У Любы уже давным-давно был собран пузатый чемодан с огромным количеством трусиков, маечек, панамок, летних сарафанов и чего-то ещё – мама, укладывая вещи для дочери, ужасно переживала, ей всё казалось, что что-то самое важное наверняка забыли.
Люба наконец-то впервые увидит море! Во всякое другое время она бы, конечно, несказанно этому радовалась. Но сейчас ей казалось, что всем вокруг не до неё, и её просто отправляют в ссылку, чтоб не путалась под ногами.
«Ну и ладно, – решила она. – Если они и дальше будут ко мне приставать и не обращать на меня внимания, я уйду жить на чердак. А Нюся будет приносить мне обед. И ни в какой лагерь я не поеду. Тогда они все узнают!»
– Нюся! – позвала Люба, заглядывая за шкаф в своей комнате. Ответа не было.
«Наверное, ушла в гости, – подумала Люба. – Неужели без меня?..»
– Нюся! – окликнула она чуть громче.
– Ну чего тебе? – Нюся высунула голову из стены напротив – той, что смыкалась с родительской спальней.
– Пойдём в гости к кому-нибудь, – предложила Люба.
Нюсина голова на секунду исчезла в стене, потом появилась снова.
– Знаешь, – виновато сказала Нюся, – я сейчас слегка занята. Понимаешь, тут Тёма никак не уснёт…
– И ты туда же, – горько вздохнула Люба и пнула шкаф. – Ну и ладно. Ну и нянчитесь все со своими Ромами-Тёмами!
* * *
– Мам! – крикнула Люба, выходя в коридор. – Я к Аделаиде Семёновне!
– Хорошо, милая, – отозвалась мама откуда-то из глубины квартиры. – Сильно не задерживайся! Ты ведь помнишь, что нужно лечь спать пораньше? Завтра важный день!
* * *
– …а потом и Нюся стала с ними носиться! – закончила Люба свой возмущённый рассказ. Здесь, на кухне у Аделаиды Семёновны, в компании хозяйки дома, Маруни и Соколовского-Квартирного, она начала понемногу успокаиваться. Перспектива переселиться на чердак казалась уже не такой привлекательной – ведь зимой там могло быть довольно холодно.
– Молодец Нюська! – с удовольствием сказала Маруня и потянулась за сахарницей.
– Ничего себе – молодец! – Люба даже поперхнулась от негодования. – Она меня бросила, как все!
– Не говори ерунды, – добродушно вмешалась Аделаида Семёновна. – Никто тебя не бросал. И твои родители любят тебя точно так же, как и раньше. Просто твои младшие братья сейчас куда больше, чем ты, нуждаются в их внимании.
– А Нюська – молодец! – встряла Маруня, накладывая в свою чашку уже шестую ложку сахара. – Я-то думала, она вовсе непутевая. А из неё ещё, может, и неплохая квартирная выйдет.
– Понимаешь, Люба, – Соколовский-Квартирный задумчиво огладил бороду, – у квартирных ведь своё назначение есть. То есть нет, не так – своё назначение есть у каждого. Только людям с этим непросто. У людей назначение разное бывает. Им его самим искать приходится. Кто-то так и не находит и всю жизнь живёт несчастным… Нам, домовым да квартирным, легче. Мы с рождения своё назначение знаем. Мы живём для того, чтоб в нашем доме были лад, уют и порядок. Нянчить детей и присматривать за младшими – прямая домового обязанность. Если в каком доме ребёнок плачет непрерывно, кричит по ночам часто – плохой в том доме квартирный, или даже вовсе его нет. А Нюся – умница, она своё дело знает. А если не делать того, что ей назначено и на роду написано, она будет очень несчастной… ты ведь этого не хочешь?
– Не хочу, – Люба нахмурилась. – Я только хочу, чтобы всё было как раньше. И все при этом были счастливые.
– Знаешь, дорогая, – грустно сказала Аделаида Семёновна, в очередной раз ставя на плиту чайник. – Как раньше, к сожалению, никогда ничего не бывает. А может, и к счастью. Время идёт только в одну сторону, и то, что проходит, уже не повторяется. Зато обязательно приходит что-то новое. Поэтому нужно обязательно радоваться тому, что у тебя есть. И даже если это потеряешь – тому, что у тебя было, и тому, что осталось… Мне-то можешь поверить, – она тяжело вздохнула.
Люба с удовольствием поверила бы Аделаиде Семёновне, но она не совсем поняла все эти путаные «что есть» и «что было». Впрочем, её уже заинтересовала новая мысль.
– А у меня тоже есть назначение?
– Ну конечно, – кивнул старый домовой.
– А какое у меня назначение?
Соколовский-Квартирный пожал плечами:
– Тебе решать, тебе искать… вам, людям, непросто.
Люба на несколько секунд задумалась.
– А потом, – она с надеждой подняла голову, – ну то есть когда они подрастут, когда будут как я сейчас – Нюся тогда станет прежней? Тогда ведь даже можно будет играть всем вместе?
