– Насколько вообще может быть уверен человек, – ответил сэр Камерон. – Я протестую! Стрельба в Лондоне! В Мейфэре![16] – Он ударил кулаком по ладони. – Такое нельзя терпеть.
Холмс попытался успокоить расходившегося шотландского пэра:
– Сэр Камерон, если вы поведаете все, что вам известно, Гатри позаботится о том, чтобы в течение часа полиция получила полный отчет о происшествии.
– Полиция? – усмехнулся сэр Камерон. – Держи карман шире! – Он сердито покосился на дворецкого, стоявшего в нескольких шагах от нас и жадно следившего за разговором: – Смотрите не разболтайте об этом своим приятелям. Я не хочу завтра прочесть о себе в «Миррор».
– Я не болтлив, сэр, – холодно промолвил дворецкий и демонстративно удалился.
– Так-то лучше, – заметил сэр Камерон. – Выстрел был какой-то странный, словно палили из охотничьего револьвера – знаете, длинноствольного, венгерского. Из таких добивают кабана и медведя.
– Вы, без сомнения, правы. Мы обязательно упомянем об этом. – Холмс говорил так, словно это не имело ни малейшего значения, хотя и он, и я знали, что длинноствольный венгерский охотничий револьвер – любимое оружие Викерса. – Однако если вы хотите пресечь слухи, не перейти ли нам сейчас к тому делу, ради которого мы сюда прибыли? – произнес он осторожно, не желая давать сэру Камерону повод для новых разглагольствований.
К счастью, шотландец позволил себя уговорить:
– Вы правы. С этими немцами тянуть нельзя. Лживые людишки. – Он пригладил рукой костюм. – А когда покончим с этим делом, я дам Гатри отчет. Полиция подождет. Преступника они все равно не поймают. Ежели я что-нибудь понимаю, он должен быть уже далеко. Он полный дурак, если там остался.
– Или, напротив, гений, – сухо заметил Холмс. – Затеряться в уличной толпе под дождем – блестящая мысль.
Сэр Камерон не обратил на эти слова внимания.
– Я велел кучеру найти констебля, а затем отправляться к врачу, чтобы тот залатал рану. Так что первое сообщение полиция получит от возницы. – Он говорил так, будто эти само собой разумеющиеся поступки были верхом великодушия с его стороны.
– Вот и славно, – заявил Холмс, обрадованный тем, что ему не придется спорить с несносным упрямцем насчет мер предосторожности.
– Где немцы? – продолжал сэр Камерон.
– В гостиной. Вы позволите мне доложить о вашем прибытии? – спросил Холмс, показывая пэру дорогу.
– Если хотите поработать дворецким, мне-то что за дело? – сказал скандалист, словно это не он только что прогнал настоящего дворецкого. – Давайте поскорее разделаемся со всем этим. Сегодня вечером я приглашен в другое место, не хотелось бы опоздать.
Холмс подавил вздох.
– Надеюсь, мы быстро уладим все вопросы, но это по большей части зависит от вас.
– Тогда трудностей не возникнет, ведь я человек разумный, – заявил сэр Камерон, порядком погрешив против истины.
Мы были уже у дверей гостиной, и Холмс сделал последнюю попытку подготовить шотландца к тому, что его ожидало:
– Им известно, что вы сняли дом.
Сэр Камерон резко остановился.
– Какое их собачье дело? – воскликнул он, вновь стервенея.
– Они не хотят, чтобы ваша жена останавливалась там, – продолжал Холмс.
– А почему она должна там останавливаться? У нее забронирован номер – в «Браунсе», насколько я знаю. Она поменяла планы? – спросил сэр Камерон. – Ей-то что до того, что я снял дом?
Холмс неимоверным усилием воли подавил раздражение.
– Если вы сняли его не для нее, тогда зачем?..
– Я не могу все время торчать в гостинице или клубе, – развязно проговорил сэр Камерон. – Там слишком людно. Человеку нужен свой угол, неужели не понимаете? Место, где он может проводить время вдали от нескромных взглядов.
Холмс злобно прошипел:
– Вы что, вздумали поселить там любовницу?
– А если и так? – мрачно проговорил шотландец. – Не будете же вы попрекать человека за то, что…
Неожиданно дверь распахнулась, и на пороге возник барон фон Шаттенберг:
– Вы не хотите представить мне сэра Камерона, мистер Холмс? Раз уж он наконец прибыл…
Холмс с изумительной быстротой вернул себе прежнюю уверенность.
– Разумеется, – сказал он, обращаясь к барону. – Имею честь представить вам сэра Камерона Макмиллана. Сэр Камерон – барон фон Шаттенберг.
Он мельком взглянул на меня, словно желая убедиться, что я на месте и готов к любым выкрутасам шотландца.
Барон поклонился и щелкнул каблуками.
– Очень рад, сэр Камерон.
– Я также, – машинально ответил тот. – Прошу прощения, я опоздал, но по дороге сюда мой экипаж обстреляли. – Он говорил спокойно, с видом героической обреченности. – Я знал, что у меня есть враги, но не предполагал, что они осмелятся напасть прямо в центре столицы.
