— Чего?!?! — Туди сидел, как всегда, у стенки. Дремал. Но слова человека вырвали его из сна не хуже пушечного выстрела. Он посмотрел на бизнесмена таким взглядом, будто тот признался в педофилии. — Тебе, филолох, жить что ли надоело?!
— А что тут такого?! — Никита опустил кисточку в банку с краской. — Я ведь не говорю, что вообще не буду работать?! Я просто хочу чуть-чуть отдохнуть!
— Я тоже хочу отдохнуть! — мотнул головой старик. — Мне осточертел этот вечный мрак. Не могу привыкнуть, что нет естественного света! Хочу солнце, понимаешь?
— Но ты же… — выдавил бизнесмен.
— Что «ты же»?! — передразнил дедок. — Имеешь ввиду, что я сихирти и должен жить под землёй? Ты много обо мне знаешь?
— Ты хочешь уйти отсюда?! — шёпотом спросил Никита, словно кто-то кроме них понимал русскую речь.
Туди не ответил. В этот день он больше не произнёс ни единого слова. До самого вечера просидел, хмурясь и изредка поглядывая на потолок, словно пытался увидеть сквозь толщу грунта солнце.
* * *
— Так что насчет выходных? — на следующий день завёл разговор Никита. — Предупреждаю! Меня тошнит от лошадей!
Туди сидел на том же месте, что и накануне. По берегу подземной реки носилась детвора. Четыре женщины тихо пели какую-то песню. Слов Никита не понимал, но интонации заунывные.
— А меня уже от всего тошнит, — буркнул старик. — И от лошадей, и от пещер, и от тебя.
— Тем более есть резон попросить у Гоги выходной, — улыбнулся Никита. — Отдохнём друг от друга. Ты ему скажи, что здесь работы на неделю, и…
Хозяина «Схватишек» оборвал визг детворы. Обернувшись, увидел, что по реке спускается огромный плот с пятью членами экипажа и большим ящиком. Сихирти, умело орудуя шестами, пришвартовали плавсредство. Один из них перемахнул на берег, лихими движениями завязал причальный канат за металлический пал.
— Пошли, — поднялся Туди слишком резво для своего возраста. — Быстрей, собирайся!
Никита несколько мгновений, стоял и круглыми глазами смотрел на старика. Но увесистая оплеуха вывела из ступора.
— Собирай манатки! Живо! — прикрикнул дедок. — Если не успеем перед ними, всё. Не светит тебе никаких выходных!
Бизнесмен принялся скидывать тюбики с краской в женскую сумку-рюкзак. Банки с разведёнными цветами, закрыл крышками и тоже составил в сумку. Даже кисточку, не вытирая, бросил внутрь. Всё время поглядывал на приплывших представителей другого племени. Внешне они ничем не отличались. Все пятеро, после окончания швартовки, принялись вытаскивать большой и явно тяжёлый ящик.
— Кто это? — уже в Тоннеле, с трудом поспевая за Туди, поинтересовался хозяин сети супермаркетов.
— А что, сам не догадался? — через плечо бросил старик. — Факелы они делают.
— И как я должен догадаться? — Никита бросил взгляд на попавшийся по дороге факел в настенном держателе.
— Каком кверху! — буркнул надсмотрщик. — Шагай быстрей, Шершень! Если не успеем, не видать нам никаких выходных! Гоги сейчас будет их приветствовать, затем распитие кумыса, после ритуальная часть обмена и затянется это, в итоге, надолго.
— А они будут менять…
— Да что же ты такой болтливый?! — Туди резко остановился. Никита налетел на него. Смущённо отступил на шаг. Старик резким движением схватил его нос между пальцев. Крепко сжал. У бизнесмена выступили слёзы. — Я спрашиваю, ты чего такой болтливый?! А? — дед нагнул человека к своему лицу и посмотрел в глаза.
— Отпусти! — хозяин «Схватишек» попытался оторвать руку старика, но ничего не вышло.
— Нет! — злорадно ухмыльнулся Туди. — Я расскажу. Ты же хотел узнать, кто они и для чего приплыли? — Он ещё сильнее сжал нос человека. — Так слушай. Мы с тобой живём в самом цивилизованном из племён. Здесь нет рабства. Ну, почти нет. Оно занимается как раз поставкой рабов. Соседнее племя изготавливает факелы. Я не знаю из чего они наловчились их делать, но ты видел, как долго те горят. В итоге, это племя, меняет двухгодовалых младенцев на факелы. А большего и не требуется. Остальное здесь получают с поверхности, так как люди рядом. Младенцы потом меняются в другое племя, где их растят уже как рабов и потом меняют дальше. Натуральный обмен. Понимаешь, Шершень?
— Отпусти! — промычал хозяин «Схватишек». — Знаю! Ты рассказывал уже!
