– Ты уверен, что нам именно сюда? – шепотом спросил мышонка на своем плече тот, кого звали Мишари.
– Конечно, – пискнул тот. – Лучше за мешком следи, а то тут народу столько, что вмиг стянут.
Мужчина в ответ промолчал и только потеребил свою бороду. Он не стал спорить, но поближе прижал к себе заплечный холщовый мешок. Народу было, действительно, очень много. Кто шумно торговался, театрально хватаясь за сердце, кто молча качал головой, иные размахивали руками или страшно выпучивали глаза, но было видно одно – никто не хотел уступать сопернику. Поглядывая по сторонам и усмехаясь в бороду от эдакой кипучей деятельности, путники степенно продвигались вглубь многоликой, многоголосой и плещущей энергией толпы. Она только на первый взгляд казалась стихийной и непредсказуемой. Опытный глаз легко различал среди суеты мастера и жертву, мог по достоинству оценить тонкость игры и заранее предсказать результат будущей сделки. То, что было скрыто от новичка, являлось открытой книгой для завсегдатая восточного базара.
– Вах, уважаемый, посмотри на ковер! – громко затараторил толстый, разодетый в яркие шелка торговец. – Зачем уходишь, не купив. Пожалеешь! – рука, ухватившая Мишари за рукав, не отпускала. – Даром отдам такому человеку.
– Да не нужен мне ковер! – огрызнулся тот, но было поздно.
Его уже окружили подростки. Кто-то усаживал мужчину с заплечной холщовой сумкой на большую мягкую подушку, кто-то подносил пиалу с чаем, кто-то демонстрировал качества ковров, а кто-то показывал, какие они прочные. Мелькали яркие расцветки и витиеватые узоры, свернутый в рулон ковер подбрасывался на одной детской ладони и даже пробовался на зуб. Галдели помощники, сладко пел свою песню хозяин, суетились какие-то люди, все кружилось… и у Мишари вдруг появилась мысль, что он непременно должен купить пару ковров. Таких красивых и почти задаром. Наверное, так бы и случилось, не раздайся над его ухом крик:
– Ай! – завопил кто-то. – Он кусается!
Все оглянулись на Мишари, а тот заметил краем глаза, как юркнул в складки его одежды мышонок. Поняв в чем дело, мужчина только покачал головой и погладил свою жиденькую бородку.
– Зачем так говорить, дорогой, – совершенно спокойно произнес он, оборачиваясь.
– Кто тут кусается? – он, не мигая, смотрел на маленького человечка, спешно отдернувшего руку от его холщового мешка. – Ты, наверное, укололся обо что-то. Бывает…
Вокруг все засмеялись, понимая в чем дело, и стали пристальнее следить за своим добром. Кража не состоялась, значит и обсуждать нечего. Вот если бы воришка побежал с чужим мешком, тогда бы все принялись его догонять и ловить, а кто-то под шумок утащил бы еще что-нибудь, но этого не случилось. На рынке один закон – не зевай и не потеряешь.
Воспользовавшись замешательством, Мишари поплотнее прижал свою ношу и улизнул в толпу. Он слышал, как хозяин ковров что-то кричал ему вслед, сбавляя цену, но было поздно. Словно рассеялись чьи-то чары, и несостоявшийся покупатель так толком и не понял, как так могло получиться, что он чуть не купил совершенно ненужную вещь. Что тут говорить, восточный базар обладает такой магией.
– Вечно за тобой приглядывать надо, – ворчал мышонок. – Да если бы ни я, плакала бы моя шкатулочка. Ух, раззява!
Оправдываться не хотелось, и Мишари только потеребил свою небольшую бороденку. Он глубоко вздохнул, стараясь побыстрее избавиться от назойливых мыслей, и огляделся по сторонам. Жизнь вокруг просто бурлила. Новичку было от чего потерять голову.
– А где Соня… то есть Сонар? – растерянно спросил он.
– Вот, я так и знал, – пискнули ему в ответ. – За вами глаз да глаз нужен!
И действительно, второго спутника рядом не было. Он стал высматривать товарища в толпе. Да где там! Столько лиц мелькало вокруг. Худые, полные, раскрасневшиеся и укрытые платками. Все кружилось и перетекало. Где тут кого-нибудь отыскать.
– Может, она плохо видит днем? – неуверенно предположил Мишари.
– Сейчас она видит лучше нас двоих, – язвительно заметил мышонок. – Сдается мне, я знаю, где она…
– Это где же? – удивился азиат и потеребил бороду.
– Да вон, где тряпочки продают, – грызун уже сидел на голове мужчины, вернее на его головном уборе, замысловато свернутом из белой ткани. – Цветные и прозрачные.
