– Человек умер, Хезер, – сказала миссис Велец. – Это очень серьезно.
Вначале Хезер подумала, что она ослышалась.
– Что?
Миссис Велец выглядела удивленной.
– Я думала, ты знаешь. – она повернулась к Нэт: – Я была уверена, что ты ей скажешь.
Нэт ничего не ответила.
Хезер повернулась к Бишопу. Казалось, что ее голова слишком долго поворачивается на шее.
– Кто? – спросила она.
– Малыш Билл Келли, – ответил Бишоп. Он попытался снова взять ее за руку, но Хезер ее убрала.
Какое-то время Хезер не могла говорить. В последний раз, когда она видела Малыша Билла Келли, он сидел на автобусной остановке и кормил голубей с ладони. Когда она улыбнулась ему, он радостно помахал рукой и сказал: «Привет, Кристи». Хезер не знала, кто такая Кристи. Она едва знала самого Малыша Билли – он был старше ее и несколько лет служил в армии.
– Я не… – Хезер сглотнула. Мистер и миссис Велец внимательно слушали. – Но он не был…
– Он был в подвале, – сказал Бишоп. Его голос задрожал. – Никто не знал, что он был там. И ты не могла этого знать.
Хезер закрыла глаза. Перед ее внутренним взором запрыгали огоньки. Фейерверки. Дым в темноте. Она снова открыла глаза.
Мистер Велец вышел в коридор. Дверь была наполовину открыта. Хезер услышала бормотание и скрип чей-то обуви на кафельном полу.
Отец Нэт снова заглянул в комнату. Он практически выглядел виноватым.
– Полицейские здесь, Хезер, – сказал он. – Пора.
11 июля, понедельник
Додж– Можно мне воды?
На самом деле Додж не очень-то хотел пить – он просто хотел выиграть время, посидеть, восстановить дыхание и осмотреться.
– Конечно. – Коп, который поприветствовал Доджа и проводил его в маленький кабинет без окон, на двери которого висела табличка «Офицер Садовски», не переставал улыбаться, будто бы он был учителем, а Додж – его любимым учеником. – Посиди здесь, я сейчас вернусь.
Дожидаясь офицера Садовски, Додж сидел очень спокойно, на случай если за ним наблюдают. Ему не пришлось вертеть головой, чтобы все рассмотреть: стол, заваленный горами желто-коричневых папок; полки, забитые еще большим количеством бумаг; древний телефон, выключенный из розетки; фотографии нескольких пухлых улыбающихся младенцев; настольный вентилятор.
Офицер вернулся через минуту с картонным стаканом воды. Он старался быть дружелюбным.
– Тебе комфортно? Вода подойдет или, может, хочешь газировки? Или еще чего-нибудь?
– Все хорошо. – Додж сделал глоток воды и чуть не поперхнулся. Она была омерзительно теплая.
Садовски или не заметил этого, или сделал вид.
– Рад, что ты решил зайти и поговорить с нами. Ты ведь Дэн, так?
– Додж, – ответил Додж. – Додж Мэйсон.
Садовски сел за стол. Откинувшись на кресло, он устроил показательное выступление, перебирая бумажки, улыбаясь, как придурок, и вертя в руках ручку. Он старался выглядеть естественно. Но Додж заметил листок белой бумаги, на котором было написано его имя.
– Точно-точно. Додж. Такое имя сложно забыть. Так чем я могу помочь тебе, Додж?
Додж не купился на эту удочку. Ни на секунду. Глаза офицера Садовски были узкие и живые. Его челюсть напоминала правильный треугольник. При желании он легко превращался в старого злого ублюдка.
– Я пришел, чтобы поговорить о пожаре, – ответил Додж. – Я решил, что рано или поздно вы захотите обсудить это со мной.
Прошло два дня с тех пор, как Додж проснулся в больнице. Два дня в ожидании того, что в дверь постучат копы и начнут допрашивать его с пристрастием. Ожидание и раздражающее чувство беспокойства были хуже всего.
Поэтому чуть раньше этим утром он проснулся и решил, что больше не будет ждать.
– Ты – тот самый парень, который ушел из больницы в воскресенье утром, так? – Ну конечно. Как будто он забыл. – Мы как раз хотели поговорить с тобой. Почему ты убежал оттуда в такой спешке?
– Моей сестре… нужна помощь. – с опозданием он понял, что ему не следовало упоминать Дэйну. Это только заведет разговор не туда.
Но Садовски уцепился за этот факт:
– Какая помощь?
– Она – инвалид-колясочник, – ответил Додж с некоторым усилием. Он ненавидел говорить это вслух. Тогда слова становились реальными и звучали как приговор.
Садовски сочувствующе кивнул:
– Точно. Несколько лет назад она попала в автокатастрофу, правильно?
Мудак. Значит, он действительно пытался разыграть из себя ничего не знающего копа. Что ж, он хорошо подготовился.
