Очень старательно просвещал нас режиссер насчет сложности и жизни, и человека, и искусства. Это нас‑то, кто в быстротекущей жизни хотя бы за последние 20–25 лет насмотрелись, нахлебались уж столько сложностей в их самом мерзком виде, что это и не снилось Данте, Шекспиру и Достоевскому вместе взятым. Чего стоят одни только трусливые, невежественные и лживые члены Политбюро и президенты, как Горбачев да Ельцин, премьеры и их заместители, как Гайдар и Чубайс, министры и депутаты Думы, как Козырев и Хакамада… А грязный шабаш в газетах и книгах, в театрах и на телевидении, что вчера были очагами русской и мировой культуры, а сегодня теми же вчерашними расторопными руками вывернутые наизнанку.
И нас, читателей «Войны и мира», «Братьев Карамазовых», «Тихого Дона», зрителей фильмов «Броненосец «Потемкин», «Чапаев», «Летят журавли», слушателей Шостаковича, Прокофьева, Свиридова, Лунгин просвещал насчет сложности искусства, безжизненности черно‑белых героев, бедности прямолинейно‑нравоучительных сюжетов… Право, такое впечатление, что сам‑то он из прошлой литературы только и читал «Поджигателей» Николая Шпанова, «Кавалера Золотой Звезды» Семена Бабаевского да еще, может быть, в молодости кое‑что из Ивана Баркова.
Я теперь не удивляюсь таким вещам после того, как один известный‑преизвестный писатель весьма почтенного возраста, Герой социалистического труда уверял, что Лев Толстой в «Войне и мире» показал французских пришельцев к нам страдающими от своего злодейства, переживающим муки совести за свой разбой и зверства и бежавшими из Москвы едва ли не причине терзавшего их стыда. Я через газету обратился к маститому писателю с просьбой назвать такого хоть одного‑единственного француза в романе. Аксакал не ответил, ибо ничего подобного у Толстого, естественно, и нет. Каков же вывод? Да, видно, Герой за всю свою долгую жизнь (а он уже постарше 87‑летнего Фирса) так и не прочитал великую эпопею.
Лунгин много рассуждал и о патриотизме. Это, говорит, тоже ужасно сложная вещь. С одной стоны, патриотизм — не что иное, как любовь к соседу по квартире. С другой, вот Лермонтов. Он писал: «Прощай, немытая Россия…» И в то же время храбро сражался на Кавказе…
Пример с Лермонтовым недавно употребил и президент Путин, когда его спросили о «пятой колонне»: не зачислить ли в «пятую колонну» в одной компании с Чубайсом и Ксенией Собчак и великого поручика Тенгинского полка? И президент тоже вспомнил и о том, что поэт воевал на Кавказе, и этот стишок. А лучше бы вспомнить другое, например:
Вы, жадною толпой стоящие у трона,Свободы, Гения и Славы палачи!Таитесь вы под сению закона,Пред вами суд и правда — все молчи!..Но есть и Божий суд, наперсники разврата…
Или вот это:
О, как мне хочется смутить веселость ихИ бросить им в лицо железный стих,Облитый горечью и злостью!..
Почему эти стихи? Потому что доказано, что тот стишок Лермонтов не писал.
Но еще очень меня озадачило помянутое открытие, что патриотизм есть любовь к соседу по лестничной клетке… Дело в том, что я лично люблю не всех соседей поголовно. Вот, скажем сосед, который сейчас живет под нами в бывшей квартире Лунгина, я совсем его не люблю, как и он меня. Ну, в самом деле, как мы можем любить друг друга, если у нашей входной двери висит герб Советского Союза, а у него, русского человека, полощется флажок совсем другой державы. Мы даже не здороваемся. И что ж, из этого следует, что я антипатриот?..
И еще: я, говорит Лунгин, ценю патриотизм, за который бьют палками. Кто бьет? За что именно? За такой патриотизм, в котором клялись генералы Краснов, Власов, Семенов, их не били палками, а даже повесили. Или, принимая во внимание сложность проблемы патриотизма, надо было побить и опять отпустить под честное генеральское слово, как Краснова в 1918‑м году?
За патриотизм, слышим мы, его глашатаи получают дивиденды. Интересно. Это кто же? Можно вспомнить много примеров и в жизни, и в литературе совершенно обратного характера. Какие дивиденды получила за свой патриотизм, допустим, Жанна д’Арк? Сожжение на костре. А через много‑много лет — глумливую поэму Вольтера, которую стыдно читать… А гоголевский Остап?
«Он выносил терзания и пытки, как исполин. Ни крика, ни стона не было слышно даже тогда, когда стали перебивать ему руки и ноги, когда ужасный хряск их послышался среди мертвой толпы отдаленных зрителей… Тарас стоял в толпе потупив голову и только говорил: «Добре, сынку, добре!». Вот эти три отцовских слова и есть дивиденд страдальца за патриотизм.
