«Во всем виновата эта черная галка», — говорил народ про Анну Болейн. Собственно, что нас так раздражает в этой женщине? Что незнатная, из фрейлин дама, с шестью пальцами на одной руке, подозрительной бородавкой на шее, с каким-то намечающимся зобом, с зубиком, двухэтажно растущим над верхним «законным», сумела так очаровать короля, что он света белого кроме нее не захотел видеть, вконец из-за нее рассорился с римским папой, самостоятельно, вопреки воле папы, объявил свой первый брак недействительным и омотан сейчас одной мыслью, одной страстью: жениться на ней и сделать ее законной королевой? Да, это нас раздражает. И историки, которым самим господом богом и этикой предписано быть объективными, не могли удержаться от эмоций. К. Биркин, например, негодует так: «С кем вздумала соперничать и кого благодаря своему лукавству и коварству победила Анна Болейн? С дочерью короля, с законной женой своего государя. Она победила честную и прекрасную женщину. Она, будучи демоном, убила этого ангела»[31].
Анна Болейн, жена Генриха VIII. Художник Г. Гольбейн-младший.Высокомерие Анны Болейн ни с чем несравнимо, а ее иронический смех, ее сарказм, ее желание отравить и первую жену короля, и его дочь от этой жены, так влияющей на короля, что он их жизнь сделал просто невыносимой. А также где-то в глубине души мы просто по-женски завидуем королеве, сумевшей своими относительными прелестями завоевать страстную любовь короля. Сам Генрих VIII это потом будет объяснять «наваждением» и утверждать, что тут не обошлось без мистических сил. «Ведьма, ведьма», «это ведьма», — кричал Генрих VIII, и это эхом раздавалось по королевскому дворцу, проносилось по площадям, и это дружное эхо не мог заглушить вид топора, безжалостно нависшего над распростертым женским телом.
Но давайте по порядку. Генрих VIII, положительно остыв в любовном порыве к своей жене Катерине Арагонской и имеющий сколько-то там незначительных любовниц, вдруг увидел в свите своей жены фрейлину Анну Болейн. И ошалел от восторга. Все здесь не так, как принято, как быть полагается. Женщине того времени полагалось быть блондинкой, с ярко накрашенными щечками, покрытым белилами личиком, голубыми глазками и слегка подсурмленными бровками. А тут — какая-то черная галка! Лицо смуглое, как у арабки, волосы черные, цвета вороньего крыла, а глаза! О, эти дьявольские глаза, даже не карие, а самые что ни на есть иссиня-черные, испускающие… огонь! От этих глаз молодежь торопела и приходила в непонятный трепет и дрожала, как в лихорадке. Таково было влияние магических глаз Анны Болейн.
О глазах необыкновенных людей написано немало, ибо они — зеркало души. Много расписывалось о цвете глаз Екатерины Великой, и никто не мог окончательно решить, какого они цвета: «серые» — утверждали одни, «голубые» — другие, третьи шли на компромисс: «глаза у царицы серые, но с голубой поволокой». До сих пор никто не знает, какого цвета глаза были у Григория Распутина: «серые», «голубые», «сероватые», «глаза у Распутина белесые, но с такими глубокими глазницами, что самих глаз-то и не видно». Объяснить это явление просто: глаза принимают разные оттенки в зависимости от психического состояния его обитателя. Глаза Анны Болейн излучали огонь с опасным током, который разил. Они, глаза, парализовали или, наоборот, возбуждали. А как оживлялось ее лицо, когда кончалась скучная служба фрейлины и начинались балы! Какой-то романист заметил, что на балах, несмотря на сквозняки, женщины не простуживаются! Почему? Эта атмосфера праздничности, желание нравиться, радость, восторг, идущие изнутри прекрасных дам, вырабатывают в их организме какие-то гормоны, ну примерно такие же, как у влюбленных, надежно их защищающие от инфекций. Это не наш вымысел, дорогой читатель! Это подтверждают ученые! Под влиянием какой-то внутренней силы, нервного напряжения, что ли, лицо Анны Болейн так оживлялось, что она становилась неотразимой красавицей, перед которой никто не мог устоять. Добавьте к этому смех, звонкий и одновременно хрипловатый, а вместе загадочный и манящий, добавьте к этому ее меткие остроты, ее умение вести разговор, ее чарующую походку, ее движения, полные грации, и станет ясно, почему Генрих VIII, могущественный король, как гимназист, в нее влюбился. Да, Анна Болейн на пресном дворе Катерины Арагонской блистала, как жемчужина, только что вынутая из раковины. Знаете, дорогой читатель, есть такие вот интеллектуальные лица (почему-то они почти не встречаются у крестьянок) глубоко чувствующих натур. Вроде бы так, ничего себе особенного, даже некрасивы, но под влиянием какого-то внутреннего огня лицо вдруг озаряется, светится, становится неотразимым. Таким лицом обладала Наташа Ростова, жаль только, что актриса, игравшая в России эту роль, не сумела передать всю гамму «говорящих глаз и лица», значительно успешнее это сделала иностранная актриса, играющая ту же роль, Одри Хепбэрн. Такие глаза были у замечательной английской актрисы Вивьен Ли, обессмертившей свое имя в «Кануло с ветром», но истинный талант обнаружившей в «Мост Ватерлоо». На протяжении всего фильма мы ничего понять не можем: Вивьен Ли то неотразимой красавицей, да такой, что дух захватывает, предстает, то совершенной дурнушкой — все в зависимости от ее психического состояния.
