Склонный к прорывам из бессознательного в сознательное эстетических атавизмов, директор велел срезать все это к е.м. Олег, сменщик, и срезал ацетиленом, а куски этого добра так и оставил на крыше. По крыше ведь никто не ходит…
По крайней мере, до Сашки никто еще не ходил.
Над тем местом, где Сашка был только что, прошел еще один бледный луч. Даже отсюда достало сопровождавшее его морозное дуновение, от которого дыбом вставали волосы на руках.
Вот как? Потеха продолжается. Времени на то, чтобы потирать ушибы, не было. И сколько этих гадов тут еще?
Он резко выдохнул через нос и рывком вскинулся на колени с «Мангустом» наизготовку.
Гадкий, колыхающийся силуэт словно сам собой впрыгнул в кружок прицельной марки.
Получай!
Со злым удовольствием Сашка насадил его как на булавку на тире трассера. Тут же выстрелил по еще одному незнамо кому, но тут же снова пришлось падать.
Сразу несколько бледных вспышек, часть из которых мелькнула на самом краю поля зрения, продемонстрировала не только пугающее количество нападавших, но и их намерение взять Сашкину позицию в кольцо.
«Ну вот, а мне только начинало нравиться, — подумал он, скрываясь под невдохновляющей, прямо скажем, защитой парапета, — сколько же их?»
Синюшные веретена-лучи с едва слышным хриплым шелестом дырявили ночное небо. Наверное, этот звук рождался от того, что они на своем пути сжирают воздух, и он, негодуя, схлопывается за ними.
Но это относилось к лучам, которые были нацелены слишком высоко. Сашка чувствовал, как мелкой ознобной дрожью вибрирует под ним крыша — несколько вражеских выстрелов угодили в будку. И одному дьяволу теперь известно, чем все это обернется и во что выльется.
«Дело швах!» — решил Воронков и, натыкаясь на тут и там валяющиеся куски изувеченной арматуры, пополз в ту сторону, где только грозила замкнуться дуга окружения.
Он отшвырнул в сторону попавшуюся под руку кривую железяку, и тут же его осенило!
Сложив приклад, Сашка убрал «Мангуста»-и зашарил руками, перебирая куски арматуры.
— Не то, опять не то… годится!
Зажав в кулаке криво изогнутый в виде буквы «S» обрезок арматуры, он на четвереньках со всей возможной скоростью, на какую был способен в этой позиции, рванул обратно, к штанге громоотвода, что торчала почти вплотную к будке, раскорячившись на четыре стороны длинными тросами растяжек. Одна из этих растяжек шла как раз над крышей и потому была самой пологой.
На середине крыши Сашка привстал и — «Эх! Была не была!»— метнул себя вверх…
Подпрыгивать на роликах — особое искусство.
С первой же попытки удалось зацепиться ржавой загогулиной за трос.
Теперь только бы выдержал!
Вспышки мелькали и справа, и слева. Сашка, все больше разгоняясь, скользил по пружинившему тросу, едва успев подтянуться и выполнить ногами «уголок», чтобы не зацепиться за край крыши.
— Вот, блин, так и акробатом, на фиг, заделаешься! — сказал он себе не то мысленно, не то вслух.
В другой раз он бы своей лихости порадовался, но тут было не до того.
Поначалу вражины поганые усилили плотность огня, но мазали безбожно, видимо, не ожидая от Сашки такой прыти, какой он и сам от себя не ожидал. А потом, по мере снижения, просто потеряли его из виду.
Это обстоятельство, да еще явно невысокая скорострельность ихних «лучеметов» позволили ему успешно завершить маневр.
Не доскользив до самой земли почти метр, он приземлился в полуприседе и тут же без паузы рванулся вперед, пользуясь уже набранной скоростью.
— А вот он я! — выкрикнул Сашка и прямо с маневра, зайдя во фланг нападающим, почти в упор отправил туда, где прошлогодний снег, еще двоих.
Вот они, кошечки, — билось в висках, а он — большая мышка на роликах. И с острыми зубами!
На этом участке путь был свободен, и, пользуясь преимуществом в скорости, он заложил крутой вираж, размашисто переступая ногами и клонясь к асфальту под углом градусов в сорок.
Обогнув будку, он вышел практически в тыл метнувшимся на выстрелы «рукастым».
Бах! Бах!
— Промазал, черт!
Один из врагов был уничтожен, и один выстрел ушел мимо.
Патрона было жаль, как денежку! И не поправишь — его уже пронесло мимо.
