грохал, — степенно пояснил Иван, доедая щи. — В морду дал, вот и все.
— Вот и я грю — грохнул бы чекиста, самого бы давно грохнули. Так тебя как, насовсем отпустили или на побывку?
— Беглый я.
— Как, беглый? Да ты что?! — запричитала Аграфена, бросаясь задергивать занавески. — Да чего ж ты, нас-то под монастырь подводишь?! Давай, доедай и уматывай!
— Да хватит, трендеть-то! — прикрикнул Иван. — Слышала, чего я сказал? Я задами шел, от церкви. Никто не видел. Поняла?
— А вдруг? — не унималась баба, трясясь, словно овечий хвост. — Щас вон, время-тο какое — сын на отца идет, брат на брата. Придут из Чека да заарестуют. А у меня деток двое!
— Говорю тебе, дура, никто меня не видел! А коли и видел, кто меня тут знает? Я и в городе-то сколько лет не бывал. Ну, скажешь в крайнем случае, не знала, мол, что беглый. Тебе говорил кто, что надо обо мне властям сообщать? Нет? Ну, сиди себе спокойно и не треньди!
Баба немного успокоилась. А может поняла, что деваться ей некуда — все равно, раз уж пришел, так пришел. Хлебая щи, Иван поинтересовался:
— Детки-то хорошо учатся? Нонче, говорят, на горох ставить нельзя! Аграфена, при упоминании о детях напряглась, но потом, когда вопрос до нее дошел, хмыкнула:
— Ну, моих-то и в прежнее время на горох бы не ставили! Петька, второй класс на "хорошо" все сдал, а Пашка уже шестой — на одно "отлично". Ему и книжку в награду дали.
Аграфена подскочила к сундуку, вытащила тонюсенькую брошюрку, напечатанную на серой бумаге.
— Я-то, неграмотная, — смущенно призналась баба. — А Пашка, грит — тут речи товарища Троцкого пропечатаны!
— Ну, молодцы-то! В кого это они умные-тο такие? Колька-то, как сейчас помню, учиться-то не больно хотел. Верно, в тебя детки пошли. Ты-то всегда умной девкой была! — подмигнул Иван бабе.
— Ну, скажешь тоже!. Я ж ни читать, ни писать не разумею! — совсем растаяла Аграфена. — Может, еще щечек подлить?
— Подлей, — крякнул Иван. — Больно уж они у тебя вкусные. Ну, мастерица прямо!
Аграфена расцвела, как майская роза. Метнувшись к устью, налила еще миску, а потом, всплеснув руками, кинулась за печку и вытащила оттуда бутыль с самогоном: — Ой, растяпа, совсем забыла! Может рюмочку налить? — Вытирая склянку передником, пояснила: — Вишь, прятать приходится. Мой-то, как найдет, сразу всю вылакает. А вылакает — новую пойдет искать, да приключений на свою жопу и найдет. Он пьяный — дурак дураком. Дела не сделает, намелет, а ему — то нос разобьют, то карманы вывернут. Один раз с работы выгоняли. Хорошо, кум словечко замолвил — на лесобиржу взяли. Вот, прячу теперь — нажрется, опять выгонят, как жить-то будем? С работой-то нынче худо. Хорошо еще, что корова есть — молоко да сметана свои. Худо только, самим пасти приходится. Вон — Петька с Пашкой и пасут. Боюсь — не стали бы пить, как батька. А с Колькой-то не знаю, что и делать. Может, к знахарке сходить?
Иван только пожал плечами. Двоюродного брата он не видел давно, но считал, что если Колька пьет, так это его дело. В рот ведь, никто не льет.
— Ну, давай еще одну, а остальное обратно убери, чтобы Колька не углядел, — усмехнулся Иван. — Пьяный придет — везде углядит, — отмахнулась своячница. — Ты мне еще воды горячей налей, да бритву мужнину дай. Умоюсь— побреюсь, да и уйду. А о том, что я у тебя был, никому ни слова.
Иван, убрав со щек и подбородка щетину, появившуюся за время отсидки, хотел сбрить и усы, но передумал. Нехай растут, как росли! Усы эти, как отпустил по первому году службы в лейб-гвардии (вся рота была усатая, единственная в пехотном полку!), так и берег до сих пор. Торопливо осмотревшись в тусклое зеркало — вроде ничего, принялся одеваться. Оправляя шинель, спросил:
— Ну, как, похож я на беглого?
— Скажешь тоже! Красавец! — улыбнулась Аграфена.
А шинель-тο тебя зачем? На дворе жара.
— Шинель для солдата — первое дело! — хмыкнул Иван. — Знаешь байку? Едет как-то барин, лето, жара, а навстречу ему солдат идет, в шинели. "Солдат, а солдат, не жарко тебе в шинеле-то?" — спрашивает барин. А солдат ему: "Не, шинеля-то у меня без подкладки!" Едет барин в мороз, в самую стужу. Глядь — а навстречу ему тот же солдат в шинели. "Солдатик, а тебе не холодно?" — "Нет, — говорит солдат. — Шинеля-то у меня суконная!"
Аграфена, смахнув слезинку и закрывая дверь за Иваном, прошептала в спину: — Может, тебя еще и не поймают.
ГАЗЕТА "ИЗВЕСТИЯ ВЦИК" ОТ 24 ИЮЛЯ 1921 Г.
Раскрытые заговоры
Петроградская губчека в начале июня раскрыла и ликвидировала крупный контрреволюционный заговор. По делу арестованы сотни членов объединенных боевых и террористических организаций, обнаружены штабные квартиры, найден динамит, оружие, тайная типография, отобрана уличающая переписка. Организация именовала себя "Областным комитетом союза освобождения России", состоящая из ряда организаций: Боевого комитета, Народного комитета восстания, Петроградской народной боевой организации, Объединенной организации и др.
90 % участников организации из более чем 200 человек составляли "потомственные дворяне, князья, графы, бароны, почетные граждане, духовенство и бывшие жандармы. Установлено, что гр-н Таганцев и его соратники планировали сжигать заводы, истреблять жидов, взрывать памятники коммунаров.
Коллегия Петрогубчека постановила 24 августа расстрелять 61 участника организации, как то: Проф. Таганцев В.Н., Таганцева Н.Ф….б. дворянин Н.С. Гумилев, профессора Н.И. Лазаревский, С.А. Ухтомский, М.М. Тихвинский…
ИЗ ИНФОРМАЦИОННОЙ СВОДКИ ПО ГУБМИЛИЦИИ ОТ 24.04.1922 ГОДА. СЕКРЕТНО
В дежурную часть милиции Череповецкой губернии явился гражданин Шибаев, торговец из Пачевской волости, и попросил, чтобы ему выдали справку об изъятии у него фальшивых денег для предъявления фининспекции. С его слов записано — 6 апреля с.г. в его лавку нагрянул председатель сельского совета тов. Тузов, в сопровождении сотрудника губернского утро товарища Павлова, который обследует губернию с целью выявления фальшивых денег. Агент уголовного розыска, под видом секретности, пояснил, что в губернии орудует целая банда фальшивомонетчиков. В результате проверки все деньги в кассе — 184 рубля бумажками и 47 рублей 20 копеек, оказались фальшивыми! Товарищ Павлов сказал, что Советская власть не карает за
