Вика не увидела там традиционных восточных базаров ― только новые торговые комплексы из стекла и мрамора, с кондиционированным воздухом. Создавалось впечатление, что в этих магазинах собрано все золото мира. Она не удержалась и накупила себе украшений на полтысячи долларов. От обилия товаров в других отделах тоже глаза разбегались. И самое удивительное, что в этих шикарных лавках можно было торговаться.
Пляжи поражали чистотой золотистого песка, теплая морская вода светилась лазурью. В середине декабря температура воздуха около тридцати в тени…
А отели! Современная архитектура, просторные номера, безупречный сервис! Они с представительницей еще одной турфирмы специально объездили несколько. Арабы с удовольствием показывали все, чем можно завлечь туристов, везде их бесплатно угощали кофе и фруктами… Шведский стол за завтраком там настолько богат и обилен, что до вечера о еде и думать не хотелось…
Обо всем этом Вика с восторгом рассказывала Лешке, пока он вез ее на машине из аэропорта.
– Я Анюте такие туфельки чудные купила, и курточку! Жаль, что ты ее к бабушке отвез, не примерить сейчас.
Войдя в комнату, Вика не стала сразу распаковывать чемодан, а раскрыла сумку и выставила на стол бутылки, купленные в дьюти-фри. Здесь были Джин «Бифитер», и виски «Mc Gregor», и водка «Абсолют», и ликеры. Закусывали завалявшимися в холодильнике пельменями, шоколадом, лимоном…
Лешка опробовал все крепкие напитки, пригубил даже ликера, заедал мало. Вика почти не пила, все никак не могла успокоиться ― так была переполнена впечатлениями. Вспомнив о фотографиях, которые отпечатала в Эмиратах, она достала из сумки пухлый конверт и протянула мужу.
– Представляешь, там отпечатать стоит раза в три дешевле, чем у нас!
Пока Лешка рассматривал снимки, она решила нарядиться в вечернее платье, купленное три дня назад. Нацепила серьги и вычурную золотую цепочку из дутого золота: она почти ничего не весила, но выглядела массивной и дорогой. Поправив тонкие бретельки, подняла руки вверх и, изобразив некое подобие танца живота, позвала:
– Лешка, смотри!
Только когда он взглянул на нее остекленевшими глазами, она поняла, насколько муж пьян, но было уже поздно. Он схватил ее за волосы, ткнул лицом в фотографии, валявшиеся на столе:
– Этот мудак носатый тебя золотом обвешал? Это ему ты б…, давала, чтобы цацки получить? С-сука…
Он стучал ее головой по столу, хватал за волосы, за ухо, за что попадется. Вике почти удалось вырваться, но только она подняла голову, как он, не выпуская уха, заехал ей в глаз. Мгновенно потекли слезы и еще что-то липкое по шее и плечу.
– Получила, б…? Никуда больше не поедешь! Ни в Эмираты, ни в Финляндию, никуда!.. Будешь, б…, дома сидеть и щи варить! ― Лешка оттолкнул жену и уставился на нее бешеными, с огромными остановившимися зрачками глазами. ― Поняла?..
– Поняла, ― прошептала Вика, отползая к двери.
Она нашарила свою сумочку и выбралась в коридор. Прислушалась. Муж за ней не пошел. Тогда она подхватила дубленку, сапоги и тихонько выскользнула из блока.
– Спокойно, только бы не впасть в ступор. Только не впасть в ступор… ― повторяла она, спускаясь на лифте.
Доехав до первого этажа, заглянула в будку вахтерши.
– Можно позвонить?
Бабка на вахте кивнула, впившись в нее любопытными глазами. Конечно, в общаге всякое случается, но не каждый день здесь появляются девушки в таких шикарных платьях, при этом зареванные, в крови, и со свежим синяком под глазом.
– Милицию вызываешь? ― спросила старушка.
– Нет, милицию не надо.
