проснулся админ и уставился на нее сонным взглядом из-под копны волос. Смолина метнулась к выходу, хлопнула дверью и выскочила в осеннюю ночь, оставив админа в полном недоумении.* * *
Трубку долго никто не брал — длинные гудки звучали осуждающе, словно напоминая о бестактности ночных звонков.
— Алло? — наконец послышался сонный женский голос.
— Людмила Викторовна, это Анна, — сбивчиво проговорила Смолина. — Простите за поздний звонок… Помните, я искала вашу Катю.
Смолина замолчала, не зная, что сказать. На том конце провода была тишина.
— Ало? Людмила Викторовна, вы меня слышите?
— Да, — коротко ответила женщина, и Анна кожей почувствовала себя незваным гостем. Она вторгалась среди ночи в жизнь незнакомой женщины, вороша сухие листья воспоминаний, которым давно пора истлеть, освободив место новому. Смолина понимала это, но остановиться не могла. Её прошлое все еще не было изжито.
— Я кое-что обнаружила… помните, вы давали мне ключи от квартиры Кати? Не могли бы вы дать их еще раз? — она сделала паузу и, так как на том конце трубки была тишина, добавила: — Это очень важно.
Анна слышала дыхание Людмилы в трубке, и только это давало понять ей, что собеседница все еще слушает. Но почему она молчит? Плачет? Нет, слишком ровное дыхание. Смолина подумала, что мама погибшей уже давно выплакала все слезы, и теперь её воспоминания о дочери словно русло пересохшей реки, по которой уже никогда не зазвенят ручьи. Людмила молчала, но в этом молчании была вся история одинокой матери.
Пауза затягивалась, и Анна сказала просто чтобы заполнить эту невыносимую тишину:
— Еще раз извините что звоню так поздно…
— Вы правы. Слишком поздно, — бесцветным голосом сказала женщина.
— Я не могла ждать утра, потому что узнала…
— … слишком поздно, — перебила её Людмила. — Кати и Машеньки нет уже три года. Их не вернуть. Всё это не имеет смысла.
Анна вдруг представила серое лицо женщины, как она держит трубку сухой рукой. Все цвета её жизни смыло холодным ливнем три года назад на берегу Студеного ручья.
— Людмила Викторовна, неужели вы не хотите знать, кто убийца вашей дочери и внучки?
— Нет, — устало сказала женщина. — Я ничего не хочу слышать. Ничего не хочу видеть, знать… Я хотела бы забыть, но это невозможно.
Пластырь с раны лучше отрывать быстро. Но что делать, когда рана уже вскрыта? Где взять противоядие, микстуру, которая заврачует эту незаживающую, вечно ноющую рану? Потому и хочется заткнуть ее — неважно чем — лишь бы не кровоточила.
— Не звоните мне больше, — сказала женщина. — Никогда.
В трубке раздались короткие гудки.
* * *
Анна думала недолго. Она набрала другой номер.
— Резнов, ты мне нужен.
— Как мужчина? — послышался сонный голос в трубке.
— Как подельник.
— Вот скажи, Смолина, почему мне по ночам звонят не когда хотят мужской ласки, а когда хотят совершить что-то противозаконное?
— Репутация у тебя такая. А если ты собрался поныть — позвони Свете.
— Вот так всегда. И что ты от меня хочешь? Я понял, что не детей…
— Я сейчас заеду за тобой, одевайся.
— Ты не оставляешь мне шанса отказаться! Но может ты все-таки хотела сказать «раздевайся»?
— Резнов, у меня нет времени на эти шутки. Дочь в опасности.
— Так бы сразу и сказала, — голос сразу посерьезнел. — Дай мне полчаса. Только заезжать за мной не надо, я привык сам баранку крутить. Поедем на моей машине, потом тебя обратно докину. Где встретимся?
Было уже глубоко за полночь, когда Анна добралась до заправки недалеко от автовокзала. Ленд Крузер Резнова был уже там. Из приоткрытого окна машины, стоящей чуть в стороне от заправки, валил дым и виднелся огонек сигареты. Анна припарковалась рядом и села на пассажирское.
— И чем обязан в столь поздний час, мадам?
— Поехали.
— Хоть скажешь куда? — подозрительно покосился на нее Резнов. Он выглядел помято — явно не успел проснуться.
— В Сулажгору.
— И что там, на Сулажгоре? — проницательно глядя в глаза Анне спросил Резнов. Она выдержала взгляд. — Опять финнов будем останавливать, как в девятнадцатом году?
— Я не в курсе истории. Мне нужно попасть в одну квартиру.
— Я так понимаю, ключей у тебя нет?
— Угу.
— И ты хочешь, чтобы я взломал чужую дверь?
— Да.
— Смолина, ты офонарела? Это сто тридцать девятая статья! За это могут дать до года! Как у тебя вообще наглости хватило мне это предложить?
— Ну ты же согласился поехать со мной ночью черт знает куда.
— Но не на нары на год же!
Резнов ругнулся и сплюнул за окно.
— Ты понимаешь, что на лестничной клетке соседи есть, может кто-то увидеть!
— Там две квартиры на этаже, дом старой планировки. Соседка — старая бабулька, глуховатая, по выходным на дачу уезжает. Сегодня суббота.
Резнов молчал, мрачно глядя перед собой.
— Что ты хочешь за это? — спросила Анна.
— Ну, чего я хочу, мне все равно не видать… — буркнул Резнов и слащаво ухмыльнулся, глядя на Анну. — Ладно, поехали. Но помни, что я говорил тебе про бездну.
— Да пусть смотрит, мне не жалко. Главное, чтобы Ленка была в порядке.
— Ладно, по-пути расскажешь.
Резнов завел мотор, Ленд Крузер сердито загудел, и машина выехала на полупустую улицу Шотмана. Трасса стелилась под колеса джипа, огни фонарей плавились в стеклах. Рваные пунктирные полосы белели на черном теле дороги. Анна задумчиво смотрела на них, и думала, что ее жизнь — тоже дорога. И почему-то белые полосы на черном полотне появлялись редкими обрывками. Может, удастся все-таки изменить это, прочертить сплошную белую черту? Смолина понимала — для этого сначала придется погрузиться в самую тьму. Она знала: там, за закрытыми дверьми, в пустой квартире, она найдет ответ.
Руна 9
«Лук из пламени явился
С золотым сияньем
