– Ну ладно, – неожиданно быстро согласился Гольцман. – Митя, ты пока одевайся, мойся, зубы чисти…
– А что, у вас дела, что ли? – спросила Ольга. – Я думала – посидим…
– Посидим, посидим, – успокоил ее Гольцман. – Сегодня мы с тобой посидим. Есть о чем поговорить. Ты мне скажи – ты как сама-то?
– В смысле?
– Ну, можешь по делам говорить? Или на завтра отложим?
Стадникова проводила глазами Митю, который, уныло поглядев на бутылку в руках Гольцмана, покачиваясь, побрел в ванную.
– Знаешь, Боря, – сказала она, когда спина Матвеева исчезла за дверью. – Знаешь что? Я о делах вполне готова разговаривать. Я тебя и ждала на самом деле. Пришло время уже мне самой о делах поговорить.
Гольцман удивленно поднял брови. Куда девался похмельный, игриво-капризный тон питерской богемной алкоголички? Тон, очень знакомый Гольцману, благо сильно пьющих дам в его окружении было в достатке. Все они изъяснялись примерно одинаково, и по их речам можно было довольно точно определить, в какой стадии они в данный момент находятся.
Но Стадникова говорила сейчас по-другому. Речь ее была рассудительна, голос серьезен, и в нем слышалась какая-то глубокая злость. Злость и неожиданная сила.
"Да… Интересно девки пляшут… По четыре штуки вряд, – подумал Гольцман. – Кажется, я попал по адресу".
– Подожди, Боря. Он уйдет, потом, – сказала Ольга. – Наедине хочу с тобой поговорить. С ним о делах не буду.
– Да? – Гольцман даже растерялся. – Ну ладно. Как скажешь.
Митя появился на удивление быстро. Он был одет, обут, лицо более или менее чисто выбрито, правда, красные глаза и припухлость щек, налитые вены на лбу и зеленоватая бледность выдавали тяжелую степень похмелья, но в принципе, по разумению Гольцмана, Матвеев был вполне готов к труду и обороне. Тем более что работа предстояла несложная. Подумаешь, встретить на вокзале коллектив, отвезти в гостиницу и накормить обедом. Для такого волка, как Матвеев, это вообще не задача.
– Давайте, ребятки, подлечимся, – сказал Борис Дмитриевич, разливая водку по стаканам. – И заодно помянем нашего товарища.
Ольга издала горлом странный звук, словно ее неожиданно затошнило.
Гольцман быстро взглянул на нее, но Стадникова спокойно проглотила водку и с громким стуком поставила стакан на стол.
– Все, Митя, дуй на вокзал, – сказал Гольцман. – А я ненадолго тут задержусь. Обсудим наши текущие дела.
– Понял, – сказал Митя, с сожалением взглянув на бутылку. – Пока, Оленька. Держись.
– Да ладно тебе, – ответила Стадникова. – Спасибо, что зашел.
"Победа!"
В голове у Мити сидело одно только слово – "Победа!!!" С тремя, с пятью, с десятью восклицательными знаками.
"Я сделал это! – подумал он, подняв руку чтобы остановить приближающееся такси. – Сделал! Сколько лет… И все-таки сделал! Пускай после его смерти, но все равно – он сгорел, как свинья, торчок сраный, напыщенный самовлюбленный болван, а я трахаю его жену! Трахаю Ольку! Вот она, справедливость! Все правильно, каждому по заслугам… Каждому воздается то, что он заслужил!.."
– На Московский вокзал, – сказал Матвеев водителю, садясь в машину.
Шофер, пожилой мужик в традиционной, старомодной кожаной куртке, покосился на Митю и усмехнулся.
– Что? Что-то не так? – спросил Матвеев.
– Да нет… Нормально. Завидую.
– Чему? – спросил Митя, заранее понимая, что ответит водила, который за годы работы хорошо научился понимать состояние своих клиентов.
– Да так. Вижу, неплохо ночь провели?
– Не без этого, – улыбнулся Матвеев. – Очень даже не без этого.
– Сразу видно, когда человеку хорошо. Приятно это. Редко сейчас увидишь. Все злые. Или, если веселые, тоже как звери. Нажрутся и орут… А вы – прямо как в кино. После первого свидания… Уж извините, что я так…
– Ничего. Все хорошо, – сказал Митя. – Все, знаете ли, почти так и есть.
– Вот и славно, – кивнул водитель. – Этому и завидую.