– Обстреляли?! – поразился барон. – Вы не пострадали?
– Я цел, – ответил сэр Камерон. – Чего не могу сказать о своем несчастном кучере, которого ранили в плечо. – Он почти ухмылялся. – Возмутительный случай.
– Безусловно, – согласился барон фон Шаттенберг с готовностью, которую я счел подозрительной. – Входите же, входите. Вот чай. Я велю подать бренди или шнапс, смотря по тому, что вы предпочитаете.
Сэр Камерон улыбнулся:
– Было бы очень хорошо.
Меня передернуло при мысли о том, что́ способно сотворить бренди с сэром Камероном в его нынешнем состоянии. Я лихорадочно соображал, что бы такое сказать, дабы удержать его от рискованного шага.
– Нам столько надо сделать. Вы уверены, что…
Сэр Камерон не дал мне закончить.
– Мне необходимо пропустить бокальчик бренди, чтобы успокоить нервы, – заявил он. – После всего случившегося я не хочу принимать решение, невольно отвлекаясь на мысли о том, что меня атаковали давние враги. – Он самодовольно улыбнулся.
Этого хватило, чтобы я разозлился, но было недостаточно, чтобы я вслух оспорил его требования. Я посмотрел на Холмса и пожал плечами, в ответ он кивнул.
– Тогда вам принесут бренди, – произнес барон фон Шаттенберг. – Мы просто обязаны предложить нашему гостю выпить.
Он бросил на Холмса быстрый взгляд, явно желая удостовериться, что тот понял, кто нынче хозяин положения.
– Благодарю вас, – сказал сэр Камерон и бойко продолжал: – Вы должны простить Холмса. В душе он пуританин и считает себя выше земных удовольствий. А напрасно.
– Вероятно, вы правы, – согласился барон. – Я позабочусь, чтобы вы ни в чем не знали отказа. – Он осуждающе посмотрел на Холмса и велел стоявшему рядом дворецкому: – Принесите бренди. И графин с горячей водой. – Затем барон сложил руки и сказал: – Когда сэр Камерон почувствует себя лучше, мы перейдем к намеченному обсуждению.
Мне не терпелось возразить против последних замечаний сэра Камерона, но Холмс сделал мне знак молчать, и тогда я принялся рисовать в записной книжке. Чай остывал, поскольку все ждали бренди. Когда вошел дворецкий с подносом, на котором стояла бутылка с французской этикеткой, я заметил, что три секретаря закивали друг другу, и понял, что нас ожидает какой-то подвох. Я испугался, но взял себя в руки, надеясь каким-нибудь образом раскрыть их замысел.
– Нельзя ли мне чаю? – спросил Холмс у барона, который в этот момент наливал бренди в бокал из богемского хрусталя.
– О, думаю, это возможно, – ответил барон. – Герр Криде, можно вас попросить? Налейте сперва себе и выпейте, прежде чем предложить чашку нашему гостю. Он перенес такое испытание, что заслуживает подобной любезности.
– Сию минуту, герр барон, – сказал Гельмут Криде, вставая и собираясь исполнить приказание барона.
Он торжественно наполнил чашку, размешал чай, затем добавил молоко и сахар, снова размешал и выпил до дна.
– Вот. Готово.
– Вам нет нужды устраивать подобные церемонии ради меня или сэра Камерона. Мы вовсе не считаем, что находимся в обществе врагов, – заметил Холмс. – Впрочем, благодарю вас за стремление продемонстрировать чистоту своих намерений.
– Спасибо, мистер Холмс, – ответил барон. – Я бы хотел, чтобы вы оценили наши усилия удовлетворить все ваши желания и, со своей стороны, не препятствовали нашим требованиям относительно сэра Камерона и леди Макмиллан.
Он машинально начал наливать вторую чашку.
– Нельзя, чтобы в прискорбном происшествии, случившемся с сэром Камероном, хотя бы на миг заподозрили нас, иначе это бросит тень сомнения на все, что мы делаем.
– Ну что вы, – пробормотал сэр Камерон, выражением лица опровергая эти слова.
– Видите? – воскликнул барон. – Сэр Камерон меня понимает. Я не хочу огорчать вас, но вы должны усвоить: я обязан поддержать свою соотечественницу в том, что, возможно, не отвечает вашим желаниям.
– Я понимаю, – сказал Холмс и бросил тяжелый взгляд на сэра Камерона, поигрывавшего своим бокалом с бренди. – Мне совсем не хочется, чтобы визит леди Макмиллан был испорчен, однако меня тревожит ее окружение. У людей, которые собираются сопровождать ее, отнюдь не безупречное прошлое. Это беспокоит и Адмиралтейство, и правительство ее величества, а также ставит в затруднительное положение меня. Я желаю найти способ принять леди Макмиллан в Лондоне без тех оговорок, на которые мы вынуждены идти в сложившихся обстоятельствах. Вы заявили, барон, что она не передумает. Надеюсь, это не так, поскольку мне нужно, чтобы она…
