знали. То, наверное, я бы уже стал жертвой охотника за головами, или мясника, или случайно поскользнулся в ванной.
– Я могу проверить. – серьезно, без колебаний предложила Джоанн.
– Что проверить?
– Член экспертной комиссии по внутренним делам – агент Грегори Коул мой старый друг. Мы с ним были в Афганистане в одной группе. Я могу попросить его навести справки, поднять дела, бухгалтерию.
– И ты сделаешь это ради меня?
– Ты же мне помогаешь. Ты не сдал меня Рейзену. После вскрытия, я поеду к нему.
– Кстати о Вейсберге ничего не слышно. Не проходит ни по пропавшим, ни по убитым.
– Он был странным, и вел очень замкнутую жизнь.
– Идеальная жертва маньяка. – – грустно вздохнула Джоанн.
Доктор Шейн часто забывал закрывать окна и холодильники. Поэтому в морге было очень бодро. Мы даже не стали снимать пальто. Просто надели фартуки поверх них.
– Мистер Лиам Маллоун. Смерть наступила вчера. Между девятью и десятью часами вечера. Маллоун был отравлен. В его желудке, а точнее в том, что от него осталось, я нашел следы кислотных соединений и остатки капсулы.
– Какой капсулы? – спросила Джоанн.
– Обыкновенной. Она растворилась в желудке и содержимое оказалось в желудке Маллоуна, вызвав сильнейшие ожоги и кровотечение. От которого он и умер.
– Его отравили! – вскрикнул я. Его отравили. Тот, кто был у него до меня. Тот, кто тоже принес ему голову.
– Не совсем капсуле. В кишечнорастворимой оболочке. Такую обычно используют для приготовления домашних колбасок и сосисок.
– В доме наверняка есть следы. Мы поедем на место преступления. Ждем письменного отчета. – Джоанн сбросила фартук и потащила меня к выходу.
Я не хотел снова появляться в доме Маллоуна. Я боялся, что выдам себя. Мне, с моими внутренними расследованиями, достаточного было одного неверного шага. И тогда меня сотрут с лица земли. Я пропаду без вести, как Лисовски.
«Агента Маккинли срочно вызывает директор Кордон.»
Кордон? А ему какого черта от меня нужно? Я вроде бы освобожден от его острот на два месяца.
– Ты нарасхват, Ирвин! – улыбнулась Джоанн. – Я сама съезжу на осмотр дома. А вечером все расскажу тебе дома. – и она скрылась за дверями лифта. А я отправился к Кордону. Чего я там не видел. Я мог описать такие подробности преступления, какие не под силу были бы даже самой жертве. Я ведь не только убийца, но и агент ФБР.
– Агент Маккинли. – директор нервно улыбался и теребил именную ручку в руках. Он очень любил личные подарки. Паркеры, пресс папье, кружки, ножи. Я надеялся, что однажды этим хламом ему кто-нибудь проломит голову и гравировка отпечатается в его черепе.
С ним сидели еще двое. Мужчина и женщина в строгих костюмах. Они выглядели свежо на фоне черных пиджаков, но морщины на шее выдавали года.
– Вам кажется предоставили расчлененку и ненормированный рабочий день! Что еще вам нужно? Что вы все не угомонитесь!
– Я не понимаю вас, директор.
– Довольно. – женщина оборвала Кордона и тот втянул свою голову в плечи. – Агент Маккинли. – обратилась она ко мне. – Пожалуйста сдайте все материалы и их копии по делу агента Джоуша Лисовски и больше никогда не касайтесь этого дела.
– Вы получили мое письмо?
– Никакого письма мы не получали. Агент Джоуш Лисовски был признан виновным в хищении государственного имущества и денежных средств. На данный момент находится в розыске.
– Нет. Ему не выставляли таких обвинений. Я был его напарником и лучшим другом. Меня бы первого вызвали, в качестве свидетеля. У директора есть отчеты нашей группы, о том, что агент Лисовски похищен, или убит, одним из обвиняемых по нашим делам.
– Никаких отчетов не было. – мужчина был более настойчив. – Вы переутомились агент Маккинли. Вы были поражены и не хотели признавать, того, что ваш друг, государственный преступник, вор и предатель. Поэтому выдумали себе психически неуравновешенного убийцу. А теперь займитесь своими должностными обязанностями, пока они у вас еще есть.
– Директор Кордон. Вы не можете! Не можете сделать вид, что ничего не было! – я просил Кордона. Я умолял, как он любит. Он был моей последней надеждой. Но он молчал сидел, смотря в стену сквозь меня.
– Успокойтесь агент Маккинли. Нам нужен ваш рабочий ноутбук.
– Я не позволю…
Терпение мужчины истекло. Он поднялся на ноги, вытащил раскладную дубинку, и он ударил меня ей прямо по локтю. Он попал прямо по сухожилию, и моя рука мгновенно отнялась от боли.
Пока его коллега ходила за моим ноутбуком, медленно закрывала двери и мило беседовала с Кордоном, он бил меня дубинкой по пояснице, плечам, коленям. Мне казалось он переломает мне все кости. И я не мог ему ответить. От его ударов меня парализовало. От безразличия и предательства Кордона. Я даже вдохнуть не мог.
После экзекуций мне дали стакан воды, пообещали сохранить работу, жизнь и больше не бить. Я в ответ написал под их диктовку объяснительную. Позволил отформатировать все диски на своем ноутбуке и пообещал быть паинькой.
Еле дойдя, до любезно вызванного мне, моими мучителями такси, я отправился домой. Каждая ступенька, каждый шаг, напоминал мне о том, как нехорошо совать нос в дела начальства.
Глава 13
Не разуваясь, я упал в прихожей, толи уснул, то ли потерял сознание. В реальность меня вернул настойчивый телефонный звонок. Каждое движение сопровождалось болью, но я все же я ответил.
– Ирвин. – голос Джоанн срывался. Она не плакала. У нее была истерика.
– Я слушаю.
– В моей квартире кто-то был.
– Что? Не заходи туда. Вызови полицию. – я почти подпрыгнул, но все тело отозвалось ноющей болью и прижало меня обратно к полу прихожей.
– Поздно. Я уже вошла, тут никого нет. Но пропали все документы. Все дела. Ирвин! Мне конец.
– Ты что, брала на дом оригиналы?
– Я такая дура, Ирвин.
Я был с ней согласен.
– Документы по делу мясника. Все исчезло!
– Черт. Джоанн.
– Да. Я идиотка. Мне конец.
– Я сейчас приеду.
– А смысл? К тому же, тебе лучше никому не говорить, что был у меня. Я вынесла материалы из бюро и просрала их.
– Родители бы запретили мне с тобой общаться, будь мне пять. – я попытался поднять ей настроение, но не вышло. – Что пропало из мозаики?
– Меня отстранят. Я не то, что в национальную гвардию вернуться не смогу. Меня вряд ли возьмут в ларек, торговать сигаретами.
– Мы все уладим. Слушай меня.
– Моя мозаика, Ирвин. Господи.
– Никому не открывай. Я буду через полчаса.
– Будь осторожен.
– Ты тоже.
Из последних сил я выполз на улицу и вызвал
