на меня ополчатся все медики мира.
Помню еще какую-то бабу, с разбега заехавшую мне в живот, с которой я автоматически начал шутить шутками Сергея Довлатова, моего любимейшего писателя. Но если в ту минуту он за мной наблюдал, то, наверное, перевернулся в гробу от стыда.
Так или иначе, о Сюткине я вспомнил только тогда, когда уже подходил к двери своей каюты, — и то только потому, что услышал его голос.
— Спасибо, не хочу, — сказал Костя.
Я открыл дверь и встал на пороге, как статуя командора.
— Если вы о кофе, — сказал я, — то мне он будет в самый раз.
— Лапшин! — проговорила Рябинина, делая большие глаза. — Ты куришь?
В пальцах у меня все еще дымилась сигарета.
— Вы удивительно наблюдательны, — заметил я, кивая головой. — Но в голосе вашем чувствуется претензия. Или я ошибаюсь?
— Тебя что, так расстроило это происшествие? — с интересом смотрела на меня Рябинина.
— Тебе пора поменять место работы, — сообщил я ей. — Примитивность изложения и подачи материала твоей газеты влияют на твои способности мыслить прямо пропорционально.
— Пропорционально чему? — удивилась она.
Я сам запутался, но, чтобы не привлекать к этому факту излишнего внимания, просто сказал:
— Слушай, курю, да?
Костя вмешался:
— Хорошие сигареты, между прочим, иногда даже полезны — расслабляют.
— Ну, ты нам зубки-то не заговаривай, — перешел я, наконец, к делу. — Раскалывайся, подлюка.
— Лапшин! — возмущенно воскликнула Рябинина, за что моментально получила справедливое возмездие.
— А вы бы, гражданочка, вообще помолчали, — как можно насмешливее сказал я ей. — Вас, можно сказать, здесь не стояло, так что сидите и не трепыхайтесь. А то вот позову здешних блюстителей порядка и пожалуюсь, что вы здесь находитесь незаконно. С неким Левой Яйциным вы уже встречались, могу устроить еще одно рандеву.
Не зная, что от меня ждать, она испуганно замолчала, косясь на дымившуюся у меня в руке сигарету. Я сделал глубокую затяжку и, наслаждаясь положением и дымом, пошло пустил струю дыма в потолок.
— Нуте-с, голуби, — проворковал я. — Давайте посмотрим, что мы имеем.
— Я все объясню, — сказал Сюткин.
Я внимательно посмотрел на него. Не такой он был человек, чтобы оправдываться. В повседневной жизни он, конечно, был более мягок, чем требовалось, но если он что-то делал, то это было стопроцентно продуманное решение, а решений своих он не менял никогда, за что и пользовался моим вполне заслуженным уважением. Мне всегда хотелось быть чуточку на него похожим, чтобы на такую же чуточку побольше себя уважать, но что-то всегда мешало мне проявить к себе благородную требовательность, а именно этим похвальным качеством и обладал Костя Сюткин.
— Ну-ну, — с интересом процедил я.
Оказалось, что Илья Блудов, врач этой шарашкиной конторы под названием «Заря», был когда-то одноклассником Кости. Они встретились за час до отплытия, случайно встретились, но именно эту случайность Сюткин воспринял как добрый знак и решился, наконец, на то, над чем непрерывно думал в течение последнего часа, предшествовавшего этой исторической встрече, именно за час до нее он встретил Рябинину и мучительно теперь размышлял своими пьяными мозгами, каким образом он смог бы ей помочь раздобыть аккредитацию на подлодку.
Остальное, как говорится, было делом техники. Они обнялись с Блудовым, облобызались, вспомнили время, когда сидели за одной партой. Костя поведал ему свою проблему, и тот походя, легко и играючи решил ее. Так легко решить проблему мог только хорошо пьющий человек, и Сюткин возрадовался. Он отдал Рябининой свою аккредитацию, рассказал о Блудове, вернулся к однокласснику и хорошенько с ним добавил.
Очнулся он в медсанчасти «Зари» на следующий день с невыносимой головной болью.
— И вот я здесь, — закончил он.
— Не только ты, — заметил я. — Здесь еще и Рябинина, благодаря тебе.
— Это не привнесет в твою жизнь дополнительные трудности, — огрызнулась, иначе и не скажешь, вышеупомянутая Рябинина.
— Ты думаешь? — спросил я ее. — А вот я предвижу некоторые проблемы.
— Например? — с вызовом смотрела на меня Рябинина, гордо выпятив свой подбородок.
— Например, — пожал я плечами, — проблема питания. Как ты собираешься здесь кормиться? У них, я думаю, учтено все, а тебя, повторяю, здесь не стояло.
— Это не проблема, — заявил Костя Сюткин, настоящий джентльмен. — Мы с Илюхой что-нибудь придумаем.
Рябинина смотрела на меня с нескрываемым презрением.
— Ты не мерзавец, Лапшин, — сказала она. — Ты просто дурак. И, видимо, навсегда.
— Ну хорошо, — согласился я. — Раз уж вы так запросто решаете любые проблемы, вплоть до хлеба насущного, то скажите мне такую вещь: кто это тут доводит людей до сердечных приступов? Кому это надо, а главное, зачем?
Переход был неожиданным даже для них, привыкших к моим эскападам. С минуту в каюте царило недоуменное молчание.
— Ты о чем? — осторожно спросил меня Костя.
Я посмотрел на Рябинину и попросил ее:
— Расскажи ему.
Она рассказала Косте о подслушанном в коридоре разговоре. Слушал Сюткин с нескрываемым интересом. Он, кстати, так и сказал, когда Рябинина закончила свой рассказ:
— Интересно…
— Не то слово! — откликнулся я. — Я бы сказал, есть материал, над которым стоит поработать.
Рябинина подозрительно надолго замолчала, и я сделал единственно верное предположение:
— Боюсь, наша безбилетная спутница думает обо всем этом, не переставая.
По вспыхнувшему лицу Рябининой я понял, что попал в самую точку.
— Ну-ну, — поспешил я успокоить ее. — Не нервничайте, коллега. Никто не собирается отнимать у вас хлеб. В вашем полуподпольном положении это было бы бесчеловечно с нашей стороны.
— Отстань, Лапшин, — посоветовала она мне.
— Уже, — ответил я и снова обратился к Сюткину: — А что говорит по этому поводу эскулап?
— Илья? — уточнил он.
— Да.
Костя пожал плечами.
— Ничего он не говорит, — удивленно проговорил он. — Обыкновенные приступы. Во всяком случае, именно так он к ним и относится, я полагаю.
— Ничего странного он не заметил?
— Если и заметил, — ответил Сюткин, — то мне об этом он ничего не сказал.
— А ты не заметил в его поведении ничего странного?
— Слушай, ты кто? — полюбопытствовал он. — Эркюль Пуаро?
— Мисс Марпл, если угодно, — ответил я. — Просто интересно, что это вокруг меня происходит. А тебе не интересно?
— Я еще не включился в обстановку, — признался он. — И все это, если честно, кажется мне бредом.
— С похмелья нам всегда все вокруг кажется бредом, — сказал я ему. — Ты включайся, включайся.
— Мне бы пива.
— Костя! — сказала Рябинина.
— Лучше не надо, — согласился я с ней. — А то этот бред покажется тебе нормальной реальностью.
— А мне это и так не кажется чем-то из ряда вон выходящим, — заявил вдруг он.
— И напрасно, — отреагировал я. — Этот Левит еще куда ни шло. Кто его знает, может, он
