– Если хотите знать моё мнение, пропорции тела у данного тиранозавруса рекса соблюдены чрезвычайно неточно, – видно было, что полную усталую киоскёршу нисколько не интересует мнение темноволосого мальчика, но она терпеливо слушала, подперев щёку ладонью, а мальчик гнул свою линию: – Хвост, как минимум, слабоват. Вы себе, вообще, представляете, как бы он с таким хвостом держал равновесие? А вот эти передние конечности? И потом, эти зубы. Могу спорить, что ни у одного динозавра вообще – ни одного, вы слышите! – не может быть таких ровных и здоровых зубов! Это, в конце концов, неисторично. Динозавры не очень-то следили за гигиеной полости рта.
– Вот у этого чудища вроде поменьше зубы. – Продавщица протянула мальчику другого динозавра, поменьше размерами.
– Ну что вы говорите, – отмахнулся мальчик. – Это же диплодокус халлорум. Отряд ящеротазовые, инфраотряд зауроподы, семейство диплодоки. Он вообще травоядный!
Лицо продавщицы вытянулось:
– А сколько тебе лет, мальчик?
– Восемь, – равнодушно ответил тот, придирчиво осматривая диплодока и неодобрительно качая головой. – Ну вообще-то я биолог. Просто сейчас в лагерь на каникулы еду. А что касается гигиены, раз уж вы этим вопросом, я смотрю, заинтересовались, то не до того там было. Вот если, к примеру, бронтозавр какой – за ним, конечно, особенно и охотиться не надо – подходи да ешь. С любого конца. Если голову откусить, он ещё потом ходить будет, пока обо всём догадается. Спокойно себе ешь дальше. Но бывали ведь жертвы и пошустрее. А кроме того, существует версия, что тираннозавры были не столько хищниками, сколько падальщиками…
Продавщица сморщилась:
– Возьми, мальчик, динозавра. Не надо денег, просто так возьми… только не рассказывай про них больше, не надо…
Мальчик небрежно сунул фигурку диплодока в карман, отвернулся от прилавка и пошёл куда-то в направлении центра площади.
Миша уже успел заметить, что ничего особенно интересного на прилавке нет. Поэтому он поспешил догнать незнакомого мальчика:
– Привет! А я тоже в лагерь еду. Ты не в «Солнышко»?
– Привет. – Мальчик остановился. – В «Солнышко». Ну давай знакомиться. Арам.
Арам без улыбки протянул худенькую руку, и Мише ничего не оставалось, как пожать её.
– Миша. Мне уже, кстати, девять. А Арам – это Арамис?
– Нет, – спокойно пояснил тот. – Арам – это Арам…
Они подошли к Мишиной маме. Рядом с ней стоял какой-то длинный нескладный парень в джинсах и оранжевой футболке и ещё куча народу. Парня отличала слегка мятая одежда, стрижка «полубокс» и крупные, трогательно оттопыренные розоватые уши. На вид ему было лет 18–19. Мишина мама шепнула сыну, что это его вожатый Костик. Молодая красивая женщина с тёмными волосами была, видимо, мамой Арама, поскольку она тут же рассеянно обняла его за плечи, продолжая слушать, как парень в футболке что-то рассказывает, неловко взмахивая руками. Рядом стояла маленького роста рыжеволосая девочка с суетливой мамой и невысоким грузноватым папой. И ещё здесь были двое рослых и крепко сбитых мальчиков постарше, с отцом. Эти трое чем-то неуловимым неприятно напоминали Дёму Квасникова. Мишу передёрнуло. Хорошо, что они явно будут в другом отряде.
– Отличный фингал. – Рыжая девочка бесцеремонно разглядывала Мишу. – Классно тебе врезали.
– А представляешь, какой фингалище у того парня? – насупился Миша.
– Представляю, – легко согласилась девочка. – Я – Тоха.
У Тохи были длинные волосы и широко расставленные серо-зелёные глаза. Когда она улыбалась, становились видны чуть крупноватые зубы.
– Антонина! – грозно одернул её папа. Девочка слегка поморщилась.
В этот момент Мише вдруг стало не до новых знакомых. Тут бы от старых как-то отвязаться… К двум старшим мальчикам, с унылым видом волоча ноги, плёлся… Дёма Квасников!
* * *
Когда родители и Дёмины братья наконец вышли из купе, вожатый долго откашливался и хмыкал, разглядывая то носки своих сандалий, то объявление, что курить запрещено. Он явно не знал, что следует теперь говорить или делать.
– Вас-то как зовут? – начала наконец разговор Тоха, которая, едва оставив вещи в своём купе, немедленно отправилась к мальчикам.
Ничего удивительного: если в её собственном купе, кроме неё, пока никого не было, то здесь собрались все её новые знакомые: вожатый, Арам, Миша и Дёма.
