Я согласилась. Мы вошли в дом. Валентина меня спросила, а где же этот господин? Он осмотрел дом? Я сказала, что он неожиданно улетел в Москву, у него там важная встреча. Но он, мол, сообщил, что кто-то из его друзей бывал в этом доме. Словом, он покупает этот дом, и к чему бесполезные вопросы? Еще я призналась им в том, что сильно нервничаю, что никогда еще не держала в руках такую огромную сумму денег. Спросила, не укокошат ли они меня, ведь я-то в отличие от них пришла одна. Но, предупредила я их сразу, мои близкие знают, где и с кем я встречаюсь. Они оба расхохотались. Но как-то нервно.
Потом я внимательнейшим образом изучила купчую. И вот тут-то и произошло то, чего они никак не ожидали. Приехал мой знакомый нотариус, ты его знаешь, Воеводин. Мы поехали в банк – проверять купюры. С деньгами ушел Тимур, мы втроем – я, Воеводин и Валентина, оставались сидеть в машине дожидаться его. Мне кажется, прошла целая вечность, пока его не было. Потом он вернулся, сказал, что все в порядке, Валентина прямо в машине подписала бумагу, в которой говорилось, что она получила из моих рук ровно два миллиона долларов. Еще были подписаны кое-какие бумаги, которые давали стопроцентную гарантию на оформление сделки в регистрационной палате. Потом Воеводин вышел из машины, поцеловав меня на прощанье. Я сказала, что ужасно нервничаю, но дело уже сделано и так далее. Я на глазах у своих продавцов открыла пачку с чипсами и принялась судорожно, нервно жевать и так же нервно, резко сунула им чипсы под нос. Это были чипсы с луком, очень соленые. Они-то и должны были сослужить мне хорошую службу.
Я попросила отвезти меня в Пристанное. Ну не могли люди, получившие с меня два миллиона настоящих долларов, отказать мне в моей пустяковой просьбе. По дороге мы сгрызли еще один пакет чипсов. Мне показалось, что эта парочка тоже нервничает. Думаю, у них были на то свои причины, но мне до них не было абсолютно никакого дела.
Чипсы вызвали жажду и сухость во рту. Поэтому, когда я достала из сумки термос с кофе, мне показалось, что все обрадовались. Я объяснила наличие термоса тем, что у меня пониженное давление и что мне доктор прописал пить почаще кофе. К тому же я сегодня сильно нервничала, а потому решила взять кофе с собой. Никому и в голову не пришло заподозрить меня в чем-то. Ты потом захочешь спросить меня: почему кофе? Да потому, что у него сильный запах, и он помог мне отбить другой запах… и вкус.
Мы приближались к Пристанному. Валентина, которая вела машину, сказала, что хочет спать. Я, зная, что она сейчас уже мало чего соображает, предложила ей сесть за руль. Это было самым опасным – заставить ее аккуратно припарковать машину. Она могла случайно не отпустить руль.
Тимур между тем уже крепко спал на заднем сиденье.
Мы с Валентиной поменялись местами, я села за руль, и мы благополучно добрались до Пристанного. Машину я загнала прямо во двор, подкатила к крыльцу. Зная, что меня никто не видит, поскольку дом окружает высокий забор и высоченные ели, я с трудом, надрывая живот, вытащила отяжелевшие, еще теплые тела своих так называемых продавцов и перегрузила их в свою машину. На заднее сиденье. Ну вот, собственно говоря, и все. Мой план удался! Теперь я могла спокойно вернуть Захару взятые в долг два миллиона, а сама получила целый дом! Оставалась самая малость – вывезти тела из Пристанного. Но эта задача тогда показалась мне совсем пустяковой.
Ты можешь спросить меня: уверена ли я была в том, что эта парочка мертва? Сначала я вообще не хотела об этом думать. Я знала, что они спят в машине. Но знала я и то, что той дозы отравы, которую я сыпанула в термос с кофе, хватило бы, чтобы отравить с десяток людей. В кофе было много сахара, да и сам он был крепким, потому они не сразу разобрали, что выпили. Словом, в этом мне повезло. Когда я через час вернулась к машине, чтобы посмотреть, как они там, мне показалось, что они уже не живые. Хотя внешне вроде бы выглядели, как спящие, привалились друг к другу… Любовнички. Знаешь, Яков, я сама себе удивлялась – почему мне нисколечко не страшно? Ну абсолютно?! Может, это оттого, что дело мое правое? И что кто-то там, наверху, послал мне храбрости на это дело, потому что я больше всех достойна быть хозяйкой этого дома? И что Валентина по сравнению со мной ничего такого в своей жизни не сделала, за что бы ей достался и этот дом, и квартира Минкина, и деньги, и любовник. Пожила – и хватит. Конечно, это я только тебе описываю свои искренние чувства, признаюсь в своих страшных грехах, потому как знаю – мы с тобой единое целое, и ты всегда меня поймешь и оправдаешь. Ну да, я убийца. Убила двух, в общем-то, ни в чем не повинных людей. Но смерть находит людей не только посредством убийства. Они могли случайно отравиться чем-нибудь или попасть под машину, или в аварию, или угореть в каком-нибудь гараже, как одна моя знакомая с любовником. Человек – это такое хрупкое существо. У нас нет ни чешуи, ни перьев, ни острых цепких когтей, чтобы рвать своих жертв, ни клыков. У нас есть мозги, и каждый пользуется ими так, как считает нужным. Вот и я. Использовала яд. Вместо когтей. Причем это яд опробованный. Мне одна женщина как-то в поезде рассказала, как ее сестра отправила этим ядом на тот свет свою соперницу. А ведь его можно купить в магазине. И, что самое удивительное, эту самую сестру так никто и не вычислил. Она живет себе спокойно, соперница на погосте, а бутылка с отравой – в кладовке, вдруг когда понадобится.
