арсенала? Телохранительские какие-нибудь штучки, приемы секретные? Не полный курс, конечно, но…
Он поводил руками в воздухе, будто одновременно искал нужные слова и лишний раз демонстрировал поврежденные руки.
– Полезное что-нибудь.
– Я хороший телохранитель, Арцах. Но это не значит, что я хороший тренер. Если хотите, чуть позже подкину вам пару контактов, хорошие инструкторы в Тарасове есть.
– Хотя бы так, – внезапно мрачно кивнул он.
Так, кажется, до меня дошло.
– Что, Арцах, думаете, были бы спецназовцем, уложили бы вчера на месте всех троих? С ноги в нокаут?
– Ну уж как-нибудь… – он примолк, выглядя сейчас беззащитным и беспомощным, – …притормозил бы.
– Вы не в такой уж плохой форме для своего возраста, – утешила я. – Даже в очень хорошей. Реакция приличная, и бегаете быстрее меня. А думать, почему вы не сделали больше того, что уже сделали…
– Я, в общем-то, больше ничего и не успел бы. Наверное.
– Передо мной можете не оправдываться. – Я помялась, но все-таки сделала, как сочла нужным: аккуратно накрыла его руку – ту, обпластыренную – и чуть сжала. – Серьезно, не парьтесь. Кто-то еще пострадал? Физически, я имею в виду?
– Нет. – Он ухмыльнулся, но тоже как-то невесело. – Один я такой идиот.
– Вот и не парьтесь. У вас, по крайней мере, хватило пороху выкинуть в дверь престарелую женщину в момент опасности.
– Поверьте, горжусь этим невероятно. – Он почти не отреагировал на мое прикосновение; только дотронулся забинтованной рукой до моей ладони – мол, руку можно убрать. И осторожно вытянул свою из-под моей.
Мила, с ее по-своему неформальным преподавательским лексиконом, таких людей называла поджатыми. Поясню: примерно то же, что помесь недотроги и пришибленного.
– Что-нибудь еще нужно разузнать? – вновь по-деловому спросил Арцах и первый раз за всю нашу встречу посмотрел на часы.
– Нет, только то, что я обозначила. Контакты тренера с меня, я помню.
Я уже поднялась и забрала кардиган и сумочку. Арцах вопреки воспитанию не поднялся тотчас же вслед за мной.
– Выздоравливайте, – окликнула я его напоследок.
Он только молча поднял забинтованную руку, прощаясь.
Может быть, все дело было в моей способности более-менее трезво оценивать собственные силы; а может, у Арцаха были проблемы с самооценкой. Но терзаться по поводу ограниченности собственных сил и не такой уж большой способности повлиять на события… не. Подобным я себе давно уже мозги не долблю. Просто делаю что могу и знаю, что могу делать то, что делаю. Четко понимая, что я не всесильна.
…теперь, пожалуй, можно и по культурке справиться.
Я посмотрела выданный Милой листок с адресом («Гугл»? Какой «Гугл», зачем? У меня есть Людмила Сергеевна Охотникова!). Так, согласно маршруту, сейчас нужно будет разворачиваться, потом до конца улицы…
Крутя баранку, я одновременно не могла не прикидывать дальнейший план действий. Фотографий Руслана Осиповича или афиш с его гастролей у меня не было – мой заказчик и сам ими не располагал. Так что мне не зря требовался такой широкий охват архивной прессы. Бывает, события отгремят, а в последующих выпусках кто-то да припомнит прошлое; например, если детали новые появятся.
Мне нужны были афиши, фотографии, а еще – фотографии и фотороботы того бандита, о котором упоминал Шура. Упоминал, а сам ни фоток не приложил, ни тех же фотороботов… как он вообще работал?
Может, сам Кочанов никаким боком и не причастен к тогдашним ограблениям в Тарасове. Но причастна женщина, с которой – он сам подтвердил и желал найти ее! – у него была связь. Внешнее сходство и общий для двух историй человек – тут поневоле захочешь проверить. Хранение добычи – это не на один вечер дело, и человек должен быть реально надежным.
А эти, другие женщины? А история с ребенком?
Черт, похоже, я не очень-то доверяю Руслану Осиповичу…
Это объективный факт? Да.
Это препятствие для работы?
Нет.
Я притормозила неподалеку от Дома культуры. Опять – что ты сделаешь с этой теснотой старых районов! – пришлось повозиться с парковкой. Вдобавок, когда я аккуратно заворачивала в один из переулков, наперерез мне на самокате вылетела на дорогу какая-то девушка; в первый миг она показалась мне смутно знакомой. Я моментально притормозила, чуть не боднув руль и приложившись грудью; она же знай себе усвистывала в сторону… ого, да ей туда же, куда и мне!
Она еще не скрылась в высоком двустворчатом дверном проеме, когда я припарковалась. Я проводила взглядом ее прямую, как палка, спину.
А в-вы что пьете?
Ритк, шо ты тама застряла?
Да, девица знакомая. В одностороннем порядке. Будем надеяться, меня она не запомнила.
А если верить подозрениям Арцаха, то вчера вечером у этой огнестойкой барышни был весьма-а-а активный отдых.
Я, в отличие от скоростной Ритки, нарочно неспешно прошлась от машины и до пункта назначения. Обещанный хмурым небом дождь все никак не начинался, в воздухе была разлита духота.
Надеюсь, у Милы сейчас нет проблем с давлением от этой духоты.
У меня была еще одна причина не торопиться: тетя утром позвонила в центральный ДК и через пару минут жизнерадостного телефонного щебета сообщила, что Валерия Рудольфовна сможет меня принять сегодня. Через полчаса – для основательной беседы. Либо в течение дня – но если мой вопрос не займет у нее более пятнадцати минут.
Да, похоже, дама и впрямь занятая даже в свои годы.
Вчерашний форс-мажор «неунывающего армянина» заметно пододвинул мой график. Ничего, для начала хватит и пятнадцати минут. Тем более что по моей просьбе тему встречи Мила обозначать не стала, чтобы госпожа Коневец не успела продумать линию обороны и что-то умолчать. Застигнутые врасплох люди чаще выдают полезную информацию.
– …д-д-да я вам говорю, номер! Я хочу предложить н-н-номер для вашей к-культурной программы! – Файерщица Ритка застряла у стойки ресепшн.
– Вам назначено? – скучающим тоном советского бюрократа интересовался в ответ парень лет двадцати.
– Н-нет, – раздраженно ответила Рита.
– Оставьте заявку, мы вам позвоним.
– К-когда?
– Когда вашу заявку рассмотрят. – Заученное движение: достал бланк, дешевую шариковую
