— Вообще-то здесь есть салфетки, — заметила девушка.
— Что у тебя?
— Я не буду повторять.
— Почему ты решила, что я не могу сказать дяде про эти деньги и что он меня не защитит?
— Ты сам сделал выбор, иначе не пришел бы сюда сегодня.
— Но я сам могу и смотаться, когда захочу.
Она почувствовала, что еще пара минут такого разговора, и ей придется отхлестать Вульфа по щекам, чтобы привести в рабочее состояние.
— В том-то и дело, что не можешь. Разве до тебя не дошло, что за тобой следят. Ты просто исчезнешь. И вот тогда из тебя выжмут последнее признание. Пока мы вместе и Бодров уверен, что я тебя втихую прорабатываю, с тобой ничего не случится. Как только ты покажешь, что мне не поверил, у тебя не останется никаких шансов. Бодров пойдет на все. Пятьсот тысяч — большие деньги.
— Но ты в таком же положении. С какого хрена я должен тебе платить, если я же и спасаю твою шкуру?
— Ты переворачиваешь все с ног на голову. — Она устало вздохнула, приказав себе расслабиться. — Я и сейчас могу уйти по своим каналам. За мной не будут охотиться так, как за тобой, потому, что у меня нет «хвоста» в пол-«лимона» баксов. Но я хочу заработать хоть часть этой суммы. Так ты поделишься со мной? — Она улыбнулась одними губами.
— Двадцать пять.
— Я не торгуюсь.
— Пятьдесят, — в его глазах была мольба.
— Гриша, ты болен. Речь идет о твоей жизни.
— Сейчас речь идет о моих деньгах. И не надо путать эти два понятия.
— Ладно, — сдалась она, — восемьдесят.
Гриша развел руками, откинулся на спинку стула и расплылся в благодушной улыбке:
— Считай, что договорились.
— Почему ты торчишь в этом поганом кафе? — Она незаметно огляделась.
— Пока я здесь, меня никто и пальцем не тронет. К тому же еда совершенно даровая.
— Я знаю, что это предприятие Климова, и не понимаю: ему-то на что такое гиблое место?
— А зачем Бодрову спортклуб? — в свою очередь спросил Вульф и подмигнул. — Ладно, выкладывай свой план.
* * *
Егор вышел из машины и недовольно поморщился — начинался щедрый весенний ливень. Начинался по всем своим правилам, с крупных капель. А он, разумеется, и не подумал прихватить из дома зонт. До «Зеленого плюща» было ровно десять шагов, но многообещающие осадки грозили сделать этот путь неприятным. Егор повернулся, чтобы пересечь дорогу, и остолбенел. Как он мог думать, что не узнает эту девицу в лицо? Увидев Ольгу, спокойно покуривающую у входа, он моментально вспомнил каждую деталь ее ненавистной внешности. Теперь дождь потерял для него всякий смысл. Он решительно подошел к ней и, встав напротив, прислонился к подмокшей стене.
— С кем вы сегодня ужинаете?
Она подняла на него глаза, в которых мелькнул испуг, и дернулась было, чтобы юркнуть внутрь. Но он удержал ее, с силой сжав руку.
— Отпустите, что вы делаете?! — взвизгнула она.
— Детка, не стоит отпираться, — сурово проговорил Егор, удивляясь, откуда в его голосе появились железные нотки. — Я тебя узнал, и этого уже вполне достаточно, чтобы засадить тебя лет на пять. Это если не появятся другие потерпевшие.
— Да что вы, в самом деле! — Она попыталась вырваться, но безуспешно.
— Мне плевать на телевизоры, магнитофоны и прочую фигню, — продолжал он в том же духе, — но я не в состоянии простить тебе невинной шалости, а именно, автографа на фотографии моей жены. Поэтому я готов пойти на принцип. И не думай, что я успокоюсь, пока не пристрою тебя где-нибудь севернее Вологды. Город Воркута, подойдет?
— Перестаньте, мне больно! — Она извернулась и пнула его ногой. Егор мужественно вынес удар и, стиснув зубы, проговорил:
— Поверь мне, просто так тебе не отделаться.
В этот момент за спиной Каменева возник немереных размеров детина и, сжав его плечо, заставил отпустить девицу. Та захныкала, переминаясь с ноги на ногу.
— В чем дело, малышка? — спросил у нее детина.
Каменев повернулся к нему.
— В морду хочешь? — спросил детина, переходя на раскатистый бас.
— Нет, — откровенно признался Егор.
— Тогда чего?
— Вот моя машина, — он указал на припаркованную «Ауди». — Она видела мою замечательную квартиру, и деньги для меня ничего не значат. — Все это было чистой правдой.
— Ну?! — детина сжал кулаки.
— А теперь попытайся представить, во сколько тебе влетит один удар по моей физиономии.
Ольга слабо всхлипнула.
— И если твои мозги к тому моменту еще не сварятся, вообрази, что я с тобой сделаю, если к завтрашнему утру вы не вернете все, что вытащили из моей квартиры, — продолжил Егор.
— Ты что, крутой, что ли? — озадаченно прогудел детина.
— С такими, как ты, я вообще никогда не разговариваю, — процедил Каменев, и это тоже было чистой правдой. Просто до этих пор ему не приходилось общаться с преступным элементом.
Он смерил детину презрительным взглядом и для верности плюнул ему на ботинок. Тот стоически стерпел оскорбление.
— Катитесь отсюда, ребята, — осмелел Егор, — и не вздумайте дурить. У меня все схвачено.
С этими словами он оставил их под дождем и вошел в дверь кафе.
Оказавшись внутри заведения, Каменев снял перчатки и пригладил рукой мокрые волосы. Потом расстегнул пуговицы на плаще. «Будем надеяться, что Леры здесь сегодня нет, — подбодрил себя Егор и легко сбежал по лестнице к стойке бара. — И в самом деле, чего ей здесь делать каждый вечер?!»
— Что будем? — Бармен — широкоплечий парень с располагающей улыбкой и русыми кудрями, зачесанными назад, выжидательно взглянул на него голубыми глазами.
— Все равно, — ответил Каменев, — налей чего-нибудь…
Бармен засуетился, вскидывая бутылки. Клиент ему нравился.
— Вы к нам часто заходите, я заметил, — сказал он с веселым задором, — наверное, живете рядом…
Егор пожал плечами. Бармен занимал его меньше всего. После инцидента на улице он только сейчас понял, как легко ушел от неминуемого мордобоя. Теперь колени его подкосились, и он с размаху плюхнулся на высокий табурет. В животе его неприятно ухнуло. «Герой хренов! — обругал себя Егор. — Насмотрелся боевиков. Тоже мне Брюс Уиллис! Интересно, какая муха меня укусила, что я уже полдня так отчаянно блефую?!»
— Расслабляйтесь, — бармен поставил перед ним низкий стакан с толстым дном, наполненный до краев, — у нас тут неплохо. Особенно, когда на улице дождь.
Егор кивнул и неожиданно улыбнулся. «Неужели эта парочка действительно испугалась?» Мысль вселила в него надежду. Он подумал, что было бы неплохо заполучить все вещи обратно, тогда можно будет избежать неприятных объяснений с Мариной и с Семиным, тем более что результат сегодняшних переговоров повысил его рейтинг в глазах шефа. Тут он болезненно сморщился и произнес:
— У меня здесь назначена встреча…
Бармен понимающе кивнул и усмехнулся.
— Деловая, — быстро поправился Егор.
— Полная шатенка лет сорока пяти, — бармен подмигнул, — она уже в зале.
— Уф! Сорока пяти. Да она выглядит лет на сто, — пробубнил Каменев.
— Нет, в сто так не выглядят, — со знанием дела поправил бармен.
— Ладно, вам виднее, — быстро согласился Егор. — Где оставить плащ?
Бармен махнул ему рукой в сторону небольшого гардероба, где под редкими плащами, висевшими на плечиках, сидел охранник. Лицо его выражало тоску дождливого вечера. Видимо, посетители теперь не слишком баловали его вниманием, а значит, и чаевыми. Он, пожалуй, единственный во всем городе сожалел, что закончилась зима, а вместе с этим нехорошим обстоятельством вышли из моды шубы и пальто.
Егор снял плащ и сам повесил его на плечики. Охранник не удостоил его даже взглядом. Каменев вернулся к стойке, подсознательно оттягивая момент встречи с Миленой Вячеславовной. Бармен продолжал одаривать его приветливой улыбкой.
— Обычно ваши девушки гораздо моложе и уж куда более привлекательны, — заметил он как бы между прочим.
— Бизнес, — неопределенно хмыкнул Егор и залпом выпил содержимое своего стакана. Челюсти его свело, равно как и желудок. — Что ж, — выдохнул он, — время собирать камни!
— Та, что была вчера, — высший класс! — бармен взглянул на него хитро. — Просто никакого сравнения!
Каменев решил не развивать предложенную тему и обреченно потащился в зал. Милену Вячеславовну он приметил сразу. Она возвышалась за тем самым столиком, за которым он впервые встретился с Лерой. «Ирония судьбы…» — с грустью подумал он.
— А вот и вы! — До отвращения красные губы Милены Вячеславовны растянулись на ширину плеч. — Наконец-то! Мне пришлось сделать заказ. — Она тут же изобразила легкую обиду. Кокетство ее было ужасно наигранным, словно она только что спустилась с подмосток японского народного театра и все еще не могла привыкнуть к нормальной жизни, постоянно переигрывая эмоции.