— И сейчас Гоги будет в лучших традициях подземного народа, долго пить кумыс и торговаться с ними, — продолжал старик. — Сюда приплывают и другие племена. Привозят овёс. Ты же понимаешь, что лошадкам надо чем-то питаться?
— Отпусти! — заскулил Никита.
— Его поставкой занимается целых три племени, — продолжал Туди. — Где они его выращивают? Понятия не имею. Чтоб тебе ещё рассказать?
— Ничего! Отпусти!
— Здесь не любят, когда люди задают много вопросов. Запомни. Если будешь задавать слишком много вопросов, будешь много работать. Интересно ещё что-нибудь узнать?
— Отпусти! — как побитая собака завыл бизнесмен. — Больно!
— Да ты что! Неженка какая!
* * *
В Центральной Пещере, как всегда, было много народа. На старика и бизнесмена смотрели без особого любопытства. Все давно привыкли к человеку-художнику. Никита старался быть вежливым и здоровался со всеми. Отвечали бизнесмену единицы. Привязался пацанёнок, который несколько дней клянчил, чтобы Никита нарисовал ему на теле лошадку. И обижался, когда хозяин «Схватишек» отказывался. В этом был виноват Туди. Он ляпнул детворе, что люди наносят себе на кожу узоры. Когда ребятня спросила, кто это делает, указал на Никиту. Бизнесмен пытался объяснить ребятне, что рисовать лошадей на стенах и делать татуировки — две разные вещи. Но незнание местного языка создавало в этом деле большие проблемы. В итоге, при помощи жестов, хозяин «Схватишек» добился желаемого. Но один из малышей так и не понял разницы.
— И зачем ты им сказал, что я могу это сделать?! — вновь поинтересовался Никита, когда отвязался от пацанёнка.
— А ты и можешь, — пожал плечами Туди. — Скажи, что не хочешь. Но это две разные вещи.
— Послушай, мне казалось, ты знаешь, чем узор на коже отличается от татуировки…
— Конечно, знаю! — посмотрел на него как на сумасшедшего дедок. — Я, по-твоему, из деревни, что ли?! Именно об этом я и толкую. Что ты можешь. Только не хочешь.
— И ты хочешь, чтобы я ребёнку сделал татуировку?! — задохнулся от возмущения бизнесмен. — Ты хоть понимаешь, что говоришь?
Туди не ответил. Они подошли к Императорской Пещере. Старик сказал несколько слов стражнику и тот скрылся внутри. Вскоре вернулся и пригласил войти. Император, словно старался подчеркнуть свою безмятежную бездеятельность, вольготно развалился на троне, закинув одну ногу на подлокотник. У трона горели четыре факела. Остальная часть огромной пещеры тонула в темноте. И казалось, что никого больше здесь нет. Хотя, по опыту, Никита знал, что это обманчиво. Как минимум в темноте несколько воинов и прислужниц. Туди и бизнесмен поклонились.
Далее хозяин сети супермаркетов стал свидетелем продолжительного «чирикания» между надсмотрщиком и императором подземного народа. Сихирти трудились всегда, и понятия «выходной» в их мировоззрении не существовало, поэтому Туди пришлось терпеливо объяснять, чего хочет человек.
— Кланяйся, Шершень! — сквозь зубы процедил дедок. — Удивительно, но он разрешил.
У бизнесмена так и рвалось с языка: «Ну, спасибо милостивый государь!». Хорошо, что не знал местного «чирикания». Вряд ли император простил бы такое пренебрежительное отношение, когда он действительно милостивый государь. Никита, вслед за Туди, поклонился до земли.
Обратно, к Центральной Пещере, шли молча. Туди усиленно сопел, будто хозяин «Схватишек» нанёс ему страшное оскорбление. На выходе из Императорского Тоннеля остановился и преградил рукой дорогу человеку.
— Знаю, что ты замыслил, потому хочу предупредить, — сказал он.
— Ты о чём? — Никита деланно округлил глаза.
— Во Внешнем Мире есть одно правило, несоблюдение которого может стоить тебе жизни.
— Думаешь, я собираюсь во Внешний Мир?! — бизнесмен постарался вложить в интонации максимум удивления. Очередной раз поразился прозорливости старика. Хотя, может именно это и зовётся опытом?
— Жральник закрой и слушай, — Туди снова схватил человека за нос и притянул к своему лицу. — Есть один верный признак, куда ходить не стоит. Советую запомнить его как «Отче наш»…
— Отпусти! — Никита закрыл веки, слёзы предательски щекотали глаза. — Ты думаешь, я знаю «Отче наш»?
— Да мне собственно всё равно, знаешь или нет, — буркнул дедок и сильнее сжал нос. — Важно то, что если видишь под ногами валяющийся факел, значит, здесь кого-то убили и дальше идти опасно. Понял?
— Понял! Отпусти!
— Я-то отпущу, — тихо сказал старик. — А вот то, что ты можешь встретить там… не отпустит.
