Да, жить на свалке истории для кого-то — самое милое дело! Для некоторых — просто заработок. А кто-то черпает в этом постмодернистский пафос или ищет психологической отдушины… На прошлом паразитируют политические ростовщики, коллекционеры-старьевщики, мародеры всех мастей. Прошлое, как брошенный дом, притягивает безродных собак и бездомных стариков, скучающих миллиардеров и пресыщенных антикваров.
Таким вот брошенным домом был до сей поры шедевр позднего конструктивизма, огромный по объёму, исполненный дыханием иного неба — автобусный гараж на улице Образцова.
Евгений Дмитриев КАДРИЛЬ МОЯ, КРЕМЛЁВСКАЯ!..
Наша вертикаль власти не устремляется в небо, но всё же понимает, что её основы — отнюдь не в "среднем классе" и не в толще "офисного планктона", а гораздо ниже. В среде производственных рабочих. Да, именно строители, мастеровые, горные инженеры и работники оборонных НИИ суть микробиологический состав той почвы, на которую опирается пресловутая "ось" власти. Благо, что это понято чиновником.
Еще большее благо — то, что чиновник готов транслировать своё понимание ниже.
Итак. День города начался для многих уже 5 сентября. Когда Департамент семейной и молодёжной политики Москвы пригласил на "посиделки" в Кремлёвский дворец не неких "ударников капиталистического труда", а простых граждан, избранных по единственному признаку: наличию чад и домочадцев. Год-то у нас какой? — верно, семьи. Поэтому и собрались в бывший Дворец съездов, говоря шершавым языком пресс-релиза, представители различных категорий граждан, в том числе из семей малообеспеченных, многодетных, нуждающихся в поддержке государства. Всего более пяти с половиной тысяч горожан. Во главе с Первой Дамой России — Светланой Медведевой, не пустить которую в зал только по причине её семейной высокобюджетности было бы несправедливо.
Я не ёрничаю. То, что произошло, выходит за пределы акции "Суп Для Бедных Детей" (см. одноименный рассказ Я.Гашека). Выступивший для собравшихся танцевальный ансамбль Игоря Моисеева не выглядел "шубой с барского плеча", ибо на барской шубе даже пуговиц таких нет!
Нет, выступление ансамбля было знаком того, что власть намерена говорить с народом не только в терминах эстетики фабрично-заводской кадрили, но и в рамках рабочей этики позднесоветского периода.
Умеющему читать знаки времени должно быть ясно, какая "пуговица" примеривается к "шубе". Манера общения рабочего класса внутри себя испытывается в качестве универсального языка для связи внутри всей общности "российский народ", которая сейчас рискует "исторически сложиться". Ну, или мужи государственные, наконец-то, озаботились тем, что "складывать" её пора бы.
Ансамбль Моисеева здесь лучше всех. Во-первых, его участники обладают высочайшей степенью профессионализма, их верность ремеслу идеально соответствует этике квалифицированного рабочего.
Во-вторых, вненародность хореографии Игоря Александровича того свойства, что каждый представитель любого из народов бывшего СССР легко находил в его танцах что-то своё. Это "что-то" и есть перенос народной танцевальности на индустриальную почву. Это "что-то" — танец вчерашнего крестьянина, земледельца или пастуха, приехавшего в город и пошедшего работать на завод. Кадриль.
В-третьих, Игорь Моисеев, кажется, прекрасно понимал, что рабочий "фигурами" кадрили склонен "коммутировать" и с властью. Хоть тебе технической, хоть политической. И главное — хореограф чётко сознавал, что именно этот способ жить и танцевать отвечал условиям времени и места советской истории эпохи героизма и далее.
Следовательно, классические номера Моисеева, которые увидели кремлёвские зрители, больше чем просто зрелище. Они — указание на поиск нового стиля жизни страны, задумывающейся не только о разработке недр, но и мыслящей о технологиях. Промышленных и не только. Танцы Моисеева — выкликание средствами хореографии великой эпохи, обращение к Духу Трудового Подвига. Они — "подпись" государственно мыслящих "верхушек табели о рангах" под документом, провозглашающим готовность их сотрудничества со стихией "творческих масс" в терминах национального единства и рамках проекта нового общего дела.
Поворот от "топ-менеджеров" к "народным комиссарам" — штука серьёзная. Неявная отсылка к идее "народа-семьи", приходящей на смену "семье народов", — вообще едва ли не "самое" из арсенала смутных интуиций власти, предлагаемых на зуб пиар-акторов. Нам говорят языком номеров Моисеева, что мы снова можем быть вместе. И мы верим.
Мы хотим в это верить, ибо раздельно больше нельзя. К тому же, мы помним, что эстетика Моисеевских поисков отражала и героический нерв Страны Советов эпохи от 30-х до 50-х, а не только сибаритскую расслабленность стареющего "послеоттепельного" СССР.