– Кхм. Да! – вскинулся вожатый. – Давайте знакомиться! Меня зовут Константин Алексеевич. Я буду сейчас называть ваши имена по списку, а вы отзывайтесь.
– Для Константина Алексеевича у него слишком оттопыренные уши… – едва слышно пробормотал Арам.
– Домбаян, Арам!
– Тут я.
– Квасников, Денис!
– Здеся…
– Славин, Михаил!
Миша молча кивнул и поднял руку.
– Гаврина, Антонина!
Тоха пожала плечами.
– Гав-рю-шааа! – прыснул Дёма. А затем, изображая голос кота Матроскина из мультфильма, промяукал: – Гаврюша, ко мне!
Маленькая рыжая девочка с косичками подобралась, отвела назад плечо, несильно сжала кулак… Молниеносное движение – и через пару секунд Дёмин нос уже стремительно наливался помидорным цветом.
Вожатый Константин Алексеевич вклинился между ними и вцепился в плечи обоим.
– Девочкам хамить вредно для здоровья! – назидательно сообщила Тоха Дёме, который оторопело смотрел на неё, не двигаясь и как будто ещё не веря тому, что произошло, и доверительным тоном добавила: – Особенно если восточными единоборствами занимаются. Третий год уже…
– Ребята! – расстроенно и немного возмущённо протянул Константин Алексеевич и, как показалось Мише, даже шевельнул ушами от волнения. – Ребята!..
Но, что сказать дальше, он, увы, так и не смог придумать и только поднимал и опускал плечи, до тех пор пока вполне собой довольная Тоха не ушла обживаться в своё купе.
Миша смотрел в окно и внутренне улыбался. Каникулы обещали быть не такими уж пропащими…
Глава вторая
Вагон номер четыре
– До двух часов можно спать спокойно. – Константин Алексеевич положил телефон на столик. Темнота за окном стремительно сгущалась.
– Почему до двух? – зевнул Миша. – Мы же утром прибываем.
Константин Алексеевич вздохнул:
– Ночью на станции ещё две вожатые садятся. Девушки. Им надо будет с вещами помочь. Но вы можете спать, я сам справлюсь.
Вставать в два часа ночи и помогать каким-то неведомым девушкам тащить чемоданы Константину Алексеевичу решительно не хотелось.
Дёма уже посапывал на верхней полке, над местом вожатого.
– Я до двух не ложусь, если что, – Арам свесился со второй полки.
Константин Алексеевич лишь покачал головой: Арам определённо не производил впечатления чемпиона по переноске тяжестей.
– И что же ты собираешься делать до двух часов ночи?
– Читать, разумеется, – Арам пожал плечами с независимым видом. На его подушке и в самом деле уже лежала раскрытая толстенная книга.
– Во-первых, детям необходимо не менее восьми часов здорового ночного сна, – сердито сообщил вожатый. – А во-вторых, сейчас всё равно свет выключат.
– Во-первых, – передразнил его Арам, – откуда вы знаете, здоровый у меня сон или не очень? А во-вторых, у меня есть фонарик.
Константин Алексеевич вспыхнул, его прозрачные уши слегка порозовели:
– Я не собираюсь затевать дискуссии…
– А почему? – Арам пристроился поудобнее и подпёр щёку ладонью. – Во-первых, в споре рождается истина. А во-вторых…
– Так! – перебил его вожатый, решительно вставая. – Я вернусь через десять минут. Через пятнадцать. И чтобы все спали, когда я вернусь!
Он с грохотом задвинул за собой дверь купе.
– Сейчас, – едва слышно возле самого Мишиного уха шепнул Тешин голос.
Пушистый фиолетовый комок неловко взобрался на столик. Теша встал на цыпочки, подтянулся к верхней полке, где лежал, уткнувшись в книжку, Арам, а потом вдруг стал дуть что было силы.
– Всё, – уже в полный голос сообщил явно довольный собой Теша, спрыгивая со стола на нижнюю полку. – Будет спать.
Миша привстал и с недоверием посмотрел на полку над собой. Арам мирно сопел носом в книжку.
– Ты зачем это сделал? – нахмурился он, изумлённо глядя на квартирного. – И вообще, откуда ты взялся?..
– Ты позвал, – вздохнул Теша. – А этот пусть спит. Во-первых, – продолжил он, тоже невольно копируя интонации вожатого, – не люблю, когда ругаются. А во-вторых, я есть хочу. У меня всегда на нервной почве аппетит страшный просыпается. Вот мы как из дома вышли, так я с тех пор есть хочу…
Миша потряс головой, пытаясь привыкнуть к мысли, что квартирный едет с ним в лагерь.
– Там мама бутерброды какие-то положила… – Он протянул руку к пакету, оставленному под столиком, и осторожно, стараясь не шуршать, потянул его к себе.
– Поздно, – Теша снова вздохнул. – Нет уже тех бутербродов. Хорошие были. Только маленькие. Очень.
