— Вот скажи мне: на фига этот мусор?
— В этой мастерской мусора нет, — Витька нравоучительно помахал пальцем. — Мусора вообще в природе не существует — мусор есть только в башке у людей. Из-за этого они и считают некоторые вещи мусором, а на самом деле любая штука приспосабливается при желании для полезных целей. Это ты говорил. Все зависит от точки зрения.
— Какой я был умный… — пробормотал я, засовывая не-мусор в кузов.
— Да, после глюка ты здорово поглупел.
Пора умнеть, добавил я про себя, иначе не выживу…
Вычистили мастерскую дочиста, забрали даже гамаки и полки, заперли ее и двинулись дальше.
Дневной свет преобразил местность, сделал обыденной, не страшной и таинственной, как ночью, а скучно-банальной. Обычный редкий лес, перемежающийся свободными от деревьев проплешинами, обычная заросшая дорога, небольшие холмы и одичавшие пашни. Я не узнавал местность — ночью мир совсем другой.
Вот мы очутились на территории заброшенного Посада с развалившимися от времени и непогоды бараками, деревянными колодцами, вросшими в землю огромными покрышками от комбайнов и приснопамятной телегой, которую я лично тащил ночью с дороги в сторону. Я с опаской посмотрел на груды хлама, откуда вылезали Уроды, и мысленно поправил себя: это не хлам, для Уродов это дом родной.
Пугала или Пугал нигде нет, Уродов тоже. Казалось, что за нами кто-то наблюдает, но, очевидно, это мерещилось с перепугу.
Небо справа, то есть с запада, заволакивало сизыми тучами, подул пахнущий дождем ветер, вдали загромыхал гром.
— Хреново, — сказал Витька.
— Почему?
— Гроза идет. Когда гроза, лучше никуда не ехать — заплутаем и батареи посадим, по лужам-то и грязи рассекать!
У меня болезненно сжался желудок.
— И что делать?
— Едем к заводу, укроемся под крышей, переждем грозу.
Я ускорился и поглядел на панель — индикаторы батарей показывали почти полный заряд. И как прикажете поступить, когда заряд иссякнет? Особенно если эта неприятность случится во время затяжной грозы, когда от солнечных батарей мало проку.
Над лесом вырастали гигантские трубы, здания и цилиндрические сооружения завода. Я спросил у Витьки, что это был за завод, но тот понятия не имел. Вроде бы добывали что-то из-под земли, а что конкретно — неизвестно. Руду какую-то.
Я задумался: а на сколько километров протянулась эта зона аномалий и как много на ее территории таких вот объектов? Что здесь, в конце концов, произошло, откуда появились Уроды и прочая Погань? Витька ничего этого не знал, сказал, что Поганое поле возникло до основания Вечной Сиберии.
Почему все эти огромные земли невидимы со спутников, почему не отображаются на ГуглМапс и прочих детальных картах, где отдельные домики и люди различаются, не говоря о таких больших объектах, как целый заброшенный завод? Самый резонный ответ: спутники видят, но изображение цензурируется, не доходит до обывателя. А отсюда логичный вывод: о Поганом поле и Вечной Сиберии прекрасно осведомлены в космических державах, а это США, Китай, Индия и Россия.
Насколько сильны Рептилоиды?
По ходу это целая надгосударственная система, настоящее всемирное правительство…
Я никогда не был приверженцем конспирологических теорий, не верил в золотой миллиард, плоскую Землю и жидо-масонский заговор, но сейчас насчет могущественной международной надправительственной силы зародились мощные сомнения.
Я перевел тему:
— А если Урода вытащить на свет, что будет?
Витька пожал плечами:
— Сдохнет, наверное. Но до этого опасным станет. Говорят, ядовитым. Нельзя рядом с Уродами быть, пока они на свету подыхают.
— Что они жрут?
— Людей жрут, если поймают. Животных тож.
— И птиц?
— И птиц.
— Поэтому ни зверья, ни птиц в округе нет?
— Ага.
— А Лего чем питаются? И вообще, что из себя представляют?
— Никто не знает. Погань оживила неживое, вот и получилось Лего.
