домишки как выстроенные по периметру часовые огораживали хозяйственные постройки и небольшой прудик, необычайно узкие проемы окон глядели наружу, двери у жилищ выходили строго во двор. Наверное, это сделано специально, как защита от волков, чтобы успеть заскочить внутрь. Дальний, чуть отстоявший от остальных домик, выглядел крепче, сверху торчала кирпичная труба. Видимо, кузница. Крыши – с небольшим скатом, крыты соломой. Что еще нужно в таком климате?
Сейчас деревня спала.
Получился обыкновенный налет. Вопя и воя, девчонки врывались в дома и выволакивали крепостных мужиков, те едва успевали повязать свои юбки из длинного отреза дерюги. Сопротивления никто не оказывал.
Восемь понукаемых мужиков покорно последовали к костру.
– Зрелища! – заорала толпа.
Мужики вздохнули, переглянулись. Дескать, ничего не поделаешь, не в первый раз и, увы, не в последний, судьба, однако.
Началась массовая драка-свалка. Сначала четыре на четыре, потом как придется. В полную силу. Они пихались, толкались, лупили по мордасам. Тела грузно опрокидывались, лбы трещали. Все дрались со всеми. Когда кто-то падал, победитель начинал месить соседа.
Ученицы внимательно следили, за кого-то болели, кричали, подбадривали, давали советы. Кто-то просто забавлялся, кто-то учил практику боя на живом примере.
В ухе раздался голос Томы:
– Как тебе соседка?
Я пожал плечами.
– Нормально. – Что еще сказать? Она спрашивала не для узнать, а для уязвить. – Забавная.
– Я заметила.
Тон был непонятен. Среднее между покалывающе-веселым летним дождиком и холодным душем. Невзирая на взаимоисключаемость понятий. Томе удавалось и не такое.
Прямо ревность какая-то. Одно слово, девчонка.
На «арене» остался единственный боец. В том смысле, что остался на ногах. Победитель. Ему достался одобрительный вой.
– Рискнет кто-нибудь с голыми руками выйти против деревенского чемпиона? – насмешливо осведомилась Аглая.
Сама при этом не вышла.
Намек был прозрачен. Все посмотрели на Карину, как самую старшую и крепкую. Та все поняла, поднялась с земли. Нисколько не стесняясь, перемотала простынь во что-то наподобие тоги, но повыше и связав концы, чтобы не мешали. Крестьянин шагнул навстречу.
Тростинка рядом с пнем. Который катится. На нее. Девочки ахнули. У мужика выдался шанс хоть как-то насолить благородным обидчицам. Хотя бы одной из недосягаемых стерв. Единственный шанс в жизни, разрешенный и ненаказуемый. Все видели – он его не упустит.
Ноги Карины напружинились, тело склонилось вперед, готовясь к броску. Чего ждет?! Тяжелая туша уже наваливалась, несокрушимая, как айсберг на лодочку…
Карина совершила бросок. Не на противника, а противника. Перехватив руку, она провернулась корпусом, и многокилограммовый недотепа обтек ее бедро, позорно грохнувшись на спину. Хм, а ведь моя школа. Усвоила с одного раза. Прирожденный боец.
На прощание победительница заломила палец побежденного. Покидая поле битвы под неописуемый рев толпы, Карина подмигнула мне. Прощен?
Аглая что-то скомандовала, и мужиков поставили в шеренгу.
– Домой!
Пятки засверкали в прямом смысле, в нас полетели комья земли. Так полетели, что напрашивалось: они это специально.
– Один на третьего! – послышался возглас справа.
– Два на пятого! – слева.
– Три на первого! Два на второго! Три на седьмого! Еще три на седьмого!
Ученицы делали ставки: кто добежит до леса первым.
От уразумения, кто же победил, отвлекло происходившее рядом: выигравшие задирали проигравшим простыни и влепляли ладонью смачного «леща» по мягкому месту. В оговоренном количестве. Я развернулся и пошел в сторону школы.
Аглая успевала все, в том числе следить за каждым.
