Испуганная девушка села на кровати, еще плохо соображая спросонья, а комнату уже заполнила целая толпа и угрожающе окружила ее. Среди нее были Семетопетес и ее мать, бывшие аристократки с Востока. Сейчас на них были одежды священнослужительниц.
В центре толпы стоял человек в страшной голубой маске. Вся маска была усыпана кусочками голубого камня, а в руках он держал голубой посох. В том месте, где должны быть глаза, в маске зияли две зловещие дыры, словно у черепа. Тело покрывала белая одежда священника.
— Радуйся, дева! Ты отправишься на алтарь бога Солнца. Иди и утешь бога Солнца. Благодари небо, что такая высокая честь досталась человеку твоего происхождения. — Потом он сделал шаг вперед, высоко держа в руках красивую белую одежду. — Сейчас никто не может поручиться, что солнце, скрывшись на западе, завтра снова покажет свой лик на востоке. Дева, не мешкай, омой свое тело и надень эти одежды, — с достоинством изрек священник.
Ничего не понимая, Микул встала на кровати. В окружении толпы она надела белое платье и вышла во внутренний двор, где жившие в крепости женщины выстроились, образовав коридор из цветов. Сбоку гордо стояла законченная статуя Микул.
Цветочный коридор тянулся и тянулся до самого подножия зиккурата.
На площади перед лестницей, ведущей на зиккурат, собралась еще большая шумная толпа. Когда Микул вслед за священником приблизилась, разговоры в толпе мгновенно смолкли, и до слуха Микул долетели только слова:
— Армия Дикки разгромлена!
— Враги взяли Дикку в плен!
— Наверное, его уже убили!
Микул замерла. Дикка погиб?!
Неожиданно раздались громоподобные звуки. Это заиграл выстроившийся на площади оркестр фараона.
Этот грохот испугал Микул. От страха она взмахнула руками, и кольцо, подаренное Диккой, упало на песок. Девушка попыталась быстро поднять его, но священник толкнул ее в спину, и кольцо исчезло в песке.
Микул удивил и вид музыкальных инструментов. Музыканты оркестра, одетые в форму, очень похожую на военную, держали в руках инструменты, каких она раньше не видала. Было много труб, деревянных или глиняных. При игре одни из них издавали звуки, похожие на свист ветра, другие — на плеск воды, третьи — на шум прибоя. После них вступили другие инструменты, поражавшие слушающих звучанием, подобным вою и реву животных.
Исполнив свою музыку, оркестр расступился в обе стороны, и прямо пред глазами Микул открылся вид на зиккурат и уходящую в небо бесконечную лестницу. Сегодня охранников по ее сторонам не было.
Но Микул не слышала музыки, не видела залитой солнцем широкой лестницы зиккурата.
«Дикка погиб?!» Только эти слова крутились у нее в голове. * * *
К подножию Львиной скалы приблизился худой старик на осле.
Тень от осла и сидевшего на нем человека легла рядом с Рой, игравшей у Львиной скалы в песок с друзьями — такими же детьми рабов. Та остановилась и подняла голову взглянуть, откуда упала тень.
— Рой? — хрипло спросил мужчина, выглядевший стариком. Рой не знала этого человека и, не решаясь ответить, молча смотрела на мужчину на осле. Солнце освещало его со спины, и поэтому лица было не разглядеть.
По-стариковски неторопливо мужчина слез с осла и тяжело оперся обеими руками о скалу. В этот момент Рой заметила, что на руках у него только по три пальца. На его голове не было волос, поэтому он выглядел стариком. Но если присмотреться, тело его было молодым. Все лицо покрывали следы ожогов и морщины.
— Господин Дикка? — Рой от удивления широко открыла глаза. Произнеся это имя, она так испугалась, что больше ничего не могла сказать.
Как все изменилось! Хотя прошло меньше года с тех пор, как Дикка ушел из Гизы на войну, он стал совершенно другим. Его красивое лицо было обожжено, волос почти не осталось.
— Удивилась, Рой? Год был ужасный. Неудивительно, что ты меня не узнала. Лицо стало совсем другим? А с телом еще хуже. В Нубии меня пытали. Я чудом остался жив. Ни за что не хотел умирать. Выжить любой ценой, выжить, что бы ни случилось, и вернуться в этот город — вот о чем я думал. Только это стремление меня и поддерживало. Четыре дня назад появился шанс. Едва живой, я смог убить охранника и сбежал. Четыре дня я стремился сюда, ни минуты не отдыхая, украл коня, украл верблюда и, наконец, добрался… Знаешь, почему мне удалось выжить? Рой, ты должна понять, что я чувствую.
