Целую минуту стоял, равнодушно вслушиваясь.
Совсем скоро должна была появиться жена с сынишкой. Он успел об этом подумать, когда откуда-то с ближней улицы долетела автоматная очередь. «Какой идиот балуется с оружием?» – мелькнуло в голове.
А мгновение спустя уютный мирок рухнул, осыпаясь тысячами звонких осколков…
Выстрелы. Крики женщин.
Детский плач…
Меньше секунды, чтоб перемахнуть через ограду загона и броситься по тропинке к своему дому.
Он буквально летел через рощу. Так надеялся успеть. Он слишком их любил, чтоб сомневаться в том, что сумеет их уберечь от любой беды…
Я вздрагиваю. Воспоминания – нестерпимо острые, совсем свежие.
Два силуэта на траве угадываются издали. Но он почти не верит. На ватных ногах подходит ближе. Зачем-то подбирает и отряхивает пробитый пулями школьный рюкзачок.
Склоняется над телами и, словно подкошенный, падает на колени…
Закрывает глаза, только это не помогает. Он по-прежнему видит все – даже ярче, чем наяву…
От отчаяния перехватывает дыхание, хочется рыдать, выть раненым зверем. Но для этого уже нет времени. Рядом – объятый пламенем дом. Там, внутри, спрятан под половицами «АК-47». Надо вытащить его и встретить пулями разворачивающихся мотоциклистов.
Ненависть застилает глаза. И все-таки нельзя терять голову – надо бить метко, надо считать оставшиеся патроны.
Падают одна за другой фигуры в байкерских кожанках.
Их слишком много.
А у тебя только два магазина – должно хватить хотя бы минут на пятнадцать, чтобы выжившие успели уйти в лес. И уже без разницы, что будет «после» – когда кончатся патроны, когда из-за фигур мотоциклистов появятся оскаленные рожи упырей.
Никакого «после».
Никакого «потом»…
«Спасибо, Глеб…»
Я растерянно поворачиваю голову. Благодарит меня? За что?
Несколько мгновений Григорий смотрит на меня – совсем спокойно. Вдруг я понимаю, где раньше видел эти дома.
И не только дома… За сожженной школой – тела с рваными ранами на шее. Светловолосую девочку, даже мертвой рукой сжимающую свою куклу…
К черту!
Я не хочу такое помнить. Но забыть – тоже не могу.
Микулино. Тот самый поселок, который я проехал сегодня утром.
Автоматчики на мотоциклах – это ведь банда Вараввы. Кое-кого я все-таки заставил заплатить их погаными жизнями…
«Спасибо, ловкач».
– И тебе… спасибо.
Фермер кивает в сторону холма. Мне надо идти дальше.
Я уношу с собой часть его боли. С этим грузом медленно поднимаюсь в гору. Чувствую, как пружинит под ногами трава зверобой, как сильнее пригревает встающее солнце. Идти трудно, но я сумею!
«Живи и побеждай!» – раздается среди моих мыслей, ударами сердца гулко отдается в висках.
На целую секунду я замираю. Дико хочется посмотреть назад. Хотя каким-то шестым чувством догадываюсь – этого нельзя делать.
И все-таки я оглядываюсь.
Нет, они не исчезли.
Хрупкая девичья фигурка. Широкоплечий силуэт мужчины. Лада и Григорий смотрят мне вслед. Я почти физически ощущаю их взгляды – ведь их память теперь живет и во мне.
Мне хочется сказать им что-то доброе, важное. Но самое главное уже сказано – без всяких слов. И я нелепо взмахиваю рукой на прощанье…
Вершина холма ближе с каждым шагом.
Больше никто не идет навстречу.
«Значит… теперь все?» – мелькает в голове. Но на последнем шаге, по колено в густой траве, я будто спотыкаюсь.
Отсюда, с вершины, далеко видно.
Редкий березняк – справа. Речушка в низине – слева… И целое человеческое море – впереди передо мной.
– Сколько же их? – шепчу я растерянно.
Десятки, сотни тысяч? Или миллионы?
Плотные, стройные ряды тянутся влево и вправо – до самого горизонта. И впереди тоже не видно им края.
Целая армия. Нет, больше чем армия!
Под их взглядами я цепенею, будто примороженный. Как там говорила знахарка? «Миллионы голосов, которые жгут больнее пламени…»
«Еще не поздно повернуть назад», – нашептывает что-то внутри. Знакомый, привычный шепот. Бывало, прежде он спасал мне жизнь. «Хватит! Разве тебе надо больше, чем остальным?»
Я стискиваю зубы. Нет, не больше.
Ровно столько же, сколько надо было Ладе и Григорию.
Одна мера на всех. И земля тоже – одна.
Разве не мой черед освобождать ее от всякой нечисти? Разве не это завещали мне те, кто когда-то здесь верил, сражался и любил?
Я знаю, они сейчас смотрят – ждут моего выбора.
Миллионы защитников и героев.
И я делаю шаг вперед – им навстречу…
Часть 2. Аромат смерти
Глава 1
Холодно.