За барабан отстойника, не снижая скорости. Да, глюк и впрямь был в руку — и погоня тебе, и стрельба…
— А ты что, гад, здесь делаешь?! — это Сашка в сердцах бросил призраку, в которого чуть было не въехал.
Видимо, это был монстрик-дезертир, поскольку вместо того, чтобы участвовать в общей схватке, он предпочел прятаться за отстойником. Да еще, похоже, и без оружия, потому что на появление Сашки отреагировал не выстрелом в лоб, а нервным всплескиванием своими руками-рукавами.
И тут же дикое и несимпатичное привидение отшатнулось и, будто встав в стойку, уже целенаправленно стегануло в сторону Сашки несколькими из своих лент.
— А они еще и удлиняются, зараза… — удивился Сашка, подныривая под выпад, и, словно Индиана Джонс в мастера меча, в упор, «щелк»…
— Когда это я успел все расстрелять? — мелькнуло в голове.
Индианы Джонса не получилось.
Теперь отшатываться пришлось уже Сашке. Монстрик активно наседал.
— Достал, блин, сволочь!
Воронков судорожно переключил «Мангуста» на боепитание из другого магазина, передернул рамку и снова нажал на спуск.
Щелк!
Вторая осечка?!
Ну, не может же быть!
Призрак снова взмахнул лентами.
Сашка увернулся едва-едва, особого страха перед ними не испытывая.
Просто очень не хотелось касаться этой твари.
И, как тут же выяснилось, предосторожность не была напрасной.
Две ленты угодили по трехдюймовой трубе, подпиравшей мостки, ведущие наверху от одного резервуара к другому. Косо срезанный, как батон докторской колбасы, кусок трубы вывалился и запрыгал по асфальту, стреляной артиллерийской гильзой.
— О как! — похолодел Сашка, не веря своим глазам.
Назад пути больше не было. А рыпаться вправо или влево, вдоль стенки резервуара — момент упущен. Как раз угодишь под «рукавчик» повышенной режущей способности.
Всех отличий — срез черепушки вряд ли будет таким чистеньким и так красивенько блестеть.
Безоружен — хана!
Безоружен?
Мысль не успела оформиться, а «Мангуста» в руке уже сменил клинок с любовно выгравированным силуэтом рассерженной кобры.
С быстротой и сноровистостью невероятной.
А толку?
Сашка уперся спиной в резервуар и выставил впереди себя нож, без особой надежды. Точнее, без какой бы то ни было надежды, просто отгородившись хоть каким-то оружием от смертельного врага.
В следующий миг Сашка рефлекторно подставил «Кобру» под удар призрака, который мог стать последним.
«Взынь», — пропела сталь, будто перерубала что-то хрящеватое. В то время как рука не ощутила никакого сопротивления. И кусок призрачного рукава отлетел, вращаясь в воздухе как лист ясеня и истаивая на глазах, будто удаляясь.
И через миг отпавший кусок схлопнулся в точку, так же как прежде призраки целиком после меткого выстрела.
— Ага… — сказал Сашка, ничего не понимая, но констатируя факт.
— Ххы-ы! — издал призрак стон или всхлип.
Звук был омерзительный. Так, пожалуй, могла бы всхлипывать болезнетворная амеба размером с человека, отрастившая себе подобие голосовых связок. Невольно вспомнились страшные «воттактаки» Шефнера.
Одновременно тварь, перекособочившись на сторону, попыталась уклониться от взмаха клинка, который Сашка выполнил не задумываясь, потому что после блокирования в нижней левой кварте по самым нормальным правилам фехтования полагается атака по диагонали слева снизу — вверх — вправо.
И клинок отсек еще кусман другого рукава, столь же легко и с таким же эффектом бесшумного схлопывания и бенгальских искорок по линии среза.
Прежде Воронков с большой иронией относился к известному суждению варвара Конана[3] о том, что нет на свете ничего, что не могла бы разрубить холодная сталь. Теперь он частично переменил свое мнение. Это же, видимо, смотря какая сталь!
— Ххы-ы! Ххы-ы! — слышалось Сашке несколько раз все жалобнее, когда он с азартным остервенением пластал монстра на исчезающие куски.
И вот уже от сгустка тьмы осталось так мало, что, видимо, ему не хватило для поддержания жизни критической массы или чего у него там поддерживает жизнь.
Последний неопределенной формы кус призрака схлопнулся сам, не дожидаясь, пока его нашинкуют.
Но время на это было потеряно.
Чтобы задержка не стала фатальной, пришлось с места взвинтить темп движения до максимума. Сашке на миг показалось, что он не себя ускоряет, а разгоняет барабан отстойника, заставляя его бетонную стену все быстрее пролетать назад рядом с плечом.