Что такое Погань? Это магическая сила или эманация, то есть радиация? В реальности радиация вызывает лучевую болезнь, бесплодие, лейкемию и вовсе не порождает выносливых и плодовитых мутантов. Никакая радиация не способна вызвать мутации у неживых предметов, это сущий бред.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Снова я вернулся к гипотезе, что все это грандиозная подстава, розыгрыш и иллюзия. Лего — просто роботы.
Тут вспомнилось, как тренога отшатнулась от света. Как живое существо! Я засомневался: зачем программировать робота на светобоязнь и насколько продвинутым должен быть бот, чтобы двигаться, как злобный зверь? А в треноге было нечто живое. Меня передернуло от омерзения.
Я почесал щетину — за последние дни ни разу не брился и не стриг бороду, нечем было, и растительность на лице нешуточно этак выросла. В обычной жизни я ношу небольшую щетину, но в нынешних условиях, похоже, придется обзавестись настоящей бородой. Подумалось, что если бы я брился начисто, то смог бы по щетине определить, как долго пролежал в капсуле. Вряд ли Рептилоиды озаботились бы необходимостью брить меня, пока я плаваю в слизистой субстанции.
Высокие стебли травы, бьющие по бамперу, сменились низкими, затем вовсе исчезли. На дороге появились проплешины асфальта, через несколько километров, наоборот, в асфальтовом полотне остались лишь проплешины выщербленной земли. Из-за улучшившейся дороги я ускорился — притормаживал лишь перед большими выбоинами или железнодорожными путями, несколько раз пересекающими дорогу.
Завод тем временем выдвигался из-за горизонта, показывал себя во всей красе. Перед нами открывались все новые части огромного предприятия: дымовые трубы, здания с выбитыми окнами, высоковольтные линии электропередач на решетчатых вышках, ржавые остовы грузовых машин, товарные вагоны, выщербленный асфальт, проросшая в трещинах трава и целые деревья.
Громыхало все ближе, беспросветно-фиолетовая громада туч закрыла полнеба, ветер усилился, шлепая первыми каплями дождя по стеклу.
— Найдем какой-нибудь навес, чтобы далеко вглубь здания не залезать, — предложил Витька. — Бывает, внутри тоже прячутся Уроды и прочие твари.
Я выругался сквозь зубы.
— Какие твари? Лего?
— Кроме Уродов и Лего в Поганом поле есть много кто еще…
— Умеешь ты порадовать…
Мы ехали между зданиями завода. Скорость замедлилась — необходимо было объезжать медленно разрушающиеся под открытым небом машины, груды строительного мусора, поваленные столбы, а в одном месте пришлось вылезти наружу и поднимать опущенную стрелу шлагбаума.
Вскоре нашлось подходящее здание, чтобы укрыться от дождя — двухэтажное, небольшое, с разрушенной передней стеной, так что видны некоторые внутренние помещения. Я заехал задом прямо на первый этаж по пологому пандусу. Под колесами смачно хрустели осколки кирпичей и стекла. Я выключил двигатель, гул стих, и сразу стал слышен шорох дождя, похожий на топоток миллионов крысиных лапок.
Я осмотрелся. Дверь в нашем убежище напротив отсутствующей стены выходит в заваленный штукатуркой коридор, в потолке зияют дыры, сквозь которые просматривается потолок второго этажа. Неизвестно, что именно разрушило это здание — вероятно, был взрыв или удар большой грузовой машины. В помещениях не осталось никаких признаков мебели и хоть каких-то намеков на то, для чего предназначалось это строение. Такое впечатление, что здание держится на соплях, еще один год, и стены сложатся, как карточный домик.
Я нашел в кузове второе мачете в кожаном чехле с ремнями, чтобы вешать на пояс, и нацепил всю эту сбрую. Дополнительное оружие не повредит: если в ближнем бою оттяпать Уроду башку, то он, наверное, перестанет быть опасным.
Дождь зарядил серьезно, косые струи хлестали по дороге и площадь перед нашим укрытием, вода булькала, журчала, чавкала, образовались мутные потоки. Изрядно стемнело. Гром прокатывался по затянутому пеленой туч небу железными бочками, ослепительно вспыхивали ветвистые молнии, напоминающие трещины в небесах, за которыми горит извечный космический огонь.
