифовна покачала головой.
— Больше двух месяцев прошло. Что же случилось? Александр был еще молодой мужчина, всего на два года старше моей покойной дочери Лиды.
Все, пора начинать разделку туш.
— Анна Иосифовна, мне как раз и хотелось бы поговорить о вашей дочери. Мы узнали, что она умерла в зрелом возрасте. Прошу простить, что приходится бередить старые раны. Просто мне очень нужно знать об этом как можно больше.
— Для чего?
— Есть подозрение, что смерть Александра Ивановича не случайна и не естественна. Она имеет отношение к его прошлому, а его прошлое — это брак с вашей дочерью. Он женился во второй раз, но никто — представляете, никто — не знал, что он уже состоял в браке. Это удивительно и вызывает вполне понятные подозрения. Человек женится в тридцать лет как будто впервые в жизни.
Женщина удивленно поджала губы.
— Я об этом ничего не знала. Впрочем, все, что касается моего бывшего зятя, для меня новость. Мы потеряли всякую связь почти сразу после смерти Лиды.
Стоп! Я не ослышалась или…
— Простите… Вы сказали — мы…
Анна Иосифовна удивленно взглянула на меня.
— Мы с Наташей.
Блин, как горячо! Я заморгала часто-часто.
— Наташа — это…
— Дочь Лиды и Александра.
Я аж подпрыгнула на месте!
— Вот это уже новость для меня. У них была дочка!..
— Разве вы об этом не знали?
Ну, товарищи! Такие повороты не для моего автомобиля.
— Где она сейчас? — хриплым голосом спросила я.
— На работе. Она работает в одной коммерческой фирме. Вы хотите дождаться? Боюсь, она придет не скоро.
— Почему?
— Сегодня у нее тренировка.
— Она спортсменка? Каким видом спорта занимается?
Анна Иосифовна махнула рукой.
— Я не разбираюсь в этих современных видах… По-моему, карате…
— Серьезная девушка, — произнесла я, испытывая невольное уважение к дочери Александра Пономаренко. — Наверное, умеет постоять за себя.
Женщина кивнула.
— Она уже давно занимается. Имеет какой-то там пояс… Я не разбираюсь.
— Наташа замужем? — осторожно спросила я.
Анна Иосифовна покачала головой:
— Нет… Даже не собирается.
— Почему? Мужененавистница?
Бабушка опустила глаза.
— Характер у нее непростой. Наташа — натура самостоятельная, властная. Принимает решения, ни с кем не советуясь, на возражения отвечает дерзостью. Трудно будет ужиться с ней.
— Между собой вы ладите?
Анна Иосифовна вздохнула.
— Ладим потихонечку. Мы всю жизнь вместе, привыкли друг к другу.
— Но почему Наташа жила с вами, а не с отцом? — спросила я.
— После смерти Лиды девочка замкнулась, стала панически бояться Александра. Я даже стала опасаться за ее рассудок. Врачи, учителя, все, кто знал семью Пономаренко, посоветовали оформить опекунство и забрать девочку к себе. Так я и поступила.
— Вы тоже жили в Белогорске?
— Да, конечно. Я — дочь волгарей.
— И переехали в Тамбов.
— Из-за девочки. Удалось поменять квартиру на этот город. Живем здесь уже более двадцати лет. Привыкли.
— Сколько сейчас лет Наташе? — спросила я.
— Двадцать девять. Через год будет тридцать…
— Наташа выезжает из города?
— В Москву, — кивнула Анна Иосифовна. — По делам фирмы.
— А в другие города?
Женщина пожала плечами.
— В основном — в Москву. Иногда выезжает на соревнования с командой, но это бывает нечасто.
— В конце октября она уезжала куда-нибудь?
Бабуля внимательно посмотрела на меня ясными глазами.
— Не помню… Каждый месяц у нее бывают выезды. Может быть, и в октябре был…
— А выезжает на машине? — спросила вдруг я.
— Иногда.
— А какой у нее автомобиль? — осторожно поинтересовалась я.
— «Жигули». С рук купила.
— Какой модификации?
— Что? — не поняла женщина.
— Как бы это понятнее объяснить… Автомобили «Жигули» разделяются на «шестерки», «восьмерки», «девятки»… И так далее…
— Простите, я не разбираюсь…
— Действительно, какая разница, — произнесла я, — это — не самый главный вопрос. Простите, а на фотографию Наташи нельзя взглянуть?
Анна Иосифовна внимательно посмотрела на меня.
— Вы так расспрашиваете, как будто работаете в милиции…
Я рассмеялась, стараясь делать это как можно естественней, хотя, честно говоря, мне было не до смеха.
— Что вы!.. Просто это большой сюрприз для меня, потому что мы не знали, что у Александра Ивановича есть дочь. Или была… Даже не знаю, как сказать.
Женщина вышла из комнаты и вскоре вернулась, держа в руках пухлый альбом с фотографиями.
Мы уселись за стол, покрытый розовой скатеркой с узорами по краям, и принялись рассматривать фотографии разных лет. Анна Иосифовна вынимала из альбома карточки и передавала их мне, моя задача была насладиться увиденным.
— Это Лида, моя дочь…
С фотографии смотрела красивая женщина типа Мэрилин Монро.
— Как артистка, — восхищенно произнесла я.
— Она и была артистка, — произнесла Анна Иосифовна. — Работала в театре драмы. Александр пел в опере, а она играла на сцене драмтеатра.
Я долго рассматривала фотографию.
— Анна Иосифовна, — произнесла я наконец, — нельзя узнать, что произошло конкретно? Такая молодая женщина умирает в самом расцвете сил.
Анна Иосифовна помрачнела.
— Это очень неприятная и болезненная для меня тема. В какой-то степени мне даже стыдно об этом говорить, но… придется. Это была беда. Беда страшная. Работая в театре, Лида стала пить. Знаете, наверное, жизнь артистов — по каждому случаю банкеты. День рождения — банкет. Сдача спектакля — банкет. Премьера — банкет. Встреча чиновников из отдела культуры — банкет. Чествование какого-то хореографа, даже не имеющего отношения к театру, — банкет. Лида пристрастилась к спиртному, Александр же этого не допускал даже в мыслях. Начались скандалы, и это было страшно. Мы пытались лечить Лиду, но безуспешно. Алкоголик сам должен этого захотеть, а моя дочь — не хотела. Каждое утро она раскаивалась, плакала, божилась, что никогда больше не притронется к спиртному, но потом все начиналось сначала. Самое страшное, что у Лиды стала развиваться болезнь сердца. Сердечко у нее с детства было слабенькое, не выдерживало перегрузок. Наташе было семь лет, когда это случилось. В тот субботний вечер Лида была сильно пьяна. Александр взял Наташу, и они ушли ночевать к его другу, жившему неподалеку. На следующее утро, в воскресенье, они вернулись домой и обнаружили Лиду уже мертвой…