«Но когда подвели Остапа к последним смертным мукам, казалось, будто стала подаваться его сила. «О! — повел он очами вокруг себя, — Боже, все неведомые, все чужие лица!» И мне подумалось тут, что мог Остап увидеть в толпе и лицо Лунгина с его рассуждением о патриотизме как о любви к соседу по лестнице.
«Он не хотел бы услышать рыданий и сокрушений слабой матери или безумных воплей супруги, хотел бы он увидеть теперь твердого мужа, который разумным словом освежил бы его и утешил при кончине. И упал он силою и воскликнул в немощи:
— Батько! Где ты? Слышишь ли ты меня?
— Слышу! — раздалось среди всеобщей тишины, и весь мильон народа в одно мгновение вздрогнул». Вот это отцовское «Слышу!» — еще один, последний дивиденд Остапа. Больше их не было…
Поэт Павел Коган еще до войны писал:
Пускай я покажусь им узкимИ их всесветскость оскорблю, –Я патриот! Я воздух русский,Я землю русскую люблю…
И какие же дивиденды получил он? Когда началась война, молодой поэт доказал, что патриотизм был для него не пустым словом: он пошел на фронт и погиб в боях за тот самый русский воздух, за то самое русское небо, а, может, и за соседа, которого не любил. Что вы, Лунгин, сказали бы Павлу Когану с вашей всесветскостью?
А вот за антипатриотизм его певцы ныне действительно получают дивиденды не только в виде гонораров, но и самых высоких трибун для своих песнопений. Возьмите хотя бы таких трубадуров антипатриотизма, как Радзинский, Сванидзе, Млечин… Клевеща на все советское, глумясь над всем русским, они получают огромные тиражи для своих малограмотных лживых книг, самые популярные каналы телевидения, самое выигрышное время для передач.
Они коллективно и написали «Прощай, немытая Россия…»
Не будите спящую собаку
Недавно телеканал «Культура» закатил передачу об антисемитизме. Самое время! Действительно, за последние годы прошли перед нами, сменяя друг друга, четыре русских премьера еврейского происхождения, а шесть или семь их соплеменников были заместителями, вице‑премьерами. Дюжина мудрецов на самой вершине власти! Не считая министров и губернаторов. А что же теперь? Только один Дворкович в вице‑премьерах ходит, наукой командует — академиком Алферовым и другими, да где‑то еще в Совете Безопасности один сидит. Уже и на телевидении не каждый второй. Разве это не антисемитизм? Совершенно зажали евреев. А с какой стати недавно на заседании Валдайского клуба президент с чувством воскликнул: «Самый большой националист в России — я!» Может быть, и самый большой антисемит? Да еще дивизии особого назначения снова дали имя Дзержинского. Мало того, 4 ноября президент явился на вечер, посвященный Василию Шукшину, и в своем выступлении там назвал Шукшина гением. Это в День‑то народного единства! И это того самого Шукшина, который написал повестушку «До третьих петухов»!
Я иногда с удовольствием смотрю канал «Культура», особенно, когда зубы болят. Сразу боль снимает, уже не до зубов. Вот не так давно собрались там человек пять избранных во главе с Игорем Волгиным и принялись судачить о Есенине. Много было говорено, всего запомнить невозможно, но не забыть, как поэт Евгений Рейн воскликнул: «Меня считают еврейским Есениным!» Прекрасно. Но, к сожалению, не сказал, кто именно считает. Кто‑то из давних друзей, что ли — И. Авербах? И. Бродский? С. Вольф? А. Нейман? В. Уфлянд?.. Впрочем, важнее другое: не удивлюсь, если в следующий раз кто‑то из них объявит Есенина русским Рейном.
Так вот, об антисемитизме. Не знаю, что послужило толчком к передаче именно в эти дни. Можно предположить, что бурные события в Киеве, где как раз накануне оголтелый укр по фамилии Ляшко грозился застрелить Коломойского, который, к несчастью, еврей. Антисемитизм же!.. Вдруг перекинется к нам?.. Собралось в студии человек десять. Кроме двух Александров — Архангельского и Мироненко — я раньше никого из них ни в жизни, ни на экране не видел, ни о ком не слышал. Но у всех такой умный и категорический вид, даже у двух дам (одну, как я понял, специально для передачи наложенным платежом выписали из Венгрии), что можно было ожидать фундаментального, широкоохватного обсуждения темы с заглядом в историю. Могли начать, думалось, с того, например, что тираны разных стран изгоняли евреев, как, допустим, в 1290 году король Эдуард Первый — из Англии, где, по убеждениям некоторых наших телемыслителей, никогда не было антисемитизма; в 1306‑м Филипп Четвертый изгнал евреев из Франции и за это был прозван антисемитами Красивым; потом что‑то подобное произошло в Испании да и в древнем Киеве…