"Первое свидание, – подумал Митя. – Если бы первое… Но все равно, в первый раз ведь я с ней, в первый раз! Сколько лет, сколько лет ее хотел, сколько баб через меня прошло! А эта – ну ни в какую! Даже не подойти! Что она, боялась меня, что ли? Или – брезговала? Тогда почему сейчас все так просто? Нет, не брезговала и не боялась. Эта сволочь Василек ее держал. Как удав кролика. Сука поганая! Сдох, падла, туда ему и дорога. Она же знала, что я ее хочу, с первого дня знала. Бабы это чувствуют. А Леков гадский ей глаза застил, держал на привязи. И чего она в нем нашла? Член, что ли, у него из золота был? Так сама же сказала, что он последние годы совсем уже не мог. Вот женщины, вечно упрутся в какую-нибудь сволочь и тащат ее по жизни до конца дней. Мучают себя, а спрашивается – зачем? Ну, ничего. Сейчас все будет по-другому. Мы еще это дело повторим. И не раз. Трахается она как зверь, конечно. Если бы чуток пораньше… Годика на три хотя бы. А то ведь поистаскалась она изрядно. Но все равно, очень даже ничего. А какая была красотка, с ума сойти!"
– Приехали, – сказал водитель.
– Отлично. Держите деньги.
Митя, не считая, протянул шоферу несколько бумажек – просто достал из кармана, сколько рука ухватила.
– Гуляете? – Водитель, улыбаясь, взял деньги. – Спасибо, молодой человек. Всего вам доброго.
– И вам того же, – искренне улыбнулся Митя. – Счастливо!
Он вышел на перрон как раз в тот момент, когда "Красная стрела" вползала под высокий навес платформы.
Быстро, еще до того, как поезд замер, последний раз прошипев тормозами, Митя подошел к тому месту, где, по его расчетам, должен был остановиться седьмой вагон, и не промахнулся. Опыт подобного рода встреч у него был богатейший.
Пассажиры "Стрелы" выходили не спеша – народ здесь ездил солидный, знающий себе цену и отчетливо представляющий свои действия по прибытии. Им не нужно было метаться по платформе в поисках опоздавших растяп-встречающих, на их лицах не отражалась натужная мысль о том, что сейчас нужно звонить из автомата и справляться – дома ли те, к кому они приехали, либо же отчитываться – "Я, мол, здесь, на вокзале, куда теперь?.."
Люди, выходившие из вагона "Стрелы", двигались уверенно, целенаправленно и неторопливо.
Музыкантов не было.
– Артистов, что ли, встречаешь? – спросила Митю проводница, женщина средних лет в чистенькой, аккуратно выглаженной, безупречно сидящей на ней форме.
– Да.
– Беги, тащи их уже. Замучили меня, пока ехали.
Митя вошел в вагон и, пройдя мимо распахнутых дверей пустых купе, остановился возле того, где ехала группа "Гротеск".
– Ебтать! Митька!
Гитарист и лидер московского коллектива Шамай, бритый наголо здоровенный мужик, столкнулся с Матвеевым, едва не врезавшись в него своим крутым лбом.
– Ебтать! Встречаешь! Мы уже идем. Видишь, парни расслабились в дороге!
Трое остальных участников коллектива робко шевелились за спиной Шамая. Гриня, кряхтя, сползал с верхней полки и наконец рухнул вниз вместе с матрасом, подмяв под себя Дикого и Босса, которые, держа в руках тяжелые гитарные кейсы, топтались в узком проходе, ожидая, когда Шамай освободит для них проход.
– Ну, пошли, ребята, пошли. Автобус ждет, – сказал Митя, предвкушая изрядное веселье, которым наверняка обернется приезд группы в таком состоянии. Правда, это веселье может грозить лишними заботами для устроителей, но наверняка проблемы не будут носить криминальный характер. Спирто-водочные вопросы легко решаемы – парни, несмотря на свой застарелый алкоголизм, все-таки высокие профессионалы и свою работу всегда делают честно.
– Слава тебе, господи! – сказала проводница, когда Митя с Шамаем вышли на перрон.
– Спасибочки вам за приятную ночь, – пропел Шамай, кланяясь проводнице в ноги.
– Иди ты в жопу, козел! – отвернулась проводница, не поддержав шутливого тона своего бывшего пассажира.
– Ну что, парни? Пивка для рывка?
Маленький Босс, ростом Мите по плечо и совсем теряющийся рядом с гигантом Шамаем, вышел, вернее, почти выполз из тамбура на платформу, стукаясь обо все углы огромным кейсом с бас-гитарой.
– Да, ребята, пива надо, – подтвердил клавишник Гриня, худощавый и самый приличный на вид участник "Гротеска". Он поправил сползающие на нос очки, посмотрел по сторонам и вздохнул: – Без пива сейчас никак невозможно.
– Поехали в гостиницу, парни, – сказал Митя. – Там и пиво будет, и все.
– Нет. Боюсь, до гостиницы я не доеду, – Босс отрицательно покачал головой. – Пошли к ларьку. Тут ларьки у вас прямо рядом. Я знаю. На чем едем-то?
– Автобус на Лиговке, – сказал Митя.
– Во! Как раз по пути!
Компания остановилась у ряда ларьков, предваряющих выход на Лиговский проспект.
– Ты знаешь, что у нас вчера случилось? – спросил Шамай, делая первый глоток из бутылки.