Ну, у Анны Болейн в это время состояние духа было жизнерадостное и веселое. Еще бы! Служить вечно другим, быть приживалкой, чуть ли не бедной родственницей у королев, и вдруг почувствовать восторг и обожание могущественного короля! Наконец-то она почувствовала твердую почву под ногами! Только бы теперь эту птичку, этого капризного сокола короля из своих рук не выпустить! Хватит! Помыкалась по чужим дворам! Сначала с сестрой Генриха VIII во Францию фрейлиной поехала, когда та выходила замуж за подстарелого Людовика XII, потом, когда королева Мария оставила ее, пришлось перекинуться к королеве Клод, жене французского Франциска I и у той фрейлиной служить, а когда она умерла, пришлось, переехав на английский двор, у Катерины Арагонской фрейлиной маяться. Время уходит, а у нее никакой личной жизни. Вечно пологи чужих королев открывай и закрывай. А свой? Но наконец-то она влюбилась и с взаимностью в некоего Генриха Перси, а его родители в ужас от их любви пришли и категорически против женитьбы сына на такой неподходящей партии. «Да ее по положению не только в жены нашему сыну, но и на порог-то дома пускать нельзя», — решили и женили сына на другой. Пришлось Анне Болейн молча проглотить этот кусок разочарования, затаив злобу и ненависть на весь свет. Но никаких заманчивых реальных перспектив на будущее у этой бедной девушки нет. Ну кто же порядочный захочет на бесприданнице и низкого рода девице жениться? И вдруг сам король на нее свое благосклонное внимание обратил. Анна Болейн не дура, она-то знает, как подогреть быстрее все разрастающееся чувство короля. Очень просто. Не позволить ему наскучить своей особой. Вечно его провоцировать, держать в неуверенности и ни в коем случае, ну хотя бы первое время, не позволять сексуальную связь. О, Анна Болейн хорошо усвоила ошибки двух ее предшественниц: родной сестры Марии и Елизаветы Блаунт, родившей королю сына. Обеих, как только они наскучили королю, выдали замуж за провинциальных дворянинов и вон выслали из дворца. Ни в коем случае не стать временной наложницей — такая цель стала сейчас главной в мотивах поведения Анны Болейн. И начинается тонкое кокетство по всем правилам любовного искусства.
Тут вам и любовные записочки с демонстрацией своей «чистоты», и скромно опущенный взор, и нежное пожатие руки. Король, который ненавидел писать письма, вдруг садится за письменный стол и поздними ночами пишет ей одно за другим слезные письма, в которых уверяет Болейн в своей любви и как милостыню выпрашивает у нее ласку, нечто больше той, которую она ему в состоянии дать: поцелуи украдкой в темных коридорах королевского дворца.
Вот фрагменты писем Генриха VIII к Анне Болейн, когда она умышленно выехала в деревню: «Небольшое это удовлетворение за ту великую любовь, которую я к тебе чувствую, быть вдали от тебя, единственной особы во всем свете, которая мне так дорога». «Умоляю, сообщи мне о своих планах относительно нашей любви. Вот уже год как я жестоко ранен жалом любви и все еще не уверен — не проиграю ли, или найду место в твоем сердце. Но если ты захочешь быть моей возлюбленной, я сделаю тебя моей единственной госпожой, отбрасывая прочь всех, которые могли бы соперничать с тобой, и буду служить только тебе»[32].
Гордый, надменный король брошен на колени! Этого добивалась Анна Болейн, и триумф ее близок. Король безумствует от любви, задета его гордость мужчины, которому никогда и ни в чем не отказывали женщины.
Анна Болейн ни за что не соглашается на большее. Как? Она — честная девушка! Да и притом король женат, а она не намерена ломать семейную жизнь. О боже, да в чем дело? Жену можно… А тут еще его друг, французский король Франциск I, масла в огонь подливает, и такие его слова, сказанные вслух, Генриху VIII передают: «У моего доброго английского друга от того нет сына, что, будучи молод и красив, жену он держит старую и безобразную»[33].