Бр-р-р. Чертовски холодно. Вдобавок какая-то хрень щекочет мои пальцы, заползает в рукав куртки…
Тьфу! Я дергаюсь, открываю глаза и вытряхиваю из рукава крупного коричневого жука.
Он недовольно уползает по толстому слою палой хвои. А я сажусь и оглядываюсь по сторонам.
Место незнакомое.
Кругом сосновый лес, редкий кустарник. Только вдали светлеет прогалина. Сейчас вроде раннее утро – лучи низкого солнца едва пробиваются между кронами деревьев.
Кажется, тут безопасно. Я поднимаюсь, разминаю озябшие руки и ноги. Жаль, понятия не имею, как здесь оказался. Упал с мотоцикла и ударился головой?
Не похоже. Мотоцикл аккуратно лежит на боку за пару шагов от меня. Чуть в сторонке рюкзак с аккумулятором, трофейный «калаш» «АК-74». А рядом со мной, замотавшись в мою старую куртку, спокойно спит Катя.
Мы что, остановились на ночлег?
Не помню. В голове будто туман… Последнее отчетливое воспоминание – пылающая на мосту скорченная фигура Вараввы. А дальше…
Я вздрагиваю. Катя! Да ведь вчера она потеряла сознание. И вообще была бледная, словно мел, почти бездыханная на моих руках.
Что с ней сейчас?
Я встревоженно склоняюсь над девушкой. Пару секунд вслушиваюсь в ее дыхание, не выдерживаю и касаюсь ее лица. Щека теплая. И легкий румянец можно различить в неярком утреннем свете.
От моего прикосновения Катя открывает глаза.
– Доброе утро, – я выдавливаю улыбку. Наверное, со стороны выгляжу глупо. Какое на хрен «доброе»?! Вчера у нее на глазах убили подругу, а сама она чудом уцелела. После такого даже здоровые мужики слетают с катушек. Меня и самого до сих пор мутит при воспоминании об упырьих клыках.
Но Катя тоже улыбается в ответ:
– Доброе…
Пару секунд просто смотрим – она на меня, а я на нее. Когда проходишь через такое – начинаешь понимать друг друга без слов. Думать о том, что ждет впереди, – неохота. Как говорил Локки, если солнышко выглянуло из-за туч, пошли всех к черту и сумей насладиться мгновениями.
Жаль, что заканчиваются они слишком быстро…
– Как себя чувствуешь?
– По-моему, лучше…
– Нога не болит?
– Нет.
– Значит… Ехать сможешь? – уточнил я, с сомнением изучая бинт чуть выше ее колена. Вроде не кровоточит.
– Смогу, – кивнула она, поднимаясь. Я торопливо подал ей руку.
– Вот и чудесно.
Хотел было спросить – не помнит она, как мы тут оказались? Но ей-то откуда знать – если она сама со вчерашнего дня была в отключке. Поэтому вслух я просто добавил:
– Пора нам отсюда линять.
И так слишком задержались. Думаю, план «Перехват» теперь объявлен по всей области – бандиты и полицаи землю роют, чтоб выслужиться перед губернатором. Самое веселое еще впереди…
Мы выпили по глотку воды из фляги – охладившейся за ночь и почти свежей.
Я надел рюкзак, помог девушке сесть на «Фалкон». Сам разместился и по привычке начал своей старой курткой привязывать к себе Катю.
– Не надо, – решительно заявила она.
– Ты уверена?
– Я же не кукла, чтоб болтаться у тебя за спиной.
У девочки прорезался характер? Хорошо!
Я хмыкнул в ответ, но куртку отдал ей:
– Накинь, сейчас прохладно.
Мы выехали на прогалину, и я осмотрелся, определив по солнцу стороны света. Понятия не имею, где мы находимся, одно ясно – где-то за рекой.
Карту я помню. Самое оптимальное – двигаться на юго-восток, к ближайшему аномальному району вблизи Мельникова – оттуда рукой подать до заброшенной деревни, где ждут меня Кид и Ромка. За это время и Настя могла объявиться.
По крайней мере, давно пора.
Я вздохнул. Будем надеться на лучшее…
– Куда едем? – спросила Катя.
– Пока – подальше отсюда, – усмехнулся я. – Бензин еще имеется. Так что в людные места можем не соваться.
Больше она вопросов не задавала.
– Держись крепче, – сказал я и пустил мотоцикл через заросшие кустами кочки.
«Фалкон» резко подпрыгивал.
Ветки хрустели, яростно царапая меня по рукавам трофейной кожаной куртки. Но скоро кусты кончились. А через сотню метров и лес поредел.
Конца ему не было видно, но расстояние между соснами увеличилось, и вверху среди крон все больше проглядывало прозрачно-голубое небо.
Еще через полкилометра я заметил в лесу тропу – едва различимую среди папоротника, почти нехоженую. Максимум местные грибники и охотники ее иногда используют. Хороший вариант для тех, кто вроде нас не стремится к публичности. А главное, ведет она в подходящем направлении.
