вы тогда сюда врываетесь вместе со своим… э-э… «держимордой», с этим господином Яйциным?!.. Вы думаете, я слепой?!..
— Он начальник охраны и безопасности!
— В медсанчасти я начальник!
— Тихо вы!
Они на секунду смолкли, гневно смотря друг на друга и тяжело дыша. Затем постепенно успокоились…
Первым пошел на уступки Туровский.
— Хорошо… Я не спорю… Здесь вы начальник, вы все решаете, и… Яйцин будет врываться, то есть я хотел сказать, входить, только с вашего разрешения… Уф!.. Это вас устраивает?..
— Да, — кивнул Блудов, втайне гордясь, что одержал маленькую победу над распорядительным директором, хотя, честно говоря, победа была сомнительной, потому что хитрый Туровский в любой момент мог забыть про свое обещание.
— Тогда вы мне обязаны… — Туровский сделал нажим на последнем слове, — …сказать, вернее, объяснить, что происходит на «Заре»… Я имею в виду эти загадочные сердечные приступы.
— Если говорить серьезно, то прямо сейчас я не готов ответить на этот вопрос, — серьезно сказал Блудов. — Мне надо их осмотреть. Сделать анализы. И только потом делать выводы…
— Я должен знать — насколько это серьезно…
— Что вы имеете в виду?
— Не коснется ли это других пассажиров… О черт!.. Может быть, это какая-нибудь эпидемия! — в голосе Туровского послышался испуг.
— Вряд ли, — успокоил его Блудов. — Я не думаю, что это что-нибудь заразное… Шутка, шутка, да успокойтесь вы!.. А если говорить серьезно, то только два случая на сотню человек пока не дают права говорить об «эпидемии».
— Но это же не утечка радиации? — очень тихо спросил Туровский.
— Вопросами утечки, наверное, ведает капитан «Зари»… — съязвил Блудов, — а не ваш покорный слуга…
— Бросьте! Вы понимаете, о чем идет речь!..
— Понимаю. И повторяю, что всего два случая не дают мне возможности говорить определенно об угрозе… скажем, об угрозе, как вы изволили выразиться, «эпидемии»…
— Что же нам делать?! — едва не вскричал Туровский.
— Ждать, — холодно отозвался Блудов. — Только ждать. И если буду еще случаи, то велика вероятность определить, с чем это мы имеем дело…
— Я не могу ждать!
— Придется…
— А люди?!.. Вы представляете, что начнется на «Заре»?! Да они все с ума сойдут!..
— Будем надеяться, что этого не произойдет.
— Легко сказать…
— Надо их успокоить. Ну хотите, я завтра выступлю по внутренней связи? — неожиданно предложил Блудов.
— А что вы им скажете?
— Совру что-нибудь… Людям всегда необходимо лгать. От этого они чувствуют себя лучше.
— Что же… Вы врач, вам виднее… — Туровский тяжело вздохнул.
— Вот и замечательно! — обрадовался Блудов.
Настойчивость и некоторая бестолковость распорядительного директора круиза уже начали несколько утомлять его, и он решил закруглять разговор:
— Я думаю, что нам еще рано серьезно волноваться. Давайте, немного подождем, и я уверен, что все, в конце концов, будет хорошо… Утро вечера мудренее!..
* * *
Но старая пословица не оправдалась. События, которые произошли утром, казалось, напрочь перечеркнули все планы увеселительного круиза, и теперь только одно чувство завладело умами людей — страх перед будущим, которое вдруг стало абсолютно непредсказуемым…
А началось все в кают-компании во время завтрака, когда мелодичная музыка, тихо, ненавязчиво звучавшая из скрытых динамиков, вдруг смолкла, и через некоторое время раздался странный голос, как будто говорили через носовой платок:
— Дамы и господа! Считаю своим долгом предупредить вас о следующем. Смерть одного из гостей, а также два последующих сердечных приступа, естественно, не являются случайностью. Просто считайте, что началась довольно забавная игра. О ее цели и правилах вы узнаете чуть позднее. Смею вас уверить, что будет весело, по-настоящему весело… И последнее. Это относится к экипажу и к организаторам круиза. Ни в коем случае не пытайтесь изменить курс подводной лодки. Если вы вдруг захотите вернуться назад, то пострадают все. Мне никого не хочется пугать, но боюсь, что в живых останутся лишь те, кому повезет. Приятного путешествия, господа!..
ЧАСТЬ III
Глава 1
ЛАПШИН
1
Обеды, несмотря ни на что, были по-прежнему вкусны и, я бы сказал, ошеломляющи по подбору блюд.
Когда втроем — я, Рябинина и Сюткин — мы вошли в кают-компанию, чтобы в первую очередь утолить чувство звериного голода, который обуял нас на почве всех переживаний, в помещении царило напряжение, видимое невооруженным глазом. Казалось, оно было разлито в воздухе. Сначала я это отнес к моей излишней эмоциональности — мне пришлось пережить ту еще ночь — но, приглядевшись к окружающим повнимательнее, я понял, что обстановка действительно наэлектризована до предела.
Никогда в жизни не видел столько смертельно перепуганных людей в одном месте.
Рябинина, кажется, испытывала схожие чувства. Один Костя, наверное, пребывал в том состоянии, когда сначала нужно утолить одну, но пламенную страсть, я имею в виду его голод, а уж потом обращать внимание на остальные глупости. Поэтому, не успев даже войти в помещение, он завертел головой и, увидев наш столик, который к этому времени оставался единственным свободным, уверенно зашагал в его сторону.
Взгляды присутствующих были обращены к нам. Я слегка поежился и, решив пока ничего не предпринимать и ни о чем не расспрашивать, демонстративно взял Рябинину за локоток и повел ее к нашему столику. Тот факт, что она не отдернула руку, говорил о ее по меньшей мере смятении.
Вечер предыдущего дня закончился так бурно, так неожиданно, что автоматически стал одним из тех, которые называют незабываемыми.
Конечно, я зело удивился, увидев в проеме двери медсанчасти доблестного фотографа Константина Сюткина, но самое смешное в том, что не прошло и минуты, как я полностью забыл о его существовании. Сдав, наконец, потерявшую сознание женщину врачу из рук в руки, я, кажется, постоял с Туровским и даже закурил, хотя до этого несколько лет воздерживался от этой пагубной привычки.
Интересная вещь психология! Кто мне эта дама? Можно сказать, посторонняя женщина во всех отношениях. Что я, так сильно разволновался, что ли, что даже закурил? Вовсе нет. Мне просто вдруг так стало жалко этого директора Туровского, что захотелось ему помочь. Очень уж нелепо он выглядел со своими трясущимися руками, когда пытался достать из пачки сигареты. И закурил я, по существу, — из солидарности.
Сделав первую затяжку, я понял, чего мне не хватало последнее время. Наверное, мне нужно было расстроиться из-за того, что я не выдержал и сделал ее, эту первую затяжку. Но если это и произошло, если я и пожалел о чем-то, то только о шести с лишним годах, проведенных без этого облегчающего и расслабляющего дыма, — и пусть