Нынче такое же время. Тревожное, предвоенное. Поэтому и претензия к власти, давшей "зрелище", только одна: обращаясь к советскому прошлому, хорошо бы взять из него альтруистическое, оставив в покое эгоистическое.
Процесс пошёл. Мы почти что вместе.
Андрей Смирнов ПОСЛЕДНЯЯ ПЕСНЯ КОЛИБРИ
Наталья Пивоварова. "Улица Зелинского" ("НИКИТИН") 2008.
Год назад погибла певица, актриса Наталья Пивоварова. Автокатастрофа, унесшая жизнь Натальи, произошла 24 сентября 2007 года на мокрой трассе в Крыму. Пивоварова двигалась в любимый Коктебель.
Ещё в 80-е Пивоварова заслужила славу отчаянного экспериментатора, работавшей, творившей и жившей на стыке жанров, форм и стилей. Не случайно энергия Натальи была востребована Курёхиным для представлений "Поп-механики". В конце 80-х она создаёт группу "Колибри", один из самых ярких и стильных проектов, появлявшихся в городе на Неве.
"В песнях "Колибри" можно найти что угодно: кабаре и испанщину, романсы и рок-н-ролл, компьютерные ритмы и легчайшую танцевальную музыку. Зрелые умные тексты, а имидж — парадоксально среднее между роковой женщиной и baby-doll", — фиксировал журнал "ОМ".
Альбомы "Колибри": "Манера поведения", "Маленькие трагедии", "Найди десять отличий" и "Бес сахара", — с завидным постоянством получали высокие оценки критиков, любовь нашей публики и признание за границей.
Появилась Наталья и в кино, в знаменитой башировской ленте "Железная Пята Олигархии".
В декабре 1998 года Пивоварова уходит из "Колибри" и полностью обращается к сольной карьере. Параллельно деятельность Пивоваровой захватывает всё больше разных направлений. Наталья окончила школу-студию Полунина при театре "Лицедеи", затем открыла свой театр — "Такой театр". Дебютный спектакль театра "Чёрствые именины" стал одним из номинантов премии "Золотая маска".
Ещё одним крупным проектом стал "Модный дом Пивоваровой Наташи", привычно работавший на стыке искусств. Свидетели апеллировали к таким формулам как "костюмированный перфоманс". Но, думаю, это был настоящий карнавал. Карнавал, который в пластмассовом мире необходим как свежий воздух.
Последний концертный проект Пивоваровой вылился в сольную пластинку "Улица Зелинского". Альбом записывался в течение трёх лет в Питере, окончательно подготовить его Наталья не успела; друзья певицы сделали аранжировки и закончили сведение.
Банально, но пластинка очень соответствует характеру и жизни Пивоваровой. Романтизм, юмор, игривое обаяние, уместный мелодраматизм. Отличные воздушные мелодии, в диапазоне от рок-н-ролла до кабаре.
И привычно богатый веер образов — от озорной девчонки с улицы Зелинского и классической стервы до визионерки в отличной версии гребенщиковской "Аделаиды".
Сейчас подобной музыки производится и играется очень много. На неё имеется активный потребитель — из числа "уставших менеджеров".
Увы, большинством артистов, претендующих на лёгкость, воздушность, бурлеск, движет исключительно коммерческий расчёт. Что фактически отменяет любую игру, и на выходе даёт лишь расслабленно проведённое время. Об искусстве речи не идёт.
Пивоваровские проявления в значительной степени примиряли меня с миром — от которого я всегда сознательно дистанцировался — сообществ разнообразных лицедеев, актёров, выдумщиков. Слишком много там кажется фальшивым, надуманным, и, в конечном счёте, беспомощным. Но маски Натальи Пивоваровой привлекали и увлекали.
Пивоварова явно не собиралась останавливаться, двигалась вперёд в новое и неведомое. Неслучайно, в финале пластинки звучит "Погоня" из "Неуловимых мстителей".
"Наш путь ведёт к божницам Персефоны", — писал Волошин в своих "Киммерийских сумерках". Видимо, в загробном Коктебеле потребовалась новая нимфа. Нам же остались песни, представления, образы Натальи Пивоваровой. Осталось настроение. Совсем немало.
Евгений Нефёдов ЕВГЕНИЙ О НЕКИХ
Унылая пора… И в жизни, и в природе. Привычен всем давно любых событий ход. И никого войной не удивишь в народе. И мало кто всплакнёт — разбейся самолёт… А ведь и там, и тут — погибли наши люди, как гибнут на Руси немало лет и дней от горя и нужды, по воле чьей-то люти, не глядя на "ура!" из пылких уст вождей…