– Для тебя – уже нет, – отрезала Маруня.
Соколовский-Квартирный строго посмотрел на неё, потом обернулся к Любе:
– Видишь ли. Когда они подрастут… Боюсь, ты перестанешь видеть Нюсю. И всех нас – тоже… и имена наши забудешь…
– Как это?! – Любе не верилось, что такое возможно. – Ни за что я не забуду!!
– К сожалению, забудешь, – вздохнула Аделаида Семёновна. – Все забывают. Лет в 10–12 человек постепенно начинает думать как взрослые и так же видеть мир… Меня ты, скорее всего, будешь, как все, считать просто выжившей из ума старухой. Может, и не будешь, конечно. Это тоже тебе решать. А если я однажды напомню тебе о Нюсе… ты, может быть, вспомнишь, что у тебя была странная кукла с таким именем… или выдуманная подруга.
– Поня-я-ятно, – протянула Люба.
На самом деле было ничего не понятно. И ещё было так странно думать, что ничто и никогда уже не будет по-старому, что ей даже захотелось заплакать. Но ведь вот же они – и мудрый Соколовский, и ворчливая Маруня, и замечательная Аделаида Семёновна – и никуда они пока от неё не делись. И даже Нюся пока никуда не делась – она там, наверху, всё та же весёлая и озорная Нюся. Все, кого Люба любила, были пока с ней. И конечно же, с ней были ещё мама и папа, и уж они-то совершенно точно с ней останутся. И маленькие братья Рома и Тёма – они тоже останутся, и надо ещё хорошенько познакомиться с ними.
А потом, когда-нибудь, – Нюся будет играть уже с Ромой и Тёмой. А Люба, оказывается, забудет про неё…
– Я пойду домой, – Люба поднялась из-за стола. – Маме, наверное, помочь нужно.
Про себя она решила: «Ни за что не забуду!»
* * *
Когда Люба вернулась домой, мама возилась на кухне. Она теперь всё время, когда не баюкала близнецов, что-то мыла, стирала, гладила и чистила. Сегодня, похоже, опять приходили гости, и в мойке на кухне возвышалась целая гора посуды.
Люба заглянула в спальню. Нюся баюкала одного из близнецов. Подняв глаза на Любу, она весело улыбнулась – совсем как обычно – и подмигнула. Люба кивнула ей и отправилась на кухню.
– Мам! – Она тронула маму за руку. – Давай я сама домою посуду. Ты иди, там, кажется, один из мальчиков проснулся.
– Вроде бы не плачет, – удивилась мама.
– Ну тогда просто отдохни. Я домою. Иди, мам.
Мама присела на корточки и чмокнула Любу в кончик носа.
– Спасибо, солнышко. Но потом непременно сразу ложись спать! Я зайду пожелать тебе спокойной ночи. Нужно хорошенько выспаться!
Мама была уже в дверях кухни, когда Люба снова окликнула её:
– Мам! А вы будете по мне скучать, пока меня не будет?
– Конечно, – мама выглядела слегка удивлённой. – Мы ведь тебя любим. Ты же знаешь?
Люба улыбнулась. Какая же она глупая!
– Ага.
* * *
В постели Люба долго ворочалась с боку на бок. Завтра – на море! От радостного предвкушения сосало под ложечкой и уснуть было ну совершенно невозможно.
А вдруг, как переживала мама, они и в самом деле забыли положить в чемодан что-то самое важное? И у всех-превсех – даже у Миши Славина! – это самое важное будет, а у неё – нет?..
А ещё было немного странновато и страшновато – целых две недели без мамы и папы!
Сможет ли она с кем-нибудь подружиться? В школе Люба долгое время не дружила ни с кем. Во всяком случае, хорошо, что она едет не одна. Её папа взял с Миши торжественное обещание, что он будет защищать Любу, как настоящий брат. Было не совсем понятно, от кого её нужно будет защищать, но слово «брат» оказалось неожиданно приятным. И Миша с готовностью согласился быть её братом.
…Может быть, акулы?.. Или, допустим, щуки?
Люба помнила, что в какой-то сказке одна маленькая рыбка очень боялась щук. Кто там ещё бывает опасный в море?
Интересно, а им разрешат купаться в море сразу? Мама говорила, что в лагере они будут играть, петь песни, ходить в походы и всё такое. Но Люба бы, пожалуй, предпочла сначала купаться. А потом уже петь.
А там будут дельфины? Папа сказал, что на море их иногда можно увидеть совсем близко от берега. А ещё иногда море бывает таким прозрачным, что видно каждый камешек или песчинку на дне, и можно увидеть крохотных красивых медуз, и маленькие рыбки тычутся в руки. А на горизонте море такое голубое, что совсем сливается с небом…
Нет, ну это невыносимо! Легко маме говорить – хорошенько выспаться!
Люба вылезла из постели и подошла к окну. Была ясная звёздная ночь, и небо казалось совершенно бездонным… совсем как море.