– Чапа! Еще будет забава и прыжки через костер!
Нет уж, хватит.
– В следующий раз.
– Но мы рассчитывали! – подхватило сразу несколько голосов. – Нужны все, иначе не получится…
– Им нужно поровну, – объяснила догнавшая меня Зарина.
Кто-то все же смилостивился:
– Пусть идет, бывают же дни…
– Но забава…
Зарина выкрикнула:
– Я тоже ухожу!
Золотоволосое чудо безмолвно зашагало рядом. А Тома осталась, опьяненная непредставимыми дома экзотикой и вседозволенностью.
Я умудрился пройти мимо замаскированного подземного хода. Зарина окликнула меня и первой шмыгнула в лаз. Ее в некотором роде шокирующая естественность, воспитанная простотой местных нравов, и безрассудная привязанность ко мне поражали. И, честно говоря, очень нравились.
На выходе мы логично направились в комнату, но рассмеялись, разглядев свои рожи, а также руки и прочие ноги, затем пошикали друг на друга, вспомнив о необходимости соблюдать тишину… и снова взорвались тщательно сдерживаемым хохотом. Подавились, закашлялись и принялись откровенно ржать, как ненормальные. Добравшись, наконец, до помывочной, оттерли друг другу физиономии, помогли с ногами и в относительном порядке добрались, наконец, до комнаты, где уснули раньше, чем измотанные тела коснулись лежаков.
Глава 7
Что я такого в жизни совершил, чем заслужил это нечеловеческое издевательство?!
И что, собственно, происходит? Где я? Кто там? В дверь стучали, скребли и снова стучали. Правда, несильно. Зря. В битве безмятежной закукленности и враждебной надоедливости с разгромным счетом побеждал сон.
Замков двери не имели. Не дождавшись ответа, мою страдальчески заголосившую деревянную охранницу отодвинули, в проеме очертилась испуганная голова Томы.
– Чапа, срочно. Нужно поговорить. – Ее взгляд упал на недовольно ворочавшуюся Зарину. – Наедине.
– Ага. – Я перевернулся с боку на спину. – Через пять минут. Хрп-ссс…
Началось землетрясение.
– Чапа!
– Что?! – вскинулся я, продирая глаза.
Нет, стены не шатались. Шатали меня. Шатали руки Томы, только что стоявшей в двери и вдруг оказавшейся у постели. Тормошило так, что внутренний мир разлетался быстро линяющими фейерверками, а глаза не фокусировались.
– Нужно кое о чем поговорить, об очень важном. Смертельно важном!
– Подъем! – громогласно разнеслось по школе. – Всем построиться у купальни. Считаю до десяти. Раз…
Я подскочил, хватаясь то за рубаху, то за штаны, и сверля Тому намекающим взглядом.
– Ладно, позже – Она со вздохом отвернулась. – Пойми, это очень важно. Важнее не бывает.
Тома выскользнула из комнаты. Спиной к соседке нахлобучив оба предмета гардероба, еще не отошедший ото сна, я, как пуля со смещенным центром тяжести, то есть, такой же потерявший ориентацию и спотыкающийся, вылетел вслед за сумевшей обогнать меня Зариной.
Дядя Люсик считал:
– Восемь, девять, десять!
Все ученицы и я выстроились в произвольную шеренгу возле бассейна. Кто куда встал. Не по росту, как у нас на физкультуре, а по желанию. Я встал около Томы, Зарина мгновенно подперла мой бок с другой стороны.
Дядя Люсик удовлетворенно кивнул.
– Доброго всем утречка. Что-то квелые вы какие-то. Спалось хорошо?
– Отлично! Здорово! Чудесно! – раздалось с разных сторон.
Глаза папринция посмеивались. То ли он догадывался о ночных приключениях, то ли откровенно знал.
– Пробежка, один круг, потом умываться и завтракать. Марш!
Дежурные бойники распахнули ворота. Первой на простор ринулась Аглая, за ней, на правах подруги-наперсницы и дочери смотрительницы школы, Варвара, остальные