Вика набрала мамин номер и отвернулась.
– Мам, ты спать не ложись, я сейчас приеду, ― быстро сказала она и повесила трубку.
– Куда ты такая поедешь? ― разволновалась вахтерша. ― В кровище вся… Пойди вон в наш туалет, хоть умойся!
Вика кивнула, повторяя про себя: «Только бы не впасть в ступор, только не впасть в ступор…».
В узеньком мутном зеркале над раковиной она рассмотрела синяк, разорванное ухо ― серьга болталась на самом кончике. Осторожно сняв ее, она промыла рану, лизнула кусочек бумажного платка и приложила к уху. Салфетка сразу стала красной от крови, но прилипла. Вика умылась, кое-как стерла кровь с шеи и плеча, подняла воротник дубленки и надела темные очки, которые, слава богу, оказались в сумочке. Она улыбнулась своему отражению, удивляясь тому, что еще может как-то говорить, улыбаться, двигаться, умываться… а не сидит в каком-нибудь темном углу, качаясь и поскуливая. Может, обойдется на этот раз?..
Был восьмой час вечера, темно, мороз градусов пятнадцать. А всего сутки назад она купалась в теплом море…
Вика уже выходила со двора, когда рядом притормозила машина. Это оказался Игорь, парень, живущий в квартире под ними. Высунувшись из окна, он удивленно спросил:
– Вик, ты, что ли? Куда это на ночь глядя? А я вот побомбить собрался. Давай подброшу, если недалеко.
– Далеко, Игорь, в Москву, на Ленинградский вокзал. Хотелось бы на девятичасовую электричку успеть. Позже в Твери такси не найдешь. За пятнадцать долларов довезешь? У меня рублей маловато.
– Это сколько ж на наши деньги… ― начал соображать Игорь, ― обратно ведь порожняком ехать…
– Ладно, двадцать. Годится?
– Садись. А ты чего это так поздно намылилась? Случилось чего?
Игорь двинулся в сторону Варшавского шоссе, не замолкая ни на секунду. Он вообще был парень разговорчивый.
– У тебя тушь потекла. Или ты ревела? Точно, ревела. А я-то думаю, чего в очках, вроде не июнь месяц ― хотя ты загорелая, прям как летом. Небось, в Египте каком была? Ты ж у нас лягушка-путешественница! А с чего слезы-то? С Лехой поругалась?.. Велика беда! Поругались ― помиритесь. Хочешь закурить?
Вика кивнула. Игорь протянул ей свою пачку и зажигалку, продолжая болтать:
– Я вот со своей чуть не каждый день лаюсь! Вы ж, бабы, народ вредный: то вам не то, это вам не это! Говорит, денег мало приносишь! Так сколько не приноси, не хватает, все ведь дорожает ― инфляция! А ей то куртка новая нужна, то сапоги, то платье… И все Игорь купи, Игорь заработай!.. А Игорь чего, двужильный? На работе с девяти до шести и каждый вечер на машине калымлю. И все Игорь плохой!.. Терплю, терплю, а когда не выдержу ― как заору на нее, как выматерю!.. Она, конечно, в слезы! К маме, говорит, от тебя уеду… Да куда она уедет? В деревню коров доить? Поплачет, подуется, и успокоится… А несколько дней пройдет, и опять: Игорь то, Игорь се….
Вика курила, почти не прислушиваясь. Удивительно, но третья в ее жизни сигарета принесла какое-то успокоение.
Сволочь Лешка! Какой же он гад! Что он мог там высмотреть на этих фотографиях? Она делала их, чтобы показать Ирине Андреевне шикарные дубайские гостиницы и рестораны. Представители принимающей стороны, все сплошь арабы, попали на них случайно. Не могла же она сказать: «Господа, отойдите в сторону, мне интерьер надо заснять?» А этот идиот приревновал. Вообще ни к чему. И избил ее…