– Ага, – ответил Додж.
Он думал, что офицер спросит у него что-нибудь еще, но тот просто покачал головой и пробормотал:
– Жаль.
Додж потихоньку начал расслабляться. Он отпил воды. Хорошо, что он пришел сам. Так он выглядел увереннее. Был увереннее.
Неожиданно Садовски спросил:
– Додж, ты что-нибудь знаешь об игре, которая называется Паника?
Хорошо, что Додж уже проглотил воду, иначе он бы подавился. Он пожал плечами:
– Не знаю. У меня никогда не было много друзей.
– Ну, парочка-то есть, – возразил Садовски. Додж не знал, к чему он клонит. Офицер снова посмотрел свои записи. – Хезер Нилл. Натали Велец. Наверняка кто-то из них пригласил тебя на ту вечеринку.
Такова была легенда, которая ходила в округе, – вечеринка в доме Грейбиллов. Компания ребят собралась вместе, чтобы покурить травку, надраться и побеситься друг с другом. А потом – искра. Несчастный случай. С таким объяснением нельзя было обвинить в пожаре никого конкретного.
Разумеется, Додж знал, что все это – чушь собачья. Кто-то поджег дом. Специально. Это было частью испытания.
– Ну да. Они. Но они мне не совсем друзья. – Додж почувствовал, как краснеет. Он не знал, поймали его на лжи или нет.
Садовски издал гортанный звук. Додж не знал, как это понимать.
– Почему бы тебе не рассказать мне обо всем? Своими словами, в удобном для тебя темпе.
Додж все ему рассказал. Он говорил медленно, чтобы не сбиться, но не слишком медленно, чтобы не показаться чересчур взволнованным. Он рассказал Садовски, что на вечеринку его пригласила Хезер. По слухам, это должна была быть пивная вечеринка, но, когда они пришли в дом, оказалось, что там довольно уныло и почти не было выпивки. Он точно не пил. (Хорошо, что он это вспомнил – так ему не предъявят никакого обвинения, и точка.)
Садовски прервал его только раз:
– Так почему вы были в закрытой комнате?
Додж удивился:
– В смысле?
Садовски только притворился, что смотрит в свои бумаги.
– Пожарным пришлось выломать дверь, чтобы вытащить тебя и девушку по имени Хезер. Почему вы с ней ушли, когда вечеринка была в разгаре в другом месте?
Руки Доджа лежали на бедрах. Он даже не моргнул глазом.
– Я же сказал вам, что вечеринка была унылая. Кроме того, я надеялся… – Додж замолчал, с намеком поднимая брови.
Садовски все понял:
– Ясно. Продолжай.
Больше рассказывать было особо нечего. Додж сказал, что он, должно быть, уснул рядом с Хезер. А потом они слышали, как по дому бегали люди, и почувствовали запах дыма. Он не упомянул Нэт. Если Садовски не спросит, то не стоит объяснять, откуда она знала, что пожарных нужно было отправить именно к задней части дома.
После того как Додж закончил свой рассказ, какое-то время они с офицером сидели в тишине. Казалось, что Садовски бездумно рисует каракули, но Додж знал, что это тоже была уловка. Он все слышал.
Наконец, офицер Садовски вздохнул, отложил ручку и потер глаза.
– Плохо дело, Додж. Плохо.
Додж ничего не ответил.
Садовски продолжал:
– Билл Келли был и является нашим другом. Он с нами работал. Малыш Келли служил в Ираке. Понимаешь, о чем я?
– Не совсем.
Садовски пристально на него посмотрел:
– Я веду к тому, что мы выясним, что именно произошло той ночью. И если окажется, что пожар начался не случайно… – он покачал головой: – Это убийство, Додж.
У Доджа пересохло во рту. Но он заставил себя не отвести глаз.
– Это был несчастный случай, – ответил он. – Малыш Билли оказался не в том месте, не в то время.
Садовски улыбнулся, хотя в словах Доджа не было ничего смешного.
– Надеюсь, что так.
Додж решил пойти домой пешком. У него кончились сигареты, и он был в плохом настроении. Теперь он уже не был так уверен, что пойти к копам было хорошей идеей. По тому, как Садовски смотрел на него, Доджу показалось, что они думают, будто он устроил чертов пожар.
Пожар устроили судьи. Наверняка. Кем бы они ни были. Любой из игроков мог настучать копам про игру, и это означало бы конец Паники.
А если бы Паника закончилась…
У Доджа не было других планов, кроме как выиграть Панику – уделать Рэя в финальном Поединке и вырвать у него победу. Он не думал о своей жизни после этого момента. Возможно, его арестуют. Может, он сгорит в аду. В любом случае ему было плевать.
Дэйну, его Дэйну уничтожили, покалечили на всю жизнь, и кто-то должен за это заплатить.