— О, господин Дикка, простите меня. Спрашивать у меня такое…
— Рой, что ты говоришь! Наверное, видя меня в таком обличье, ты думаешь, что я сошел с ума? Не беспокойся.
— Господин Дикка, давайте я принесу воды. Вы, наверное, хотите пить…
— Рой, все в порядке, не беспокойся.
Дикка нажал руками на плечи пытавшейся встать девушки и усадил ее на песок.
— Тогда фруктов. О, господин Дикка, прикажите что-нибудь…
— Рой, ничего этого не надо. По дороге у меня было много и фруктов, и воды. Пойми, я изо всех сил стремился выжить только ради Микул. Только благодаря мечте еще раз встретиться с ней, еще раз увидеть ее улыбку я безмолвно прошел через все испытания и муки, решив выжить во что бы то ни стало… Почему, Рой, почему ты плачешь? Ты меня жалеешь? Не надо. Я ослаб, но меня переполняет радость. Я живым вернулся в Гизу. В этот город, где она ждет меня. Она снова вдохнет жизнь в мое слабое тело. Рой, где она? В крепости? Почему ты здесь одна?
— Господин Дикка, простите меня… Я не могу вам рассказать, что произошло.
— Почему? В чем дело? Что случилось?
— Ужасная вещь! Невозможно себе представить такое, это дело рук язычников…
— Что произошло? Что они с ней сделали? Что случилось с Микул? Не может быть, Рой! Ее уже нет в живых?
— Язычники принесли ее в жертву. Это так страшно… Я больше ничего не могу сказать.
— Говори! Ты уже ничем меня не удивишь.
— Больше я ничего не в состоянии рассказать. Спросите, пожалуйста, у других.
— Кто это сделал? Семетопетес?
— Да, они, и священник Хармавахит.
— Они втянули Хармавахита!.. Решил, что я умер, и примкнул к группировке моего бездарного старшего брата!
— Простите меня…
— Рой, ты ни при чем. Ступай, Хармавахит идет. Как удачно он появился… Спрошу напрямую. Пусть эта дорога в порт, дорога у Львиной скалы, станет его дорогой в преисподнюю.
— Господин Дикка, поберегитесь! Нельзя выступать против бога Солнца!
— Ра не будет этого терпеть! Жрец извратил волю бога в свою пользу. Он напрасно думает, что бог поддержит его во всех трусливых поступках. Он насквозь прогнил. Рой, тебе пора уйти. Ты ничего не слышала. Уезжай быстрее из этого прогнившего города, возвращайся к родителям. Найди себе мужа и живи, может быть, и небогатой, но достойной жизнью. Иди!
Взмахнув левой рукой, Дикка отослал девушку и крикнул, стоя под Львиной горой:
— Хармавахит!
Шедший по верхней дороге священник обернулся на голос.
— Кто там?
— Не узнаёшь? Это Дикка. Спускайся сюда.
— Господин Дикка? Вы так изменились… Поспешу к вам.
Священник с тремя сопровождающими спустился с Львиной скалы на песок.
— Как я рад видеть вас в добром здравии!.. Это благодаря силе бога Солнца. Я каждый день от всего сердца молился за вас.
— А не ты ли обратился в ересь Семетопетес?
— Что вы говорите!.. К тому же их вера — не ересь. В далекой древности у них и у нас были общие боги… Но не лучше ли скорее в крепость? Я позову слуг.
— Нет нужды.
— Госпожи вас ждут.
— Мне нет дела до этих грязных женщин.
— Что вы такое говорите? Они денно и нощно беспокоились о вашем благополучии.
— Потому что без меня им будет нечего есть.
— Ни в коем случае!
— Что с Микул?
— Забудьте об этой девушке. Она не может быть вам полезна.
— Вы убили ее?
— Что?
— Принесли в жертву? С каких это пор бог Солнца Гизы стал требовать человеческих жертв? В далекой древности фараон строго запретил приносить человеческие жертвы. Это языческий обычай. Нечистый.
