слёзы. Я его так ждала, а он орёт и отчитывает меня. Солёные капли не удаётся сдержать, и они крупным градом катятся из глаз. Второй раз за последние пятнадцать минут, я чувствую, как крепко меня хватают, но в этот раз это ещё и нежно и приятно. Обнимаю парня за плечи и прячу заплаканное лицо где-то на груди. Однако Тимур не даёт этого сделать, поднимает моё лицо, держа в руках и глядя в глаза:
— Ты вообще понимаешь, что я мог убить его сейчас? Просто за то что он прикоснулся к тебе. Ты почему охрану не позвала? — уже тихо и спокойно говорит Бесоев.
— Я… я не хотела привлекать внимание людей. Я не думала, что он схватит, — заикаясь, пытаюсь оправдаться.
— Блять, Вика. Я приставлю тебе телохранителя, у меня уже нет сил. Ещё бы секунда, и я бы его уничтожил. Единственное, что меня остановилось — это ты.
Я снова прячу лицо у него на груди. Как же я рада тебя видеть. Слышу, как барабанит его сердце. Он, действительно, мог его убить. Не врёт. Оба стараемся успокоиться.
Тима целует куда-то в волосы, гладит по спине, перебирает пряди. Самое главное, что он рядом.
— Ты когда приехал?
— Я за тобой сюда ехал. Успел как раз, — усмехается парень.
— Домой? Надо только за Русланом заехать.
— Домой.
— Ты тогда езжай сразу на квартиру, — протягиваю Тимуру ключи. — А я за сыном съезжу.
— Поехали вместе, — безапелляционно заявляет Тима.
— Так нельзя же. Ты сам говорил, что лучше не светиться с ним, а я сомневаюсь, что ближайшие сутки он отлипнет от тебя.
— Всё под контролем.
Пожав плечами, быстро скидываю вещи в сумку. Не царское это дело — объяснять что-то. Как я уже говорила, то что мы спим — не так рискованно. Мало ли с кем он ночи проводит, а о глубине чувств никто не знает. Конечно, если бы кто-то узнал про Руслана — это стало бы слабым местом Тимура, и мы бы потеряли покой. С нами всегда охрана, которая отлично маскировалась, но я всё равно боялась за Руслана.
Мы выходим из кафе, и я уже хочу сесть в свою машину, но Тимур сегодня супер начальник:
— Со мной поедешь, — забирает ключи и отдаёт кому-то из парней.
Молча сажусь в машину, кидая сумку на заднее сидение. Тимур заводит машину, выезжая с парковки, и вливается в пятничный плотный поток автомобилей. Он упорно смотрит вперёд, но берёт мою руку и периодически целует и поглаживает большим пальцем. Несмотря на печку и горячие руки Бесоева, мои конечности заледенели. Сегодня меня не злят даже пробки, просто потому что он рядом, крепко держит мою руку и никуда не собирается исчезать. Очень хочу его поцеловать, но сдерживаюсь.
Через час мы доезжаем до мамы. Один из охранников приносит букет и торт. Я непонимающе смотрю.
— Ну а что? Я облажался. Не думаю, что твоя мама будет дико рада меня видеть после всей истории.
— Мама — добрейшая женщина, — заступаюсь я шутливо. — И мудрейшая.
— Тогда я знаю в кого ты, малышка, — приобнимает меня Тимур.
Мама открыв дверь, удивляется. Даже приятно удивляется.
— Здравствуй, Тимур. Привет, дочь.
— Здравствуйте, Нина Алексеевна! Рад вас снова видеть! Это вам, — протягивает шикарный букет маме.
— Благодарю. И я, признаться честно, рада.
— Папа! — бежит, топая как бегемотик, сын.
Тимур подхватывает его и крепко прижимает к себе.
— Привет, мой хороший. Я тоже соскучился сильно-сильно! Как ты себя вёл? Маму слушался?
— Конечно! Мам, скажи, — обращается ко мне малыш.
— Подтверждаю! Бабушка что скажет?
— У меня вообще проблем с ним не бывает, — улыбается мамуля. Конечно, педагог с таким стажем.
— Видишь, пап, я чудо! — восклицает сын под наш дружный смех. Откуда только он это берёт?
— Вижу, сын.
Мама наливает чай, и за столом мы болтаем, в основном, о Руслане. Тима узнаёт как дела у мамы, параллельно отвечает сыну на его тысячу вопросов в минуту. Я благодарна маме, что она не задаёт вопросов о нашем будущем.
Пока я собираю Руслана, Тима остаётся на кухне. Краем уха слышу, что мама благодарит Бесоева за Аню, за помощь, за всё. Тимур же приносит соболезнования об отце. Стараюсь сдержать слёзы, когда слышу о папе, но это хреново удаётся. Смахнув дурацкие непрекращающиеся слёзы, иду обувать сына.
Глава 14. Тимур
Доведёт меня. Либо до нервного срыва, либо до решётки. Я мог понять её обиду, что я не приехал. Это даже не обида, а разочарование что ли. Охрана мне докладывала всё, что могло выбиться из привычной колеи. К примеру, поездка к Ане. Она не брала трубку на обратном пути, и это злило и беспокоило меня.
Разговаривала со мной холодно и паясничала. Такую Вику я не помню, но понять опять же мог. На её хрупкие нежные плечи свалилось слишком много.
Блять, подумал о плечах, а в штанах уже можно увидеть stand up. А это только плечи. Если представлять дальше, то яйца вообще лопнут.
У меня были проблемы, висела куча разборок, сбор финансов и прочие заботы. Но я был недалеко от города, поэтому приехал поговорить с ней лично.
Я видел, как она борется сама с собой. Причём что бы она не выбрала — проиграет. И нет, я не высокомерный. Просто я испытывал тоже самое. Любил её бесконечно сильно. Ревновал до от макушки и до пят к каждому столбу. Хотел каждую секунду жизни.
Но всё это мне приходилось сдерживать в себе. Один раз я уже сделал ей больно на долгие годы. Как бы это ни было эгоистично, но я был безумно рад, что у неё никого не было. Она ведь красивая до умопомрачения. Фигура сведёт с ума любого. По Вике в жизни не скажешь, что она рожала. Грудь второго размера, узкая талия, аккуратная попа, узкие бёдра всегда цепляли лишние взгляды, которые мне хотелось, как минимум, выцарапать. Чёрные шелковистые волосы, глубокие голубые глаза. Вика всегда была мягкой, женственной, мудрой. В глазах целый океан доброты и нежности. У меня осталось мало воспоминаний о маме, но мне кажется, что они с Викторией имели общие черты.
Как-то она задала мне вопрос о наличии у меня кого-то. Какой-то мифической женщины. Да я и думать ни о ком не могу, не то что спать с кем-то. А вот её ухажёры, которым доставалось только облизываться меня беспокоили и очень.
Я не врал, когда сказал, что хотел бы остаться с ней и сыном. Рядом