В этот момент и медвежонок заметил своего спутника. Окруженный подростками азиат уже выбрал несколько легких прозрачных шарфиков и не мог остановиться. Продавец нахваливал свой товар, подбрасывая ткань вверх, которая струилась по его рукам, словно дым. Все новые, более яркие шарфики и платки мелькали перед восторженным лицом покупателя, и было видно невооруженным взглядом, что он попался.
Ну, на то они и друзья, чтобы выручать в любое время и в любой ситуации, Будь то даже далекая страна Кай-Тай.
Врата времени
– Надо спасать Соню, – косолапый кинулся в толпу.
Пока он пробирался к товарищу, который словно загипнотизированный хватал один за другим платочки, у Ме́ни созрел план действий.
– Опять ты решил обмануть честного продавца, – чуть ли не с кулаками набросился он на мнимого Сонара. – Ведь ты истратился до последнего динара. Чем платить-то будешь?
Это произвело абсолютно отрезвляющее действие на хозяина разноцветного облака платков и шарфиков. Он настороженно потянул к себе товар, который покупатель уже выбрал. Молча, продавец сделал пальцами выразительный жест, который во всем мире все люди понимают как деньги, и вопросительно посмотрел на Сонар. Тот замешкался, растерянно оглядываясь на товарища.
– Ты же все проиграл еще вчера! – завершил свой приговор Мишари. – Как тебе не стыдно! Обманывать такого уважаемого человека. Чем платить за платки будешь? А?
Этого было достаточно, чтобы весь товар мигом исчез за спиной солидного хозяина. Подбоченясь и выставив вперед солидных размеров живот, он медленно двинулся на несостоятельного покупателя. Делать было нечего. Бегство опять спасло их от неминуемых неприятностей.
– Ну, я просто удивляюсь на вас, – мышонок не переставал воспитывать обоих азиатов, пока они проталкивались через толпу. – Ведете себя, как мелочь пузатая, как малыши, которые белый свет впервые увидели, – кипятился он. – Взрослые – называются…
– Это ты мне? – попытался подшутить над ним медвежонок.
– Да и ты не лучше! – пискнул Малёк. – Чуть не облапошили. Если бы не я, облапошили бы!
– Простите меня, – запыхавшись выдохнула Соня. – Сама не пойму, как такое могло случиться. Просто наваждение…
– Куда спешишь, уважаемый! – приятный голос остановил медвежонка и заставил обернуться. – Дай погадаю, всю правду расскажу, – голос был удивительно ласковый и знакомый. – Садись сюда в тенек, дай руку. Погадаю, – этому голосу хотелось верить. – Зачем бежать, если судьбу не знаешь. Может быть, тебе в другую сторону, – голос манил, даже приказывал. – Садись. Послушай, всю правду расскажу.
Азиат по имени Мишари остановился и, чуть пригнувшись, шагнул под навес, где казалось уютно и прохладно. Красавица с раскосыми глазами в ярких одеждах усадила его на мягкие подушки и, устроившись быстро рядом, взяла его руку. Ладони у нее были прохладные и ласковые, голос очень знакомый, но более всего Мишари поразили глаза. Лицо было закрыто легким платком, за которым трудно было угадать черты лица, невидимые губы шептали приятные слова, смысл которых он уже не понимал. Его рукой завладела восточная гадалка, и сил противиться ей уже не было. Одежда и платок скрывали ее фигуру и внешность, но Мишари знал, что она была удивительной красавицей. Такой, что во всем свете не найти. А глаза… Большие, черные, нежные… Они манили его в какой-то омут, и он понимал, что сейчас утонет в них. Пропадет. Впрочем, это было неважно. Он падал в какую-то сладостную пропасть. Словно осенний лист, кружился, не торопясь упасть. И это падение было бесконечным. Долгим и приятным.
– Оставь свой мешок, Мишари, – донеслось до его разума издалека. – Отдохни. Послушай меня. Ведь дорога была дальней.
Странное сомнение мелькнуло в голове – откуда она знает мое имя? Однако и эта догадка тут же погасла, как гаснут искры от костра при ярком солнечном свете. Гадалка что-то ласково говорила, и он не смел противиться ее голосу. Он смотрел в черные влажные глаза, и какие-то волны раскачивали его сознание, унося от реальности все дальше и дальше. Рука азиата, сжимавшая горловину холщового мешка слабела. Он чувствовал это, но сопротивляться не было сил. Какая-то странная пелена застилала все вокруг.
– Расслабься, дорогой, – нараспев произносил сладкий голос. – Вот, возьми трубку кальяна и покури. Все узнаешь про свою судьбу.
Мишари послушно вдохнул дым, и голова его закружилась. Мир окрасился в яркие цвета, чувства обострились, но сознание стало покидать его разгоряченную голову. Ласковый голос стал еще настойчивее. Мишари хотел было уже прилечь на мягкие подушки и ни о чем не думать, а только слушать приятный голос, как в его засыпающем сознании робко послышался другой голосок:
