– А дальше? – не понял лось.
– Малёк наложит на него заклятье, чтобы Магистр остался черепахой. Он, конечно, потом выпутается, но мы успеем убежать.
– Допустим, ты прав, дружок. А шкатулка?
– Я видел, что она спрятана в расщелине двух больших камней, – медвежонок замялся.
– Только не знаю, где это.
– Я знаю! – вскинулась сова. – Большие камни у берега было видно с того дерева, где я пришла в себя после того, как пропала с нашей поляны.
– Все сходится, – обрадовался Ме́ня. – Магистр в обличии Сони сначала спрятал шкатулку, потом сел на ветку дерева и поменялся обратно временами… Похоже – Магистр на острове один. Он перестал доверять своим помощникам и все делает сам. Поспешим к камням у пляжа!
Через некоторое время с помощью совы четверка друзей уже отыскала два больших камня, между которых в глубокой расщелине виднелась та самая шкатулка из черного дерева. Велико было желание схватить драгоценную находку и понестись сломя голову, но каждый понимал, что сначала нужно отделаться от Магистра и только потом как-то покинуть остров.
– Смотрите, – пискнул мышонок, – на песке следы черепахи!
– Мы вспугнули ее, – догадался Ме́ня. – Она ползет к воде. Эх, не успеем…
Сова не раздумывая, быстро схватила Малька в когти и, взмахнув крыльями, понеслась к огромной черепахе. Та уже ползла по мокрому песку. Еще несколько неуклюжих движений, и морские волны накроют костяной панцирь.
– Соня, давай! – в один голос заорали оставшиеся у камней лось и медвежонок.
– Со-ня, – едва хрипел сдавленный когтями мышонок, – по-бли-же…
Ночная охотница уловила порыв морского ветра и сделала такой головокружительный пируэт в воздухе, что серый грызун на время потерял сознание со страху. Он очнулся от соленых брызг и шума прибоя, в котором мелькали дельфины. Еще мгновенье – и волна накроет их обоих, а потом потянет за собой, откатываясь назад, в море, но серый грызун успел протараторить скороговоркой странное заклинание:
Повелевать мне дано временами,Тайною сил золотистой звезды.В облике этом останешься ты,
Время свое потеряв под волнами.
Он даже зажмурился, ожидая чего-то необыкновенного, но ничего не произошло. Волна накатилась и отхлынула восвояси. Черепаха осталась неподвижно лежать на песке. Грустные ее глаза были открыты. Она смотрела куда-то вдаль. Туда, где море сходится с небом, образуя длинную прямую линию. Сова, сидевшая на черепахе моргнула и, подхватив Малька коготком, осторожно положила рядом с собой. Он был мокрый, испуганный и разочарованный. Серому непоседе казалось в тот миг, что надежды не оправдались и он подвел друзей. Было грустно, и хотелось плакать.
– Ух, ты, – раздался радостный голос медвежонка, – Заморозил?
– Чего? – не понял мышонок.
– Это теперь – не черепаха, – многозначительно произнесла Соня. Это теперь – памятник.
– Чтобы хранить память… – лось стоял рядом и косил на них карим глазом.
– У него получилось! – Ме́ня звонко шлепнул лапой по набежавшей волне, обдавая всех солеными брызгами. – Получилось!
– Правда? – неуверенно переспросил Малёк, оглядываясь. – И что? Магистр теперь там? – он осторожно ткнул лапкой в мощный панцирь. – Навсегда?
– Если я правильно расслышал твое заклинание, – косолапый с опаской глянул на Малька, – то Магистр останется в облике черепахи, пока волны не вернут ему его время. Смыло его… Эк, ты ловко придумал!
– Я? – серый непоседа был явно смущен.
– А то кто же? Наверное, с каждым из нас можешь такую штуку выкинуть. А?
Тот промолчал, ища поддержки у совы, но Соня только моргнула:
– Черепаху жаль. Она теперь где-то в облике большой рыбы. Носится со страху по морю и ничегошеньки не понимает. Бедняжка!
– Рано или поздно Магистр вернет себе время и выкрутится. Не знаю, как и когда, но ждать не будем. Нам пора выбираться с этого странного острова. Ме́ня, бери шкатулку и глаз с нее не спускай. А тебе, серый разбойник, нужно подумать, как вернуть нас на тот берег, где начались шторм и смерч.
– Мне? – тоненький голосок утонул в шуме набегавшей волны.
– Зачем же назад, – возразил медвежонок, – давай сразу в страну Кай-Тай! Если смерч переносит между мирами времен, то мы можем вернуться во время Дальнего леса, только в другое место. В горы, где стоит крепость.
– Какая крепость? – Малёк был явно перепуган. – Опять он издевается надо мной. Тетя Соня, ну скажите хоть Вы ему!
– А ведь он прав, малыш. Только ты!
– Да я ведь…
Мышонок хотел было опять заныть, что он маленький и что всегда все за него кто-то решал, а он только слушался. Ну, почти всегда. Что он ничего не знает и не умеет, это кто-то должен… Впрочем, тут он сам понял, что давно перестал быть малышом. Нет, он не вырос и не стал таким же сильным, как Длинный, и отважным, как Гордый, но что-то изменилось в нем. Теперь он понимал, что может помочь не только себе, но и всем взрослым, кто намного старше и мудрее него.
Поддаваясь внутреннему порыву, Малёк поднялся на задние лапки и закричал, что есть духу, пытаясь перекричать шум набегавших волн:
Смерчи – миров пограничные стражи,Вихрем неситесь навстречу ко мне.Время сменив, окажусь я в стане,Где меж двух гор колесят экипажи.
Уверен, что и сам Малёк не знал, что произойдет после этих слов, не знаете и вы. Однако это не повод читать до полуночи, а потом клевать носом весь день. Закрывайте книжку и глазки, а завтра вечером сравним, то, что приснилось вам и то, что произойдет с героями этой книги после того, как в их планы вмешалась коварная черепаха.
Страна Кай-Тай
Медвежонок вздрогнул оттого, что прямо над головой ударил гром. Раскаты его рассыпались и эхом затихали вдали. Гром сменил шум дождя, вернее настоящего ливня. Крупные капли барабанили по лужам, листьям деревьев и еще чему-то звонкому. Все сливалось в один убаюкивающий звук, который волнами то чуть усиливался, то стихал, и от такого наплыва не хотелось открывать глаза, а наоборот, поудобнее устроиться на чем-нибудь мягком и поспать ещё. Ме́ня вообще любил спать. Не потому, что был соней и ленился что-либо делать. Нет. Он любил смотреть сны. Все они бережно хранились в его необъятной памяти, и он мог возвращаться к ним еще и еще раз. Стоило только очень захотеть сделать это. Все свои сны он делил на черные и цветные. В черных снах всегда случалось что-то неприятное, а вот цветные косолапый фантазер разделял на интересные, веселые и вкусные. Последние он любил больше всех и смотрел, когда хотелось покушать. Вот как сейчас, например. В животе урчало, и надо бы было отправляться на поиски какой-нибудь еды, но дождь убаюкивал, словно нашептывая что-то монотонное:
– Поспишь еще? А, Миш?…
И Ме́ня соглашался с таким предложением, сладко причмокивая. Он знал, что сейчас придет сладкий сон. Нужно было только выбрать какой. Один из самых любимых снов был о том, как они с дедом Потапычем ходили за медом к пчелам, что жили в дупле большого старого дуба на околице. Конечно, им иногда доставалось от маленьких тружениц, которые ни за что не хотели расставаться со своим сладким и вкусным медом, но это были мелочи, о которых в хорошем сне можно и не вспоминать.
А еще медвежонок любил меняться снами. Особенно веселыми, в которых можно пошалить. У него была целая куча таких забавных снов. Чем-то они были похожи на кучу сухих осенних листьев, которые сентябрьский ветерок собирает в ложбинке. Они лежат тихонечко, но то и дело какой-нибудь да шелохнется, словно поддразнивая. И тут пройти мимо уже невозможно. Так и тянет с разбега кинуться в эту кучу сухих листьев. Они зашуршат, зашевелятся, словно живые, затягивая к себе в глубину. Тогда можно раскинуть лапы и блаженно задремать. Как в невесомости. Именно тогда снятся самые веселые сны. Вот ими меняться было лучше всего, потому что в Дальнем лесу все любили пошалить. Стоило только представить, как кто-нибудь спит, и предложить своему сну поменяться с другим сном, – они почти всегда соглашались. Шалить любили даже сны. А разве это не здорово – мигом перепрыгнуть к кому-нибудь другому?! И уже тот во сне вместо тебя несется со снежной горки, плещется в Высоком ручье или играет в прятки. Некоторые, правда, ворчали на Ме́ню, обижаясь за то, что он во сне узнает их тайные местечки, где можно укрыться во время игры, или еще какие секреты. Но ведь и они видели его сны! Правда, никто так не дружил со снами, как он, а они его слушались. Вот в этом и была вся штука. Косолапый фантазер мог попросить себе какой-нибудь особенный сон, а взамен предложить простенький. С одной стороны, это было не совсем честно, а с другой стороны, разве честно, что Ме́ня не умел летать, как птица, или плавать, как рыба. А иногда так хотелось увидеть то, что видят они с высоты или в глубине. Зато медвежонок честно предлагал рыбам попробовать во сне сладкий мед, а птицам – побороться с парой волчат. Эх, да чем только нельзя поменяться во снах.
