Но только положила голову на подушку, как раздалось по новой: «Тыр-ры-ры, тыр-ры-ры…». Ей показалось, что сейчас Изольда стала храпеть громче и выразительнее.
Девушка засунула ноги в тапки и снова подошла к Изольде. Опять потрясла её за плечо. Та, не открывая глаз, схватила Любу за руку. С силой потянула на себя, а потом также сильно откинула и завалилась обратно.
Летела Люба недалеко, прямо к Вере на кровать и приземлилась.
– Я с тобой по ночам больше драться не собираюсь, – захихикала Вера. – Иди, буди Изольду.
Люба затрясла головой, потирая ушибленный локоть:
– Не пойду. В следующий раз этот соловей-разбойник меня в дверь направит. И станет у нас вместо двери трафарет.
Вера встала, подошла к буянящей во сне Изольде. Только хотела протянуть руку, как та сразу начала отмахиваться. Вера отскочила. Подошла к одному из букетов и попыталась вытянуть веточку, которая, как на зло, упорно сопротивлялась.
– Сейчас пощекочем её. Может, перевернётся на бок, – пояснила девушка.
Люба наблюдала за стараниями подруги. Та, зажав губами кончик языка, пыталась вырвать хоть какой-нибудь цветок. Но мелкие розы были слишком колючие. Другие растения короткими. Оставался только кизильник. Вера потянула на себя ветку с мелкими алыми ягодами. Увы, она оказалась слишком хорошо закреплена.
– Подержи корзину, – прошептала она.
Люба крепко вцепилась в неё, Вера, что было силы, дёрнула и… кизильник оказался в руках у девушки, а вот ком земли вместе с декоративной капустой по дуге пролетел под потолком и приземлился прямо в изголовье у Изольды.
– Уйди, сказала, уйди, пока я добрая-а-а-а. Тыр-тыр-тыр, – пробормотала та, приподняв голову. Капуста подкатилась ей под шею. Она улеглась и замолчала.
– Вера, чего она вдруг захрапела? – спросила Люба. Сколько вместе жили, ни разу такого не было.
– Нос забит, наверно. Ладно, давай спать. Эх, жалко, такой букет испортили…
Вдруг раздалось чавканье. Это лист капусты попал Изольде на губу, и она его слегка пожевывала и посасывала, как малыш соску.
Люба снова подошла к сладко спящей девушке. Прижала палец к своим губам и оглядела картину заново: комок земли лежал около уха подруги, кизильник украшал волосы.
Их нужно было убрать. Тихонько, чтобы не разбудить девушку и не получить сонного тумака, Люба стала очищать её подушку. Ни шанса на ошибку. Затаила дыхание, действовала медленно и аккуратно, касаясь природного мусора кончиками пальцев. Первое дело сделано.
Оставалось только достать капусту:
– Вера, ты голову приподними, а я капусту вытащу.
– Пусть так спит, – зевнула Вера.
Но Любе было жаль подругу. Она ухватилась за головку растения и стала осторожно его вытаскивать. Миллиметр за миллиметром, не дыша и редко моргая.
Фух, ей это удалось. Люба оглядела свою работу. Послала Изольде воздушный поцелуй и довольная собой направилась спать, как:
– Тыш-тыш-тыш, тыр-тыр-тыр, уи-и-и…
Вера, в отличие от Любы, могла спать в любых условиях, потому она махнула рукой, укрылась одеялом и быстро провалилась в царство Морфея.
А вот Любе не спалось. Она ворочалась, затыкала уши пальцами. В конце концов, взяла ватные диски, скрутила и вставила в уши.
Кто-то усиленно тряс Любу за плечо. Она с трудом разлепила сонные веки и прищурилась. Взгляд упал на окно, где уже брезжил рассвет.
Рядом с кроватью стояла Вера и что-то говорила. Люба нахмурилась и прислушалась. Звук долетал, словно через подушку. Подруга активно жестикулировала, что-то показывала, но Люба не могла понять.
К Вере присоединилась Изольда. Даже её громогласная речь была какой-то расплывчатой. Она наклонилась к Любе. Пальцем задела ухо и… вытащила ватный валик.
– У тебя ухо болит? – спросила она. После тишины голос Изольды остро резанул слух, девушка сморщилась. – Не переживай, сейчас вылечим.
– Ничего не болит! – тут же села и начала протестовать Люба.
– Я сказала, вылечим, значит, вылечим.
Изольда подошла к стене и постучала кулаком:
– Игнат, ты спишь или проснулся уже? Игнат, ты спишь? – и она снова со всей силы стала колошматить в стену.
Раздался стук в дверь. Вера, одетая для пробежки, пошла открывать.
На пороге, позёвывая и почёсываясь, стоял взлохмаченный Игнат. Он, по-видимому, одевался наспех. Шлёпанцы на босу ногу. Джинсы застёгнуты на пуговицу, а вот кричащая ширинка предательски раскрыта. Рубашка хоть и надета на правильную сторону, но застёгнута наискось.
– Как хорошо, что ты уже проснулся, – радостно воскликнула Изольда. – Водку тащи.
– Угу, проснулся, – проворчал Игнат изподлобья. – И пол-общаги вместе со мной. Впопыхах вещи собирают. Решили, что землетрясение началось.
– Не болтай, – рявкнула Изольда. – Водку, сказала, тащи. И побыстрей.
– У тебя трубы горят? Пиво есть. Водки нет. Сейчас принесу, – сказал Игнат и попытался скрыться.
– Стой, пиво не надо. Водка или спирт. Ладно, сама найду, – махнула рукой, проходя мимо, осмотрела парня с ног до головы, прищурила один глаз и добавила, – застегнись, что ли. Смотреть на тебя стыдно.
Она отодвинула Игната в сторону и направилась к одной из дверей по диагонали. Постучала кулаком:
– Утро доброе, водка есть?
В дверях показалась Роза. Она красила один глаз:
– Зачем тебе водка? Ты и без водки буйная.
– У Любки ухо болит, компресс буду делать, – ответила Изольда и направилась дальше искать водку, по пути громко возмущаясь: столько студентов на этаже, и никто не пьёт, трезвенники-язвенники. Безобразие.
– Изольда, – окликнула её Роза. – Ты Верку попроси. Пусть Любке в ухо плюнет, та и поправится. Она меня вчера щедро ядом одарила, помогло, – крикнула Роза и быстро захлопнула дверь перед носом разъярённой Веры.
– Ну, выйдешь ты у меня. А ведь мы её вчера, как человека, чаем напоили, тортом угостили. Вот и делай людям добро.
– А ничего, что торт, вообще-то, мой был? – раздался из-за двери голос Розы.
– Зато ты на моей кровати сидела, – не уступала Вера.
– Эй, мажорки, достали уже. Ни утром, ни вечером нет от вас покоя, – раздалось из кухни.
– Поберегись! Я водку нашла, – радостный клич Изольды заставил всех попрятаться по норам.
– Щас Изольда на грудь примет и прости-прощай, родная общага, – громко