Ладно, Яков, на сегодня хватит признаний. Я и так много рассказала. Завтра допишу тебе письмо. А сейчас устала. Глаза слипаются. У меня был очень трудный день. Завтра поеду к Захару, я ему уже звонила, сказала, что деньги у меня, что я готова вернуть ему долг. И знаешь что? Он нисколько не удивился, когда услышал это, словно для меня достать пару миллионов долларов – плевое дело! Хотя, я думаю, он уверен в том, что ты нас не бросил, что помогаешь нам и что эти два миллиона ты просто-напросто прислал мне со своим человеком. Именно на покупку дома. Все, засыпаю. Целую тебя, мой дорогой и любимый Яков, мой муж».
17. Рита
– Тимур был болен? Как это? Чем? Он выглядел совершенно здоровым человеком.
Альмира смотрела на меня широко распахнутыми глазами, и я заметила, насколько она тщательно накрашена, ресничка к ресничке. Очень красивая, ухоженная, хорошо одетая и причесанная молодая женщина, глядя на которую и в голову не придет, что она готовится к похоронам любимого мужа. Не стеснялась она и того, что на кухне сидит и курит верный друг Ренат. И что удивительно – ни тени скорби на лицах обоих.
Я посмотрела на Рената.
– Вы тоже не знали о том, что ваш брат смертельно болен, что ему оставалось жить всего ничего? – спросила я прокурорским тоном.
– Нет, – пожал плечами Ренат. – А что с ним было?
– Рак, – произнесла я чуть слышно, поскольку всегда боялась произносить этот страшный диагноз вслух.
– Выходит, он меня обманывал? – Брови Альмиры взлетели вверх. – Вот это да!
– Он тебя не обманывал, а оберегал, а это – разные вещи, – я уже не могла сдерживать своего раздражения. – Он залезал в долги, он делал все возможное, чтобы обеспечить тебя с дочерью, он был даже готов к тому, что ты сразу после его смерти (а может, и не дожидаясь ее) станешь женой Рената. А ты говоришь, он тебя обманывал?
– Ладно, Рита, не перегибай палку. Думаешь, я не знаю, что он в долгах, как в шелках? И что теперь, после его смерти, мне предстоит расплачиваться с его кредиторами? Мне же придется продать квартиру, две машины. С чем я останусь?
– Альмира, посмотри на меня. Ты что же, думаешь, я не знаю, что Тимур никому ничего не должен? Что на его счетах довольно-таки большие суммы денег, не говоря уже о твоих сбережениях? Не забывай, что мой муж – следователь, неужели ты думаешь, мы это не проверили?
– Мы? Да кто ты, собственно говоря, такая? – На гладком лице Альмиры появились красные пятна. – И чего суешь свой нос не в свои дела? Кто тебя просит ходить ко мне с сочувственным видом и учить жизни?
Она откровенно хамила мне, и я понимала, что она защищается и что теперь, когда Тимура нет в живых, ее интересовало одно: ее будущее с Ренатом. Мне не оставалось ничего другого, как развернуться и уйти. Но перед этим я не утерпела и сказала уже в дверях:
– Знаешь что, Альмира. Не думаю, что потеря близкого человека повредила твой рассудок. Твое поведение я объясняю лишь желанием избавиться от свидетеля, как это ни странно звучит, радости по поводу гибели Тимура. Возможно, это он заказал Минкина, чтобы не возвращать ему долг, нам это еще предстоит выяснить, и быть может, это было первой частью твоего же плана. Я не удивлюсь, если узнаю, что этот ход продиктовала Тимуру тоже ты. Но если выяснится, что и Тимура убила тоже ты…
– Я не убивала его. И то, что на его счетах есть какие-то деньги, тоже не знала. И о болезни тоже ничего не знала. Возможно, я не должна была так грубо вести себя с тобой. Но неужели ты еще ничего не поняла, Рита?
