— Разбираешься. — одобрил черноволосый. — Однако нехорошо получается. Я тебе свой документ показал, а вот кто ты такой, мы до сих пор не знаем.
— Я — красный сирота. — гордо ответил Вася. — Это чтоб ты, товарищ Моисей Яковлевич Циммерман, не сомневался насчет моей классовой принадлежности. А работаю по электрической части у профессора Португалова, по направлению фабкома фабрики имени Камилла Демулена, бывшей стрекопытовской.
— Да это Васька Залепухин. — сказал другой красноармеец, видно из местных, впрочем лица его Вася не узнал. — Все так и есть. И сирота, и работает у профессора. Хороший хлопчик, правда, придурковатый слегонца, ну, да что с него взять.
— А ты кто такой? — вскричал оскорбленный Вася. Но его уже никто не слушал.
— Понятно. — черноволосый махнул рукой. — Товарищ Серафимов, приступайте к обыску.
Румяный, полнотелый молодец в командирской форме со значком на широкой груди петушком выскочил вперед и дело закипело. Уже через пять минут участь Португалова была решена.
Тот самый местный красноармеец, которого не узнал Вася, вытащил из-под набитой соломой подушки браунинг, некогда подаренный профессору Гаврилой Стрекопытовым. Уезжая в Австрию, перед войной. Португалов спрятал его в ящике с инструментами, где пистолет мирно дожидался возвращения хозяина. А после перезда лаборатории на новое место, браунинг был извлечен на свет божий, для защиты от лихих людей. Португалову так и не довелось из него ни разу выстрелить. А Вася пару недель назад ходил за реку и там израсходовал три патрона, стараясь поразить одинокую осину. Стрелял с пятнадцати шагов, но попал только раз, не умея с непривычки приноровиться к отдаче.
— Ну, вот. — сказал товарищ Циммерман, разглядывая находку. — А вы, гражданин Португалов, не могли взять в толк, чем же вы сомнительны советской власти. А вот этим самым. — он повертел браунингом перед профессором. — Оружие, конечно, вам крайне необходимо для защиты.
— Дядя, ты что, белены объелся — отчаянно закричал из своего угла Вася. — Место ведь глухое. Сунься кто, не доорешься. Ясно, что для самозащиты.
Циммерман поморщился. — Мальчик, не кричи так ужасно своим противным голосом. А в самозащите ты, как красная сирота, не нуждаешься. Тебя советская власть защитит. Эта мысль понравилась товарищу Циммерману. Лицо его растянулось в улыбке, отчего кончик крючковатого носа почти коснулся верхней губы. — Она просто обязана тебя защитить.
— Да ее бы саму кто защитил. — продолжал бушевать Вася. Не сегодня, завтра, из города вылетите со свистом. Тоже мне, защитница. Ха-Ха-Ха!
В наступившей тишине Вася понял, что сказал что-то не то. Досадливо крякнул красноармеец из местных. А румяный, похожий на Добрыню Никитича, молодец со значком на груди, присвистнул. — Парнишка-то, контра.
Товарищ Циммерман на секунду задумался. — Оставлять его здесь одного все равно нельзя. Сам ведь говоришь, — сказал он, словно оправдываясь перед Васей, — место глухое. Заберем с собой, а там разберемся.
И обыск продолжился. Португалов стоял возле своей развороченной постели, молясь только о том, чтобы комиссар не вспомнил про тетрадку с расчетами, которую профессор так и не отдал. А Вася гадал, найдут ли кинжал, тот самый, который когда-то Португалов показывал Стрекопытову.
Но до кинжала не дошло.
— Нашел! — обрадованно крикнул Добрыня Никитич. — Ей-Богу, нашел, товарищ Циммерман, Моисей Яковлевич!
— Что? Что такое? — улыбаясь его горячности, скользящими шагами поспешил приблизиться Циммерман.
— А вот! Потайное помещение! — повел рукой молодец, показывая на смотровое окошко, которое до сих пор каким-то чудом никто не заметил. — И как же хитро сделано! Не было б окошек, нипочем не догадаешься. И электричество у них там, все в порядочке. Ну да, по электрической части же работают.
— Ага, работают, — сказал кто-то, — на Деникина.
— Какой Деникин! Сам ты Деникин! — снова завопил Вася.
— Заткнись. — коротко приказал Циммерман и предостерегающе поднял руку. — Всем, тихо! Приготовить оружие.
Защелкали затворы. Молодец со значком от волнения не мог сразу расстегнуть кобуру, а когда ему это удалось, достал наган и застыл, направив его, в ожидании дальнейших приказаний, на Циммермана.
— Товарищ Серафимов. — тихонько позвал комиссар.
— Здесь. — доложил молодец.
— Ствол поднимите кверху, пожалуйста.
— Что? — переспросил Серафимов грозным голосом, видимо, не понимая о чем идет речь.
Красноармеец из местных вытянул вперед корявый указательный палец и, поддев снизу, бережно поднял ствол серафимовского нагана вверх. — Так держи.
— Отлично. — с облегчением вздохнул Циммерман и обратился к Португалову. — Как попасть в то помещение?
— Никак. — ответил Португалов. — Эта часть лаборатории фактически замурована. Там пусто. Ее ни в коем случае нельзя вскрывать. Поймите, речь идет о важнейшем научном эксперименте. И более того…
— Ломай, ребята. — приказал Циммерман.
Португалов дернулся было, но комиссар предупредил его движение, ствол маузера уперся профессору в живот — Спокойно, господин Португалов.
— Да поймите же вы, — умоляюще заговорил Португалов, раздражаясь от того, что слова получались какие-то жалкие, неубедительные. — Эксперимент, черт с ним. Но стену нельзя ломать ни в коем случае. Там, за стеной другой мир. Это может быть очень опасно.
Красноармеец из местных, в руках у которого уже была кувалда, размахнулся. — Мы новый мир построим! — И ударил. — Крепкая, зараза.
Португалов застонал. — Идиоты.
В ход пошли, стоящие в углу подвала, ломы, но от стены не отлетело ни крошки.
— Правей бери. — нетерпеливо распорядился Циммерман.
— Кажись, пошла. — крикнул кто-то. — Сюда бей.
Португалов, ствол маузера по-прежнему упирался ему в живот, поднял глаза на комиссара, — Будь ты проклят.
Циммерман иронически улыбнулся. — Ну, таких речей мне довелось наслушаться предостаточно. Можете мне поверить. Эй, там, осторожней, чтоб не зашибло.
— Идет, идет. Назад!
И в тот же миг стена рухнула. Но не раздалось ни единого звука, падающие кирпичи исчезали, не долетев до пола. Через несколько секунд ничто уже не напоминало о том что здесь была кирпичная, пусть и поставленная на жидком растворе, но все таки какая-никакая стена.
Португалов горько пожалел, что на дворе уже ночь. Теперь он ясно видел окна, прорубленные в бревенчатом простенке, но за эти окнами была непроглядная тьма.
В подвале наступила гробовая тишина, которую вдруг нарушил начальственный баритон Серафимова.
— Товарищи, немедленно осмотритесь, все ли ваши вещи целы.
Циммерман, замерший с полуоткрытым ртом, с трудом сомкнул челюсти. Его изумленный взгляд остановился на Португалове. Он пожевал губами и по-свойски, словно доброго знакомого, спросил профессора — О каких вещах говорит этот человек?
Португалов, давясь от смеха, пробормотал, — Вероятно, контузия?
Циммерман криво усмехнулся и ткнул профессора стволом под нижнее ребро, — Хе-хе. — Затем отворотился и приказал. — Осмотреть помещение.
Держа винтовки наперевес, красноармейцы осторожно двинулись на ту половину. Сзади, на цыпочках, вытянув, как гусак, пухлую шею, шел Серафимов, продолжая держать наган дулом вверх. Вдруг заскрипела, открываясь, дверь, не та, которая вела из лаборатории наружу, а другая, потусторонняя, еле заметная в полумраке.
— Скажите своим людям, чтоб были поосторожней. — сказал Португалов.
— Тихо, тихо, — Циммерман повернулся на звук и нетерпеливо спросил, — Ну, чего там?
Один из красноармейцев вплотную подошел к окну. — Темнотища, ничего не видать.
— Ни огонька?
— Только звезды, — ответил тот и, роняя винтовку, повалился на стоящих за ним.
— Ты чего? — недовольно вскрикнул кто-то. А остальные, матерясь, палили наугад в темноту.
— Пригнись, — Циммерман, схватив Португалова за ворот, потащил его на ту половину, — Головы береги. Двое — к дверям.
— Свет гаси, начальник! — закричали ему в ответ. Циммерман оглянулся в поисках выключателя.
Вася бросился к рубильнику и дернул его вниз. Теперь темнота воцарилась и внутри и снаружи.
— Прекратить стрельбу!
Раздвигая солдат и толкая перед собой Португалова, Циммерман приблизился к окну, — Все целы?
— Андреев наповал.
— Чем его?
— Поди разбери.
Чиркнула спичка, слабый огонь выхватил из темноты оскаленное лицо убитого, с подбородком, залитым кровью. Открытые глаза равнодушно глядели вверх, вероятно, смерть была мгновенной.
Чуть ниже застегнутого нагрудного кармана, на левой стороне гимнастерки, торчало граненное, в палец толщиной, древко стрелы, увенчанное белыми перьями.
Оторвав взгляд от мертвого лица, Португалов жадно смотрел наружу, теперь тьма не казалась непроглядной, светлели толстые стволы берез, подступавших почти к самой стене, и в просветах между их ветвями холодно сверкали звезды, те самые, на которые так хотел взглянуть Гаврила Стрекопытов. Но в астрономии Португалов был не сведущ, поэтому мог только гадать, те ли это звезды, которые видны с Земли, или какие-нибудь другие.
